Империя

— Святой отец, а давно была та большая битва с неверными слову? — Спросил я.

— Давно, сын мой. Двадцать три весны минуло с той поры.

— А как это было? В моей общине ничего не рассказывали про то время… — Я сделал вид, что загрустил, повесил голову. — Может, я просто не помню…

— Милостью Хайста, ты вспомнишь, сын мой, все, что помнил. Хайст никого не оставляет своей милостью, ни добропорядочного человека, ни даже неверных слову с равнин. Но только добропорядочный человек способен понять его слова верно и правильно, а неверные слову все как один, толкуют куда захотят, и цель их одна, свой карман набить побольше. Как те, в караване. Тот, с которым ты дрался, тоже один из них.

— Мне так было страшно, святой отец, когда Кен вызвался… — Ива тронула меня за локоть. — Я так перепугалась!

— Не одобряю я этих сражений! — Грозно сказал святой отец, шаркнув сандалиями больше положенного, но тут внимательно и хитро посмотрел на меня — А все же, ты показал неверным слову, что лишь добропорядочные люди правильно понимают волю Хайста.

— Хайст помогал мне, святой отец, — смиренно как мог отозвался я. Что-то мне в этом разговоре не нравилось, и очень сильно. Что ему надо? Просто так поболтать пришел? Сидел в лесу и ждал, когда мы мимо пройдем? Да как же.

— Неверные слову… — Вздохнул святой отец. — Сын мой, сколько же от них бед всегда. Когда они пришли к нам, общины объединились и стотысячную армию расклевали вороны на Полянах Тысяч Костей. До сих пор там находят стальное оружие неверных. Тогда, два десятка зим назад, не было бы общин, где не плакали вдовы. У нас был голод на следующий год, потому что не хватало мужчин, и даже женщины брались на пращи на охоте, а сколько умерло из раненых, так никто не вел счета. Но и неверные тоже не показывались у нас два года, никто ничего про них не слышал. А когда прошло два года, началось все снова. Снова пришли торговцы, снова их корабли стали мелькать на горизонте. Сидели бы себе мирно в городе, так нет, все к нам лезут, торговать хотят. И мало им, что по милости Старец Общин сказал «пусть торгуют безбранно», так они все не забывают привести сюда своих солдат. Всегда надо настороже быть! А тут еще и эта Большая Охота, которая столько жизней унесла. Кого теперь на перевал послать? Будь готов, что тебя пошлют. Как, крепко ли ваш дом, чтобы мне твоего молодца на пару дней?

Я не сразу понял, что святой отец обращается к Иве.

Та помрачнела.

— Нет еще, святой отец… Мне без мужской руки пока не справиться. Крышу надо подлатать, а то протекает, залить может, дожди скоро!

— Дочь моя, крышу подлатать могут и мальчишки. А вот кто будет стоять на перевале, когда к нам снова пойдут отрицающие из империи? Твои братья? А что тогда будет с деревней, с нашей общиной и с соседними?

— Но есть же соседние общины! Почему они не присылают к нам так мало своих охотников?

— Потому что таков заведенный порядок, дочь моя. — Священник остановился и даже всплеснул руками. — Ты же знаешь его! Не больше трех охотников из первой десятки! И идут третий, шестой и десятый от нас! Так же всегда было, ну как мне объяснить Старейшему, почему в этот раз пришло двое?

— Но ведь у нас же…

— Главный охотник идти не может, как и его помощник. Они нужны тут, для защиты деревни.

— Много они защищали в прошлый раз…

— Не нам о том судить, дочь моя. Они старались как могли, и не нам судить о том. Быстрок тоже нужен тут, он лучше всех умеет охотиться на осеннюю дичь. Наши Четвертый и Пятый… Ну куда их поставить-то? Им еще неделю надо отлеживаться. Седьмой при смерти. Восьмой и девятый тяжело ранены, и не знаю, выживут ли они. На неделю деревня без достойной защиты, так что же делать?

Под каждым аргументом, который изрекал святой отец, Ива бледнела все больше и больше.

Что же за такой загадочный перевал-то? И от кого чего там надо охранять, почему я раньше ничего про него не слышал?

Теперь вот, чует мое сердце, наслушаюсь. И нагляжусь еще, как бы не досыта.

— Я понимаю, святой отец. Ничего не поделаешь… Кьен, ты только быстро там, да? Не долго будешь? Сразу возвращайся!

— Конечно же, Ива. — Улыбнулся я ей искренне и тепло, как только умел.

Ну, посторожу я перевал. Что-то вроде дозора, как я понимаю. Которые стоят и смотрят, как бы кто лишний не пришел на наши земли. Или на их земли? Совсем я запутался.

— Вот и деревня, дети мои. — Сказал священник. — Мне в храм… Кьен, не проводишь меня? У твоей девушки столько разных и важных дел, а тебе совсем не будет трудно, как мне кажется…

— Конечно, святой отец.

Вот твою мать, ну что еще можно сказать.

Почему-то моя голова работала как часы, давая оценку тем или иным действиям вокруг меня.

Святой отец хочет поговорить наедине? Ну что же, пусть. Все равно не избежать, все равно деваться некуда. Поговорим, послушаем, что же он тут может сказать.

Продолжение следует…