Страница 14 из 54
Я вспомнил крик Кэттона, когда впервые услышал гул в шахте. Сколько прошло секунд после, прежде чем кусок руды рухнул на кирку? Три? Успел бы я отпрыгнуть? Успело бы изнуренное ранами и трудом тело отреагировать на опасность?
— Еще рано. Слишком опасно. Иди дальше, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно увереннее. Не то чтобы я слишком сильно верил в судьбу, но упускать такой шанс. Впрочем, вряд ли я делаю что-то неправильно.
— Зря, — покачал головой Кэттон.
— Вместе еще сбежим. Сейчас главное наружу пройти, а там разберемся, — прошептал я.
— Эй, не болтать там! — рявкнул стражник. Несмотря на субтильную комплекцию, возглас, усиленный узким коридором и каменными стенами, получился убедительно грозным.
Подъем стал круче — оказалось, что шахта начиналась не на уровне моря, как я думал, а уходила далеко под землю. Последние метры к выходу на солнечный свет давались с огромным трудом. Колени хрустели, приходилось кроме себя тащить еще и Кэттона, который после упавшего на ногу камня двигался с трудом. Наконец, преодолев последнюю лестницу, мы вывалились наружу.
Пройдя пару шагов от входа в шахту, я не выдержал. Ноги подогнулись, я рухнул на землю, повалив Кэттона. Черт, как же за день я отвык от яркого солнечного света. Лежа на теплой, прогретой земле, я щурился, глядя на солнце, светящее прямо в глаза. После тусклых факелов шахты оно казалось нестерпимо ярким.
Вдохнул полной грудью, чувствуя, как прохладный воздух, пропитанный ароматом леса и свежести пробирается в легкие. Опершись на локти, я чуть приподнялся. Рядом валялись уставшие пленники. Стражник отошел к группе таких же мужчин в легких доспехах, не обращая на нас внимания.
Вокруг носились люди. Нет, много людей. Кучками, они мельтешили перед глазами, каждый чем-то занятый. Кто-то нес тюки с соломой, другие катили на тележках руду. Вдали прохаживались кони, их оседлали гордо приосанившиеся всадники. Крестьяне в простых одеждах, рабы в грубых шерстяных робах — все старались что-то сделать, превращая мир вокруг в разворошенный муравейник.
— Добро пожаловать в деревню Маринэ, — сказал Кэттон. — Не думал, что увижу ее так скоро.
Я промолчал. Позже, все проблемы позже. Пока просто подышать свежим воздухом, вытянуть огрубевшие мышцы. Дать телу хоть немного отдыха.
К нам направился один из мужчин, до этого слушавший яростно жестикулирующего стражника, что привел нас в деревню.
— Ну что, смертники. Давайте разбираться, что с вами делать, — усмехнувшись в густые усы, сказал новоприбывший. Он был одет в легкую кожаную куртку, с протянутой через плечо синей лентой. Такой же, как у нападавших на меня всадников.
— Начальник стражи, — шепнул Кэттон, заметив мой вопросительный взгляд. Похоже — это лента, отличительный признак офицерского состава? Значит, есть чем гордиться, раз я справился с не одним таким «офицером».
— Пока вам в шахте жить негде, а гонять на разбор камней по два раза в день, — слишком долго. Да и стражников под этого выделять придется, — словно разговаривая вслух сам с собой, проговорил начальник стражи. — Ладно. Повезло вам, благодарите богов. Пока что здесь поработаете, а там посмотрим.
Я не сдержал улыбки. Отлично. Если в шахты спускаться не придется, значит, шансов сбежать больше. Да и проще — судя по тому гвалту, который стоит в деревне, контроля за рабами здесь меньше.
— Эй, в камеры их! — крикнул начальник стражникам, похоже, потеряв к нам всякий интерес.
— Похоже, выживем? — улыбнулся я Кэттону, подставляя плечо. Охнув, тот оперся о меня и мы заковыляли за криками подгоняющими нас стражниками.
