Страница 39 из 48
Ярославские, московские и псковские копейки чеканились по четырехрублевой стопе.
Новые копейки снабжали русское денежное обращение вплоть до конца 1613 года. Этими монетами заплатили жалованье казакам и дворянам. Внутренняя торговля разнесла новые монеты по стране. Клады с монетами Михаила Федоровича, чеканенными на временных дворах в Ярославле и в Москве, встречены в Вологодской и Архангельской областях, в Костроме и Подмосковье. Выпуски их были довольно обильны, хотя они, конечно, не идут ни в какое сравнение с той массой копеек, которую выпустил Московский денежный двор после его восстановления.
Московский временный двор работал вплоть до самого открытия восстановленного и реконструированного денежного двора в Кремле. «Снасти» — маточники и чеканы с временного двора — использовались в работе Кремлевского двора в 1614 году довольно интенсивно, несмотря на их внешнюю неказистость. Копейки, чеканенные при помощи «снастей» временного Московского двора, резко отличаются от нарядных, четких, безупречно отчеканенных первых выпусков Московского двора 1613–1617 годов.
Судьба Ярославского денежного двора при Михаиле Федоровиче очень загадочна. Сохранилась челобитная одного из мастеров этого двора — «бойца» (мастера, готовящего заготовки из проволоки) Максимки Юрьева. В мае 1613 года он написал жалобу в Москву: «По твоему государеву указу велено из Ерославля Денежный двор перевести к Москве и мы, холопи твои, прибрели сюда же к Москве з женишком и детишками и волочюся меж двор и помираю голодной смертью. Милостивый государь царь… смилуйся, государь, пожалуй меня, холопа своего, вели, государь, мне быти у своево государева дела на Денежном дворе в бойцех по прежнему, штоб я, холоп твой, волочася меж двор, вконец не погиб и голодною смертью не умер и твоей б царской службы не отбыл». Прошение было подано в Челобитный приказ — место, куда поступали различные жалобы и просьбы. Дьяк Челобитного приказа передал челобитную руководителю Печатного приказа Ефиму Телепневу и дьяку И. Мизинову: «Государь… пожаловал, будет надобен, велел ему быть». Из пометы следовало, что в мае еще не возникла надобность в дополнительных рабочих на Московском дворе. Но в ноябре того же года Кремлевский двор уже работал. Значит, между маем и ноябрем 1613 года Ярославский двор закрыли. Собственно, он был не закрыт, а переведен в Москву — лишнее доказательство, что с осени 1612 года этот двор стал рассматриваться как филиал Московского. Однако никаких следов использования «снастей» Ярославского двора в чекане последующих лет не сохранилось. «Перевод», видимо, заключался в передаче Московскому двору запасов серебра и, возможно, какого-то количества денежных мастеров.
Временные денежные дворы в Ярославле и Москве выполнили свое целевое назначение. Они обеспечили массовый выпуск монет для выплаты жалованья в 1612–1613 годах, способствовали успокоению мятежных элементов русского общества, создали возможность для созыва и проведения Земского собора. Деятельность временных дворов дала возможность полностью восстановить Московский денежный двор в Кремле, с более совершенными, чем в предшествующие годы, организацией и оснащением. Но особо следует отметить ту огромную роль, которую сыграл Ярославский двор в деле организации национально-освободительной борьбы против интервентов.
Хотя с 1613 года в стране правил законный царь Михаил Федорович Романов и положение новой династии укреплялось, восстанавливалась систематическая деятельность государственных институтов, взбаламученное гражданской войной население постепенно возвращалось на прежние места жительства, хотя в стране налаживалась внутренняя и внешняя торговля, полной стабилизации не было до 1618 года. Этот год принято считать завершающей датой Смутного времени. А пока в руках шведов оставались Новгородско-Псковский край, Заонежские и Лопские погосты. Новгород стал центром шведской оккупированной территории, а с 1615 года шведы окружили Псков, и началась долговременная осада города. В 1614 году шведы захватили Олонец, расположенный на пути в Швецию и имевший важное стратегическое значение. Освободительное движение заставило шведов оставить Олонец и южные заонежские погосты.
