Страница 12 из 48
Мама Гитти,
которая давно хочет кошку,
но никогда её не получит, потому что её мамочка против домашних животных.
8 октября
Дорогая Сибилла, я тоже сердечно приветствую тебя в нашем Обществе матерей. Я Эллен, мама Тимми (3) и Джимми (только что вылупился). У моего мужа зубной кабинет в Стрекозином проезде, это прямо возле вас.
Я размышляю, не знали ли мы друг друга раньше, потому что твоё имя кажется мне супер-знакомым. А может, есть художник по имени Арнульф Хиттлер? Или Аттила?
Домашних животных у нас нет, потому что Тимми при виде морской свинки начинает плакать. Возможно, из-за того, что некоторые дети нагнали на него страху своими плюшевыми животными (не хочу указывать пальцем, но такая огромная мышь в комбинезоне может быть супер-страшной! Особенно когда ею бьют по голове).
Гитти, тебе давно пора уехать от родителей.
Мама (молочная корова на длительный срок) Эллен
P.S. Ты не хочешь завести четвёртого ребёнка, Сибилла, чтобы наконец получилась девочка, или с тебя довольно?
P.P.S. Фрауке: Насчёт нашего социального проекта: Мой муж хочет, чтобы к нам попала девочка с кариесом и/или кривыми зубами.
8 октября
Дорогие Соня, Гитти и Эллен, большое спасибо за ваши тёплые приветствия. Гитти, твои проекты по рукоделию действительно впечатляют. Особенно мне понравились колокольчики из консервных крышек.
Художника по имени Арнульф или Аттила Хиттлер я не знаю, Эллен, но я не специалист в изобразительном искусстве. И четвёртого ребёнка мы не планируем. Мы очень счастливы с нашими тремя сыновьями. Но я, разумеется, возьму на себя одну девочку из нашего социального проекта.
Сибилла
3
Удручённо глядя вслед Антону, я вполуха слушала, как моя мать рассказывает о 1976 годе, когда у тёти Герти засорился унитаз, причём из-за использованных прокладок и волос с тётушкиной расчёски.
– Водопроводчики не обязаны хранить молчание, ты знаешь? – сказала мать. – Это не врачи. Водопроводчик опозорил тётю Герти раз и навсегда, и она ничего не смогла с этим поделать.
– Мама, мне пора заканчивать, – сказала я.
– Понимаю, – сказала мать. – Просто скажи, что это от предыдущих жильцов. Ну что, может быть, увидимся в следующую субботу.
– Да, буду рада, – ответила я. Я просто лживая змея.
Войдя в кухню, я увидела, что Антон усадил Эмили между Юлиусом и Самантой на столешницу, откуда она мрачно смотрела на меня. Ну здорово.
Её бабушка расцеловала меня в обе щеки. Она пахла дорогими духами, кожей сидений её мерседеса и лаком для волос.
– Я как раз говорила Антону, что у вас тут чудесные ароматы, и я с радостью осталась бы на обед, моя дорогая, но мы с Рудольфом договорились пообедать в клубе.
– Жаль, – сказала я и бросила взгляд на Антона. Он смотрел в сторону.
– Создаётся полное впечатление, что Эрсверты расстаются окончательно, – сказала Полли. – Бедная, бедная Юлия. Новая пассия на добрые двадцать лет моложе неё. Мужчины – просто животные, верно?
– Хм, – сказала я максимально нейтральным тоном. Антон крепко сжал челюсти и не сказал ничего.
Полли поцеловала Эмили.
– Арривидерчи, моя дорогая! Антон, я повесила Эмилин костюм пчелы в гардероб, после генеральной репетиции проверь, пожалуйста, крепко ли сидят усики. Мне кажется, что они немного болтаются. Не хотелось бы, чтобы они на представлении в пятницу слетели с головы.
Пока Антон провожал мать до двери – с улицы было слышно, как фрау Хемпель кричит, что она почти уже вызвала полицию, – я огляделась. Антон хорошо поработал во время моего отсутствия: яблоки были почищены, цветная капуста для супа порезана. Духовка была разогрета до 180 градусов.
– Кто хочет налить тесто в форму? – спросила я.
– Я! – сказал Юлиус. Эмили мрачно смотрела на меня.
– Супер. А потом вы все можете помочь мне выложить яблоки на тесто, – предложила я.
