Второй Беличий Песок

Речушка - рыженькая, белобрюхая и с люто опушёнными кистями, сидела на коленях, обернувшись хвостищем, и послухивала на бабушку, потому как ей было интересно на неё послухивать. Кулифа улыбалась и поводила ушами - не менее пуховыми, чем у внучки, и поцокивала. Грызуниха пыталась угадать заранее, о чём хотела бы спросить молодая бельчона, и цокала сразу, чтобы не вынуждать её думать, как зацокнуть.

- Ну, в Щенкове, - расцокивалась она, - Там кло, кло. А бывает что и пык, и пыщ...

- Опушнеть! - удивлялась Речка.

- Серьёзно цокаю, - подтвердила Кулифа, - Вообще ничего такого, как ваш посёлок, только больше.

- Но там есть большая река!

- Да Речка, там есть большая река, - прокатилась по смеху белка, - Она действительно такая, что стоит услышать. Наверняка вы ещё выслушаете её, до Щенкова от силы пару дней дороги, если через пароход.

- А почему Жад-Лапа?

- Потому что она сильно разливается, и когда разливается, вода утаскивает всё, что может утащить, а утащить она может всё, кроме камней и деревьев. Поэтому и назвали - Жадная Лапа.

- Насколько в пууух... - восхищённо зажмурилась белочка, представляя Жадную Лапу.

- Сдесь в посёлке река тоже замечательная, - заверила Кулифа, - Хоть йа и слыхала мельком.

- Да, там раки водятся, и улитки! Пойдём потом, к ужину?

- Кло!

Они и пошли потом, и на речку, и в кучу других, не менее хрурных мест, каковых по посёлку и окрестностям имелось сколько угодно. Пока же лёгкий свежий ветерок перекатывался по полю, хотя казалось что он перекатывается и по смеху тоже, настолько в пух было движение воздуха. Ветер словно поглаживал грызей по пушным ушам, как лапа Мира, чем и вызывал довольное прицокивание. Ну и до кучи к этому - тот же самый ветер вращал крыльчатки мельниц, какие кое-где торчали из ковра кустов и деревьев. А над полем, расправив широкие крылья, бороздил воздух жирный гусак - возможно тот же самый, что пролетел над Бронькой и Баклышем.

С самого утра, неслушая на прохладу и влажность от прошедшего ночью дождя, Ситрик уже чуяла хвостом, что собирается жара - и как обычно, не ошиблась. Хорошо ещё поднялся ветер, но и при нём приходилосиха вываливать язык, настолько тёплым оказался воздух и так припекало солнце. Вылезши из сурковательного ящика, грызуниха хотела было метнуться на огород за овощем, но вспомнила про Макузя и дёрнула его за хвост.

- А? - отозвался тот.

- Ты просил тебя разбудить, - напомнила Ситрик, и таки метнулась за овощем.

Когда она принесла к норуплу репу и два огурца на салат, Макузь с невозмутимым видом уже нарезал овощ - хитрый грызь заныкал его с вечера. Оба прокатились по смеху, но потом прекратили, чтобы съесть еду... и снова начали. В оконные проёмы без стёкол отлично задувало свежаком, так что ни о какой пыли в жилище цоканья не шло - даже линялый пух в большом количестве и то выносило без следа. В кустах с квохтаньем возились сорные курицы, брыляя старыми листьями и веточками.

- А где наша белочь? - полюбопытствовал Макузь, - Ну, чисто из академического интереса?

- Почему из академического?

- Ну, потому что где белочь есть, там она и будет, - резонно цокнул грызь.

- Чисто из академического интереса, белочь пропалывает укроп и лук, - сообщила Ситрик, - Йа им цокнула, чтобы как совсем жарко будет, шли на ручей купаться, а то мимо пуха.

- Это думается они сразу, - кивнул Макузь, - А ты как с вознёй?

- Йа уже почти не с вознёй, а без возни. Сейчас как раз поеду доцокнусь окончательно, сдам паровик в гараж, и кло. А ты чего вскочил?

- Мне как раз в Избу, там собирались собраться несколько пушей для цоцо.

- Цоцо какого рода?

- Опять таки теоретического, - хмыкнул грызь, - Есть какие-то данные по поводу тара, хотели обцокать. Как обцокаем, доведу до твоих ушек.

- Это уж за тобой не заржавеет.

