Империя

— Пятнадцатое августа две тысячи пятьсот пятнадцатого года. — Раздалось под потолком. — Проиграть запись?

— Да. — Сказал я, осторожно подвигав ногой пистолет. Это примерно через неделю после того, как я уснул…

— Проигрываю запись бортового журнала от пятнадцатого августа две тысячи пятьсот пятнадцатого года. Бортовое время — двадцать два часа пятьдесят три минуты.

На экране появился Владимир Наримов. Не тот скелет, а вполне нормальный человек. Глаза так и горят. Форма безукоризненно подогнана, за спиной панорама боевой рубки, звезды на бархатисто-черном небе. Я никогда не видел флаг-майора в мятой форме, даже комбез под скаф он носил как парадный китель…

— Два месяца со дня старта. — Сообщил Наримов. После включения гипердвигателя наша скорость нарастает. Векторы ускорения и торможения выверены. Сегодня я ложусь в «холодный сон», передав управление автоматике.

Экран погас. Наш капитан, как всегда, краток и лаконичен. Говори быстро, разборчиво и по существу, а иначе пойди отсюда и не мешай работать… Долгая служба в Десанте, да еще в таких неспокойных районах, не могла не оставить свой след на нашем командире.

— Конец записи. Проиграть предыдущую запись?

— Да. — Я поерзал на месте, уперев в пол ноги. Икры неожиданно свело. Такое должно часто происходить после анабиоза — все мышцы сводит, несмотря на всякие там процедуры. Хорошо, что сводит ноги — а вот если сведет сердечную мышцу? Или такое невозможно?

С такими мыслями я выслушивал очередное сообщение компьютера.

— Проигрываю запись бортового журнала от четырнадцатого августа две тысячи пятьсот пятнадцатого года. Бортовое время — четырнадцать часов сорок одна минута.

Опять капитан. Но не в форме, а в рабочем комбезе. И не из боевой рубки, а откуда-то из технических помещений.

— Полет нормальный. Сегодня легли в «холодный сон» все наши навигаторы. Я проверю последние расчеты и ложусь в анабиоз завтра.

Экран погас.

— Конец записи. Проиграть предыдущую запись?

За всю неделю ничего интересного не было. Я едва не расколотил в ярости экран. Ну что же такое тут было?

Секундочку! А если…

— Были ли сохранены записи происходящего на борту после последней записи в бортовом журнале? — Спросил я немного растеряно.

— Некорректный вопрос. — Ответствовал компьютер.

— Причины некорректности?

— Конфликт понятий. Записи были сохранены, записи были удалены.

От восторга я едва не подпрыгнул. Ну хоть что-то! Хотя это что-то далеко еще не все, записи могут так удалить, что и концов не найдешь, это же память военного звездолета, а не домашний компьютер.

— Причины удаления записей?

— Причины неизвестны.

— Кто это сделал и зачем? — Я совсем забыл, что разговариваю с компьютером, который отвлеченных понятий не понимает.

— Некорректная команда. Рекомендую отказаться от вербального режима и перейти в режим ручных команд. — Ответил мне на это компьютер.

Ну да. Так я до будущего года провожусь, а толку чуть.

— Отмена режима ручных команд. Кто произвел удаление? Когда это было сделано?

— Неизвестно. Информация была стерта вместе с основной информацией. Последняя удаленная запись датируется седьмым января две тысячи шестьсот сорок третьего года.

Вот же мать твою! Это же расчетное время прибытия. Мы уже должны в это время подходить к Капелле. Начнется торможение, выход на орбиту сначала вокруг звезды, а потом определение нашего положения — и побудка части нашего экипажа, которые должны принять управление звездолетом на себя.

А уже на орбите Капеллы III должны были разбудить всех, в том числе и меня.

Но вот так получилось…

Информация стерта.