– Я считаю, что выпечка пирогов – это дурацкое дело, – сказала Эмили.
Угадай, а что я считаю дурацким…
К сожалению, Антон не захотел ждать, пока мы останемся одни, и не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к выяснению отношений.
– С кем это ты говорила по телефону? – спросил он ещё из коридора.
Я сглотнула.
– С матерью, – тихо ответила я.
– Я так и думал, – сказал Антон, взял в руки нож и порубил пару грибов. – И вы говорили о водопроводчиках?
– Да. У тёти Герти засорился унитаз.
– У тёти Герти унитаз, – повторил Антон.
– Да, и представь себе, водопроводчик начал повсюду рассказывать, что тётя Герти бросает в туалет что попало, – сказала я и почувствовала, что краснею. – Водопроводчики не обязаны хранить молчание, ты знаешь?
Антон с грохотом поставил сковородку на плиту и налил в неё масла.
– Ты думаешь, что я болван, Констанца! – Его голос был не громче обычного, но мне показалось, что он орёт.
– Вы не хотите подняться к Нелли и сказать ей, что еда будет готова через пятнадцать минут? – спросила я у детей.
– Нет, – отрезала Эмили. Она больше не смотрела мрачно. Очевидно, предвкушала скандал.
– Я хочу прюрировать цветную капусту, – сказал Юлиус.
– Это называется пю-ри-ро-вать, – поправила его Эмили. – Грамотей.
Саманта бросила ей в лицо горсть муки.
– Ну погоди! – Эмили тоже полезла в пакет с мукой. Я уже хотела вмешаться, но Антон крепко схватил меня за рукав.
– Твои родители вообще знают обо мне?
Я с неприятным чувством посмотрела на нож в его руке.
– Знаешь… мы с моими родителями… мы не особенно близки, – пробормотала я.
– То есть не знают! – Антон отпустил мой рукав и швырнул мясо на сковородку, хотя масло ещё не разогрелось. – Что с тобой такое? Ты стыдишься меня?
– Чушь! – Что за абсурдная мысль! – Эй, прекратите! – Эмили, Юлиус и Саманта вовсю швырялись мукой. Но Антон делал вид, что он этого не замечает.
– Но почему ты не рассказала им обо мне? Мы вместе уже несколько месяцев!
– Я… разумеется, они знают о тебе… Прекратите этим кидаться! Это же продукт!
Дети, похоже, веселились вовсю. Они пищали от восторга и вырывали друг у друга пакет с мукой.
– Констанца, я очень серьёзно воспринимаю происходящее между нами, – сказал Антон. – Поэтому я представил тебя моей семье, моему деловому партнёру и моим друзьям.
– Я тоже воспринимаю нас серьёзно, – заверила я его.
– Да, конечно. Так серьёзно, что ты забыла рассказать о нас своим родителям.
– Я только не хотела… Я собиралась… мои родители… – забормотала я. Дети выглядели, как снеговики. Кевин точно начнёт ругаться, когда увидит Саманту в таком состоянии. Я попыталась очистить её с помощью полотенца.
Антон схватил меня за запястье и повернул к себе.
– Твои родители знают о нас или нет?
Я кивнула. Это могло означать что угодно.
– И когда я познакомлюсь с твоими родителями?
– Они живут на Пеллворме! – На мою голову приземлилась полная горсть муки, и мука посыпалась мне на лицо.
– Это Юлиус! – радостно взвизгнула Эмили.
– Но по ошибке! – захихикал Юлиус.
– Когда – я – познакомлюсь – с – твоими – родителями? – повторил Антон, не выпуская моей руки.
Я поняла, что больше не смогу обходиться отговорками. Я сдула муку с глаз и сказала:
– В следующую субботу.
Антон этого не ожидал. Он выпустил мою руку и поболтал ложкой по сковородке. Потом он снова недоверчиво поглядел на меня.
– У них будет отпуск в Шварцвальде, и они по дороге заедут сюда. Они, разумеется, обязательно хотят познакомиться с тобой. – Я попыталась улыбнуться. – Я думала, ты… и Эмили придёте к ужину.
О Боже, это будет мой конец.
– Хорошо, – сказал Антон, и ледяной тон его голоса растаял. Он снял свою обсыпанную мукой дочь со столешницы и смёл с неё муку. – Я принесу с собой вино.