Хозяин снов

— А как насчет тебя? — Эверетта вдруг разозлил ее самоуверенный тон. — Почему для тебя все так просто? Или ты помнишь, кем была до Разлома? И считаешь, что нынче тебе живется ничуть не хуже, чем тогда?

— Мне бы очень хотелось забыть, кем я была раньше.

Эверетт поразмыслил над этим откровением и почувствовал жгучую зависть. Хотя, возможно, она мало отличалось от его желания избавиться от снов.

— Ведь ты и раньше была замужем за Гарриманом, да? — спросил он. — Ты ведь его жена?

— Мы давно вместе. Но это, пожалуй, не то, что ты думаешь.

— Он кто, ученый? Спец по снам? Кем он раньше был?

— Да, он вел исследования в этой области, но Разлом, конечно, ему помешал, как и всем остальным. Не хочу говорить о Гарримане. Скучная тема.

Эверетт забрался поглубже в кресло. Он устал вытягивать из собеседников ответы, не проливающие ни капли света. Его взгляд медленно прошелся по стойке бара к фасадному окну с полосками липкой ленты на трещинах в стекле. Эверетт узнал стоявшего на улице человека, вернее, человекоподобного робота-телеевангелиста. Он то ли проповедовал, то ли выговаривал двум пацанам, которые сразу напомнили Эверетту Рэя и Дэйла. Но это, конечно, были совсем незнакомые дети. На глазах у, Эверетта они вырвали из карманов робота кипы брошюр, швырнули на асфальт и дали деру. Робот невозмутимо нагнулся подобрать свое добро.

— Почему бы тебе не поиграть в бильярд? — спросила Даун Фолта.

Тот послушно кивнул и выскользнул из кабинки. Эверетт смотрел, как он подходит к столу, как, заговаривая с игроками, нервно дергает головой.

— Я хочу потолковать о девушке из снов, — произнесла Даун. — О Гвен. Ее ведь так зовут? Ты ее любишь. Потому и вернулся.

Эверетт кивнул. Он слишком устал, а может, был слишком пьян, чтобы возражать.

— Кэйл хочет, чтобы ты сделал его мир настоящим.

Он отвернулся, не желая продолжать тему. На вечеринке от его внимания не укрылось, что Даун презирает Кэйла.

— Чтобы он мог жить с девушкой, — напирала она. — Именно ради этого!

Он снова встретил ее взгляд. Все равно что кивнул.

В полумраке кабинки она придвинулась к нему — соприкоснулись плечи, бедра и колени.

— Знаешь, — сказала она, — а ведь у меня есть идея получше. Преврати меня в Гвен.

— Не понял.

— Воспользуйся своей силой, чтобы сделать из меня ту, кого ты хочешь. Тогда она станет живой, и ты ее получишь. Ты ведь способен, сам знаешь. Сделай меня ею, и уедем отсюда вместе. Если хочешь, переберемся в тот дом из твоих снов.

Он закрыл глаза, поднял и осушил кружку. И почувствовал на своем бедре ее ладонь.

— Эверетт, она же ненастоящая. И я знаю, как ты жаждешь с ней встречи. А потом тебе уже не придется творить чудеса.

— А как же Гарриман и Илфорд? Как насчет их планов?

— Милый, я с удовольствием погляжу, как их планы превратятся в дым. — Не убирая руки с его бедра, она повернулась, и ее лицо оказалось напротив лица Эверетта. — Поцелуй меня.

Он приник к ее губам и ощутил ее дыхание. Сладкое, как яблочный сок. Но с горьковатой примесью. Вроде сажи или уксуса.

Даун оторвалась от скамейки, прижалась к Эверетту грудью и животом. Эверетт почувствовал, как она расстегивает ему брюки. Рев динамиков, запах пота и застоялого дыма, стук бильярдных шаров, язык Даун у него во рту и рука на его бедре — все отодвинулось прочь, точно айсберг. Перед Эвереттом остались только море и туман.

Он выпрямил спину и потряс головой. Даун открыла глаза, усмехнулась и отстранилась.

— Ты же знаешь, Даун, ты не Гвен. — Ему хотелось вместе с этой фразой выплеснуть всю свою мировую скорбь.

Но с лица Даун не сходила улыбка.

— Да. Пока — не Гвен. Но я не совсем безнадежна.

Он покинул кабинку, прошел в туалет и встал, покачиваясь, у писсуара. Следом вошел Фолт с кием в руке.

— Ну, чего, Эверетт? Ты как?

— Пошли отсюда, — сказал Эверетт.

Он стоял и смотрел вверх, на низкий небосклон, на толщу тумана, что придавила черные рощи. Даун высадила Эверетта и Фолта у подъездной дорожки перед домом Илфорда. Ее машина скрылась в ночи, и почти тотчас умер гул мотора.