Глава 6
— Вообще у нас довольно спокойно осенью — сбор урожая, скотину тогда же режем. Кто же будет воевать, когда пора запасы на зиму делать? А вот потом, когда снег падает, начинается плохое время, — усмехнулся Кэттон, бросая в чан очередную очищенную картофелину. Вообще этот овальный овощ назывался «тофлер», но по вкусу — та же наша картошка. Да и выращивается также. Вообще, мир, в котором я находился, был сильно похож на нашу Землю. Простая, доступная всем еда — такая же как у нас. Те же каши из круп, горячий хлеб, который здесь пекли не кирпичами, как у нас, а шарами. Первый раз зайдя на кухню, куда нас отрядили работать, я вздрогнул — в углу, в плетеных корзинах, были навалены желтые мячи. Потом попробовал — тот же хлеб, только другой формы. Не хватало ему жесткой корочки. А так — вкусно.
— А зимой что? — спросил я, подбирая с земли картофелину. Наверное, тысячную за сегодняшний день. Кто-то бы сказал, что чистить тофтелы на целую деревню, а это человек триста, довольно скучная работа. Но в мои армейские годы приходилось готовить и больше, поэтому время проходило хорошо, за беседой. По крайней мере, намного веселее, чем долбить киркой в затхлой шахте, где из света — один факел на пятьдесят шагов, а воздуха не хватает.
— Зимой реки замерзают, рыбы меньше. Да и в леса соваться не стоит — с гор спускаются твари всякие. Говорят, эльфы с ними дружны, но что-то мне не верится, что эльф сможет сговориться с варгом. Тот его скорее сожрет, чем привяжется, — засмеялся Кэттон и взялся за новую картошку. Рана у приятеля заживала, скоро и следа не останется. Не сильно оцарапался.
Благодарить за работу на кухне, кстати, стоит именно товарища. Я улыбнулся — вот уж правду говорят, в любой беде что-то хорошее найти можно. Ночевать нас поместили в плетеные клетки в углу деревушки, которая из себя представляла скорее крепость, чем что-то пригодное для жизни. Взяли деревья, забили около горы. Полукруг диаметром в тысячу шагов, так, что вход в шахту был ровно посередине — и вернулись к той же горе. Вот и весь забор. А внутри расположили несколько шатров, да деревянные навесы, где хранились куски руды. Вот и вся деревня.
К утру Кэттону стало совсем плохо — рана на боку воспалилась, идти самостоятельно он не мог. Я выпросил у стражников колбу спирта, промыл, приложил новую повязку. Понятно, что в шахту возвращаться ему нельзя было, загнется. И наверху тяжелое делать что-то не может. Вот и отрядили его на кухню — сидеть, чистить тофтеллы. Еще разбирать крупы — что похуже, то рабам, что получше — стражникам.
На кухню, которая расположилась в одном из шатров, Кэттон вошел, уже привычно держась за мои плечи. И здесь везение — только я хотел оставить товарища и уйти грузить руду в телеги, как вышел повар. Который устроил скандал оказавшемуся неподалеку начальнику стражи — ему давно требовался помощник, способный разгрузить продукты. Тут мне и повезло — начальнику стражи надоело слушать повара, он махнул на меня рукой: «Забирай». Грузчиком я работал в основном с утра, а в оставшееся время вместе с приятелем занимался нудной работой поваренка и слушал все новое и новое о мире, где оказался. И так уже четвертый день.
— Хотя осенью и кочевники напасть могут, но сейчас уже реже — и Керч, и графства разрослись, людей много. У нас здесь принято иметь помногу детей, это только у меня в семье две дочери было. Обычно десяток деток у каждого отца, — сказал Кэттон. Вспомнив про семью, приятель погрустнел на секунду, но сразу встряхнулся. Я усмехнулся — сильный он духом, этот Кэттон.
— А кочевники-то что? Им что надо? Земли им вроде неинтересны? — спросил я.
— Из хороших краев ты, Лис, раз таких вещей не знаешь, — улыбнулся Кэттон. Я промолчал — рассказывать не хотелось, а товарищ тактично не выспрашивал у меня подробности про то, откуда я приехал. — У нас каждый знает в деревне — если кочевники на горизонте, значит, бабу и детей прячь, а сам скорее выходи. Они трусливые эти кочевники — если увидят мужиков с оружием, могут и уехать. Но вот если баба или ребенок попадется — все, пиши беда. Бабу-то на месте снасильничают, или чуть дальше отвезут. А дите — с собой заберут.
— А дети-то на что им? — спросил я, невольно перестраиваясь на манеру речи Кэттона. Поначалу меня раздражал его деревенский выговор, с постоянно напевными выражениями, но потом свыкся.