Во время осады Москвы и после ее освобождения отряды поляков и бывших тушинцев устремились на север, в Поморье, где они принялись грабить местное население. В 1612 году они захватили и разграбили Белозерск, бесчинствовали в окрестностях Кирилло-Белозерского монастыря. В сентябре жестоко разгромили Вологду. Затем польско-казацкие отряды грабили в Чарондском округе и штурмовали Каргополь. 22 января 1613 года был взят и разграблен Солигалич. От Устюга Великого их удалось отбросить и оттеснить к Галичу. В 1613 году отряды «шишей» оказались на юге Заонежья, где особенно пострадали Вытегорский и Андомский округа. В конце концов под угрозой оказался Архангельск. Польско-казачьи отряды осадили Холмогоры. Не взяв города, часть отрядов отправилась грабить на Вагу, а другая часть разорила Николо-Корельский монастырь неподалеку от Архангельска, посады Неноксу, Луду, Уну. Потерпев поражение под Сумским острогом, они ушли в Заонежские погосты.
Бесчинства польско-казачьих отрядов на Севере оставили след не только в письменных источниках. Об этих горестных страницах истории края рассказывают также нумизматические памятники. Клады из Костромской, Вологодской, Архангельской областей, датированные 1612–1614 годами, зарыты в большинстве случаев местными жителями ввиду приближения разбойничьих отрядов. Клады были так и не востребованы, ибо владельцы их погибли от рук грабителей. Большой клад, насчитывающий около 40 рублей, нашли на окраине Солигалича, и подборка монет этого клада позволяет связать его захоронение с взятием и разграблением города 22 января 1613 года. Другой клад, размером более 10 рублей, найденный под Вологдой, несомненно имеет связь с захватом Вологды в сентябре 1612 года. Огромный клад, около 10–12 тысяч монет, был найден в южной части Архангельской области, по пути к Вологде (до нас дошла только часть клада), два клада (17 с лишним и 22 рубля) — в Костроме. Из известных нам 19 кладов, зарытых в 1612–1614 годах, на долю Поморья приходится пять; три клада происходят из Новгородской земли. Остальные 11 кладов сосредоточены вокруг Москвы (в городах Звенигороде, Загорске, Бронницах, окрестностях Коломны и ближнем Подмосковье). Клады встречены также в Калужской, Тульский, Рязанской и Тамбовской областях.
Сохранившиеся клады относительно невелики по размерам — в среднем суммы их составляют 10–20 рублей. Есть и клады-гиганты — уже упомянутый клад из-южной части Архангельской области в 10–12 тысяч экземпляров и клады из 4058 экземпляров (Солигалич), из 6684 экземпляров (Новгород). Видимо, те клады, которые насчитывали 10–20 рублей, оставили в большинстве своем ратные люди, получившие жалованье от новой династии. Размещение находок показывает, что это могли быть дворяне городовые из областей, расположенных главным образом к югу от Москвы и в районе Костромы. Самые же крупные по размеру клады, наверное, следует определить как казенные суммы. Восстановленный в 1613–1614 годах фискальный аппарат усиленно собирал с населения различные сборы — и недоимки за прошлые годы, и новые, чрезвычайные налоги — так называемые пятинные и запросные деньги. Скорее всего суммы, составлявшие несколько десятков или сотен рублей, были деньгами, собранными, но не довезенными до Москвы. Спрятав деньги в минуту военной опасности, сборщики погибали от рук насильников, а казна так и недосчитывалась денежных сборов с ряда дальних волостей и погостов. За каждым из этих кладов угадывается трагическая судьба государева служилого человека, который верой и правдой служил своему делу и погибал, охраняя царскую казну.
Помимо шведов, на русском Севере пытались утвердиться также англичане и датчане. Рассказ о них заслуживает отдельной главы.