Короли Бурбона

Эдвард едва добрался до туалета, Лейн остался с ним рядом, пока его рвало. Когда все закончилось, он взял красную щетку из серебряного стакана и почистил зубы. Потом Лейн помог брату добраться до постели.

— Почему ты не плачешь? — спросил Лейн, как только его брат устроился на кровати, видно было, что у него болело все тело. — Просто поплачь. Он перестанет бить, как только ты заплачешь.

Так происходило всегда, когда он и Макс начинали плакать.

— Или спать, Лейн.

Эдвард говорил очень тихо.

— Прости, — прошептал Лейн.

— Все нормально. Или спать.

Ему тяжело было уходить от брата, но сегодня ночью он уже облажался, и посмотрите, что из этого вышло.

Вернувшись в спальню, он лег в постель и уставился в потолок.

— Он в порядке? — спросил Макс.

Почему-то тени в спальне казались такими страшными и угрожающими, словно монстры скрывались в углах.

— Лейн?

— Да, — солгал он. — Он в порядке.

— Лейн?

Он встряхнул головой и оглянулся через плечо.

— Что?

Лиззи указала на микроволновку.

— Готово.

Бип...

Бип...

Он усиленно моргал, пытаясь прийти в себя.

— Точно прости.

Вернувшись за стол, он поставил тарелку и сел на свое место... обнаружив, что потерял аппетит. Лиззи положила свою руку на его, он поднес ее к губам для поцелуя.

— О чем ты думаешь? — спросила Лиззи.

— Ты на самом деле хочешь узнать?

— Да.

У него было не так много, из чего можно было выбрать.

Пока она ожидала его ответа, он разглядывал ее лицо долгое время. А потом слегка улыбнулся.

— Сейчас... в этот самый момент... я думаю, есть ли у меня шанс побыть с тобой, Лиззи Кинг, и если есть, я хотел бы воспользоваться им.

Ее щеки разрумянились, она прикрыла их ладонями.

— О Боже...

Он тихо засмеялся.

— Ты хочешь, чтобы я сменил тему?

— Да, — сказала она, загораживая рот руками.

Он не обвинял ее.

— Хорошо, я очень рад, что приехал к тебе. Сейчас Истерли напоминает мне петлю, затягивающуюся вокруг моей шеи.

Лиззи потерла глаза, а потом опустила руки.

— Знаешь, я до сих не могу поверить, что Розалинда умерла.

— Это ужасно, — он откинулся на стуле, соглашаясь сменить тему разговора. — Особенно, рискнуть пойти на это. Ты помнишь Митча Рэмси, шерифа? Он позвонил мне по дороге сюда. Патологоанатом сказал, что смерть наступила из-за бологолова.

— Цикута? (наркотик или яд из болиголова, называется цикута, Сократ выпил цикуту, прим. пер.)

— Ее лицо..., — он показал на свое. — Что за ужасная улыбка была у нее на лице? Видно это результат паралича лицевых мышц, такие случаи описаны при таком количестве яда. Скажу тебе прямо, в ближайшее время я вред ли забуду выражение ее лица.

— Неужели ее убили?

— Полиция так не думает. Нужна большая доза болиголова, чтобы такое случилось, скорее всего она сама это сделала. Плюс ее Nikes были из новой коллекции и на подошве обнаружена трава.

— Nikes? Она никогда не носила ничего, кроме туфель.

— Точно, но она была в этих кроссовках, которые купила видно, чтобы гулять. Митч сказал, что еще при римлянах люди использовали яды, а затем ходили пешком, чтобы заставить его быстрее действовать. И это опять же указывает на то, что она сама это совершила.

— Какой... ужас.

— Вопрос в том, зачем... и к сожалению, мы теперь знаем ответ на этот вопрос.

— Что ты собираешься делать?

Он некоторое время молчал, потом поднял на нее глаза.

— Для начала, думаю отвести тебя наверх.

Лиззи снова покраснела.

— И что ты собираешься делать со мной на втором этаже?

— Помочь тебя разложить вещи в шкафу.

Она начала смеяться.

— К сожалению, вынуждена тебя разочаровать, но я уже это сделала.

—Застелить твою кровать?

— Прости, тоже.