Было тщательно уничтожено вообще все. Часы молчали, остановленные невесть когда. Даже компьютерные часы, которые должны были работать не отключаясь, показывали время — нулевой год нашей эры. Кто-то их вырубил тем же лазером. Долго резали броню, очень долго — но все же прорезали, и главным часам, с которыми сверялся бортовой компьютер, настала смерть. Как и компьютерным часам — кто-то просто перезагрузил бортокомп, вышибив из его памяти время напрочь — ведь время-то он брал с больших часов. Которые сейчас уничтожены…

Корабль сейчас все равно что мертвый. Гроб, абсолютно исправный, но все же гроб, плывущий по космосу. Работают только самые минимальные системы, вспомогательные конвертеры, обеспечивающие энергию для необходимых нужд и для корректировочных двигателей. Генераторный комплекс должен работать автоматически, и либо вскоре будет заглушен, либо уже его автоматика погасила.

Оба главных конвертера не работают, в них нет ни капли активного вещества.

И это правильно — большие конвертеры такое путешествие не перенесли бы, никаких ремонтных ресурсов не хватило бы, чтобы заменять приходящие в негодность части. А так… Сейчас выйдут на рабочий режим, все системы протестируются и начнут нормально работать.

Тогда можно будет обшарить корабль вдоль и поперек, под полным контролем. Ремроботы тут даже последнего таракана найдут, не то что человеческое тело, куда бы оно не запряталось. Противоабордажные комплексы и не на такое натренированы.

И можно будет определить свое положение в пространстве, а заодно и попытаться связаться с колонией. Двести пятьдесят лет — большой срок, тут могла развиться нормальная промышленность, спутников должно летать столько, что никому мало уже не кажется…

— Анализ планетарной системы готов? — Спросил я.

— Нет.

— Причины?

— Конфликт систем. Расконсервация внешних наблюдательных систем займет еще тридцать четыре часа двадцать две минуты. Будут какие-то особые приказания по расконсервации внешних наблюдательных систем?

Ну конечно. Идет расконсервация всех систем — третичных и четвертичных. Хотя это все должно было начаться еще на подлете. Коррекция систем, поиск, коррекция прыжка и все такое…

— Нет. — Спохватился я. — Продолжать работы.

Лучше пусть все идет по плану. Пока корабль определиться в пространстве, пока вычислит вероятные орбиты планет — это все же время, время… И вмешиваться в этот процесс я не хочу, потому что очень плохо в этом понимаю.

Это же не Солнечная Система, вдоль и поперек летанная-перелетанная. Прежде чем звездолет ляжет на устойчивую орбиту вокруг планеты, надо проверить столько факторов… Вычислить массу планеты, ускорение свободного падения и все прочее, что нужно для стабилизации вращения, установить размер атмосферы, чтобы не врезаться в нее, скорректировать множество других вещей, большинство из которых мне и в голову не придет, несмотря на мой диплом пилота малых аэрокосмических судов…

И самое интересное — пока компьютер не просчитает некоторое количество параметров, экраны не включаться. Есть пара оптических телескопов, но это всего лишь игрушка, в космосе обычными глазами ничего путного не увидишь.

Да. Не проснулись те, кто должен был подготовить звездолет к выходу на орбиту, а проснулся я, когда уже было поздно.

Вот радость-то — сидеть сутки в железном гробу, и наружу-то не выглянуть… Кстати, до помещений с обычными иллюминаторами тоже не добраться, они сейчас все поголовно должны быть закрыты.

Может, одеть скаф и все же вылезти туда? Посмотреть, что да как…

От одной мысли, что снова придется заковываться в большой пластиковый гроб, меня передернуло.

Нет уж. Будем ждать, торопиться пока что некуда.

Хотя! Надо вывести данные хоть радарных экранов, «Звездный странник» должен же как-то ориентироваться в пространстве сам, верно же? А значит, что системы внешнего наблюдения все же работают…

— Компьютер! Выведи на седьмой экран информацию системы ориентации в пригодной для визуальной оценке форме!

Радарный экран — это чушь полная, придумка для идиотов, все равно ничего толком по нему понять нереально, но все же мне было интересно, где же мы в данный момент находимся.

Через полминуты я любовался на результаты работы наших радаров. Радиоволны — это стиль ретро по сравнению с современными системами обнаружения, но все еще оставались самыми надежными и самыми изученными из всего, что было у человечества. Потому-то даже система ориентации «Звездного странника» получала от радаров львиную долю всей информации.