В тот миг Эверетт пожалел, что отпустил ее. Ведь он мог вырваться из этой гнетущей громадины — дома Илфорда, поехать к ней, лечь в ее постель и спрашивать, спрашивать… Похоже, ее влечение было как-то связано с тем, что она помнила… Он ненавидел себя. За то, что толкнуло его к ней. За то, что у него нет прошлого.

Он повернулся к дому и разглядел силуэт Фолта. Тот ждал. Внезапно к горлу подкатила рвота.

— Так ты и нашим, и вашим, да? — спросил он.

— Чего? — Фолт вытаращился на него в потемках.

— Всем подряд меня подсовываешь! Сначала Илфорду, потом Кэйлу, а теперь и Даун…

— Хамишь, Эверетт.

— Каждому охота отщипнуть от меня кусочек, — сказал Эверетт. — Всем, кроме тебя. Для тебя я — живец.

— Ты очень многого не понимаешь, — сказал Фолт.

— Тебя хоть заботит, на чьей ты стороне?

— Меня одно заботит: выжить, — гордо изрек Фолт. — Что надо делать, то я и делаю. Ты ведь, Эверетт, моих проблем не знаешь. Понятия не имеешь, что со мной было.

Наступила тишина. Эверетт и Фолт стояли друг против друга во тьме на подъездной дорожке. Эверетт слышал собственные вздохи, чувствовал пульс, усиленный хмелем. Впереди сияли окна илфордовой гостиной, точно маяки в тумане. Окно подвальной комнаты не светилось.

— Ну так расскажи. Что было с тобой, что с нами было, когда случился Разлом? Что произошло с Кэйлом?

— Да ничего особенного. Есть вещи и похуже.

— Кого ты защищаешь? Илфорда? Кэйла? Или себя?

— Никого я не…

— Тогда расскажи, что знаешь.

— Не могу. — Фолт повернулся и зашагал к дому.

Эверетту оставалось кипеть от злости. Он чуть было не повернул в противоположную сторону, в ночь, в туман. Но в конце концов взял себя в руки и направился следом за Фолтом, в круг света, что падал из окон. У спуска на цокольный этаж он догнал Фолта.

— Мне кольнуться надо, — бросил он.

— Заткнись, нельзя здесь об этом трепаться…

— Тогда внизу.

Они спустились в комнату Фолта.

ГЛАВА 17

— Ты долго не приходил, — сказала Гвен.

— Дел было невпроворот, — объяснил он. — Все так усложнилось…

Сидя на контурах постели в окружении пустоты, она привлекла его к себе, обняла. Эхо прикосновения, шепот на языке памяти…

Но ему надоели и эхо, и шепот.

— Ты должен что-нибудь сделать, чтобы мы были вместе, — сказала она. — Больше не могу лежать тут и ждать. Невыносимо…

— Но это не так просто, — возразил он.

— Кэйл говорит, способ есть.

— Ему только кажется, что способ есть.

— Он сказал, ты можешь закончить начатое им. Ведь ты позвал меня, помог проснуться. Ты способен возвратить меня в мир.

Эверетт поморщился, как от боли.

— Возможно.

— Да, Эверетт! Кэйл в этом уверен.

— А Кэйл… — Он не договорил. Кэйла здесь нет, но это не важно. Она говорит словами Кэйла. И вообще, лучше считать, что перед ним сам Кэйл в ее образе, с ее голосом. Лучше, чем думать, что он запрограммировал ее или управляет издали. Впрочем, не имеет значения.

Он отстранился.

— Что-нибудь не так? — Она посмотрела ему в глаза.

— Мне надо знать, кто я.

— Я знаю, кто ты.

— Скажи.

— Ты Эверетт. Ты любишь Гвен. Эверетт для Гвен. Точь-в-точь, как я. Гвен для Эверетта. Гвен с Эвереттом. — Она заморгала и потупилась, затем снова посмотрела ему в глаза. — Эверетт, ты меня любишь?

— Да. Но я не…

— Выходит, я тебя знаю.

— Нет, — сказал он. — Ты меня не знаешь.

— Но почему?

Он отодвинулся от нее на постели.

— Можно, я тебе кое-что покажу?

Она безропотно кивнула.

Он перенес ее в Шляпвилк.

Они очутились на автомобильной стоянке подле Комплекса. Шпарило солнце, дул ветер пустыни; у обоих вмиг пересохло в горле. Афиши по-прежнему утверждали, что во всех кинозалах идет только «Хаос». Асфальт жег подметки, норовил добраться до пяток. Хаос поморщился и потянул Гвен за руку под козырек служебного входа.