— Черт побери, твое трудолюбие. Заштопать твои носки? Неужели у тебя нет никаких пуговиц, которые нужно пришить?

— Ты говоришь так, словно умеешь обращаться с ниткой и иголкой?

— Я быстро учусь. Так что... пойдешь со мной пришивать пуговицы?

— Боюсь, ничего подобного мне делать не нужно.

— Я мог бы помочь тебе с чем-то еще? — спросил он низким голосом. — Успокоить боль, или огонь унять своими губами.

Лиззи закрыла глаза, и покачалась на стуле.

— Боже...

— Постой, у меня идея. Давай-ка я отведу тебя на второй этаж, мы устроим беспорядок у тебя на постели… а потом сможем ее перестелить заново.

Когда она наконец взглянула на него, ее глаза светились возбуждением.

— Знаешь... это идеальный план.

— Мне нравится, когда мы оба на одной волне.

Они вместе встали, и прежде, чем она успела его остановить, он подхватил ее на руки.

— Что ты делаешь? — она слегка стукнула его в грудь, начиная смеяться. — Лейн!

— А на что это похоже? — он направился из кухни. — Я несу тебя наверх.

— Подожди. Постой, я слишком тяжелая.

— О, не говори глупостей.

— Нет, я на самом деле… я не отношусь к тем маленьким изящным женщинам.

— Точно. Ты настоящая женщина, — он поднимался по лестнице наверх. — Именно это и привлекает настоящих мужчин. Поверь мне.

Она положила голову ему на плечо, и он почувствовал, что она с нежностью смотрит на него, а он подумал, чем занималась Шанталь с его отцом. Или, по крайней мере, она так говорила.

Лиззи же никогда его не предавала. Не в мыслях, не в действиях.

Она не была такой беспринципной и жесткой, как его жена.

И это делало ее настоящей женщиной в его глазах, а не то, что она весела сто фунтов и была слишком общительной.

— Нет, ты не должна ничего говорить, — пробормотал он, поскрипывая старыми ступенями.

— Говорить что?

— Ничего не значащего. Знаю, ты хочешь видеть во мне только друга, и я уважаю твое мнение. Но тебе стоит понять один нюанс.

— Какой? — выдохнула она.

Он понизил голос.

— Я готов быть очень терпеливым, когда дело касается тебя. Я буду соблазнять тебя столько, сколько потребуется времени, оставляя тебе твое собственное пространство, если для тебя это необходимо, или же следовать за тобой по попятам, словно солнечный лучик у тебя на плече, если ты мне позволишь, — он не отрываясь смотрел на нее. — Однажды уже я потерял свой шанс, Лиззи Кинг… теперь этого не повторится.

27.

Эдвард сидел в кресле, плывя в алкогольном облаке, его тело слишком затекло, но на самом деле, мысленно он готов был принять гостью, представляя себя сильным и гибким. Он воображал себя, легко поднимающимся на ноги, без задней мысли передвигающимся в любом направлении, ему требуется лишь мимолетное желание и мышцы бедер, просто счастливы осуществить движения легко работая.

Он был еще недостаточно пьян, чтобы попробовать осуществить такое, однако…

Стук в дверь, заставил его вернуться в действительность.

Ну, хорошо, хорошо. Учитывая, что он еще не был готов попробовать осуществить свое воображаемое вертикальное движение, но, по крайней мере, прибытие кого-то представляло еще одну альтернативную реальность, в которой он несомненно мог принять участие.

И он не собирался этого отрицать.

С ворчанием, он попытался выпрямиться и привстать. Но этого у него особенно не получилось, и он почувствовал себя от этого плохо. Джентльмен всегда должен с уважением относиться к представительницам прекрасного пола, и ему плевать, что его гостья была проституткой… женщина заслуживает уважения.

 — Войдите, — крикнул он, с трудом выговаривая слова. — Войди...

Дверь медленно открылась... и на крыльце прямо под фонарем… сердце Эдварда остановилось. А потом начало биться сильнее.

— Ему удалось, — выдохнул он. — Наконец-то, Бу удалось все сделать правильно.

Женщина моргнула.

— Прости? — низким голосом спросила она. — Что ты сказал?

«Голос тот же. Как им удалось подобрать такой же голос?»