Пока пуши неспеша кормились, в топке паровичка уже трещали поленья, загодя брошенные туда - ну и подожжённые, потому как просто так поленья не трещат! - и как раз после испития чая котёл вскипел. Ситрик забралась на сиденье машиниста, Макузь на дрова, так и поехали, покатываясь по смеху, когда колесо попадало в очередной ухабчик.

- Погрызец аппарат!

- Погрызец аппарат, погрызец и нам!

С такими прицокиваниями Ситрик заехала кругом, чтобы не ломиться по лапоходным топинкам, и трицикл бодро прокатился по мостику через канал, ведущему в ворота Избы. Там грызуниха сразу завернула к гаражу, как она впрочем всегда и делала, и заглушила топку. Затем она пошла искать, кому бы сдать транспорт, а Макузь пошёл к 24-му помещению, где уславливались эт-самое.

Как оно постоянно и случалосиха, внутренний двор Избы был набит зеленью не хуже любого огорода, так что налопаться щавелем или сорвать пучок лука - только так, благо не убудет. На бережку центрального пруда плескалась белочь, овцы и две собаки типа прилапнённого волка, а в кустах было понятно что - там тоже слышалось поквохтывание. Пушей, которые бы активно трясли, было не слыхать - тут вообще не особо суетились, но уж к пику лета вообще наблюдалась самая спячка хвостов. На одном из наиболее высоких шестов, увешанном скворечниками по нулевому сорту, ярко выделялась трепещущая на ветру алая тряпочка; если бы Изба совсем закрылась, в пушнину, то тряпочки бы не было, так что она несла и чисто утилитарную функцию, помимо прокатов по смеху.

- Эй грызо! - получила оцок сбоку Ситрик.

- От грызо слышу, - резонно ответила она, - Доброго утреца, Жижень.

Жижень был самым заядлым бюрократом во всей Избе - цокнуть хотя бы то, что когда он садился писать цифры, надевал напалечник, потому как иначе просто лапы болели от количества цифр. Грызь был достаточно пожилой, так что ходил с палкой; этой палкой он имел привычку тыкать в сторону того, кому цокал. У непривычных пушей это вызывало опасения за ненатыкаемость своего организма на палку, но не у Ситрик.

- Ты по песок, или что? - уточнил грызь.

- Или что. Сейчас сдам паровик, и кло.

- ЭхЪ, - почесал подбородок Жижень, пырючись в небо, - Архив бы разобрать.

- Хвост на него положить, потом разберём, - хихикнула Ситрик, - Лета самая макушка, корм растить надо, а главное давно йа не тискала плотно свою белочь, прямо цокнуть.

- О, тут поперёк ни-ни, - кивнул тот, - Только цокни, что там за коробка с бумагой "Елову Е. Ы."?

- А да, это... - и грызуниха прочистила, что это.

Макузь же в это время забрался по лестницам на третий ярус постройки - лесницы тут имелись основательные, из толщенных досок, так что ходили не побаиваясь - и двинул в нужную сторону. По террасам стояли земляные ящики, из которых также таращилась зелень буйным образом, что способствовало. В частности, грызей можно было обнаруживать по чавканью, которое они издавали при поедании щавелевого листа, что Макузь и сделал. Присутствовали несколько пушей, из местных таровских, а также Мышыш из щенковского учгнезда, каковой собственно и подзаварил кашу. В первую очередь грызи приветственно мотнули ушами и цокнули, почём перья в целом, затем уселись к скамейке - потому как стол отсюда унесли куда-то, клали что нужно на скамейку, и ладно.

- Стало быть, песок таков, - распушил щёки Мышыш, - От грызей, которые работают с таром в Канавии... все знают, где это?

- Не все, - цокнул Макузь, - Кажется, это за океаном?

- Сто пухов, - кивнул серый грызь, - На другой стороне Мира практически. Так вот они там пришли к выводам, что тар на самом деле залегает в глубине земли. Всмысле, допуха как в глубине, а не то чтобы два-три шага.

- Три-четыре шага? - предположил кто-то.

- Помножь на сто, тогда будет похоже. Именно они пробурили скважину глубиной пятьсот сорок шагов, и там обнаружили тар. Правда не такой как у нас, более лёгкий, но тем не более.

- Мать моя белочка!! - представил себе Макузь.

- Вот именно. Конечно гипотеза о том, что на такой глубине сплошь всё забито таром, ничем не подтверждается, однако факта цокает о том, что по крайней мере в тех местах где тар есть - его ещё больше в глубине... Эй, грызо, её тебе с шеи снять, или сам?