Страница 5 из 8
Шляпа: Это не имеет отношения к рассматриваемому вопросу.
Полная: Там видно будет, имеет или не имеет. Ну… Так, кто же ещё? Молодой человек, вы бы сказали... От лица молодёжи.
Молодой человек: Что же я скажу?
Полная: Да от лица молодёжи! Это же просто! Осуждаем, мол, порицаем и так далее.
Молодой человек: Я не знаю… Вы мне скажите, что надо сказать, я и скажу…
Полная: Осуждаем, испытываем чувство негодования, протестуем, требуем…
Кепка: Протестовать не обязательно. Против чего тут должна молодёжь протестовать? Проблема выходит за рамки сугубо молодёжных.
Полная: Да пусть говорит, от лица молодёжи всегда кто-нибудь говорит.
Кепка: Социокультурный фон тут необязателен, хотя… ежели протест обозначить как контрпротест, как форму протеста… Социоконтекст! Срез! Миграция феминизма! Идеи зла невольного! Вотеуро… мерамба… Могиль донс! Мобиль!
Полная: Чего?
Кепка: Нарушения… общепринятые правила бытовизма, общежитие… Да, тогда чувство возмущения оправдано и даже квазинатурально!
Молодой человек: Так чего говорить-то? Научите, я же молод…
Полная: Научим, сынок, научим. Ты скажи: против нарушений, ну и… возмущение…
Молодой человек: Против нарушений и возмущение…
Полная: Молодец! От лица, главное, не забудь…
Молодой человек: От лица? А, ну да… Значит так: мы, молодёжь, от лица молодёжи, испытываем чувство возмущения, осуждаем, требуем, протестуем против нарушений. Мы.. бытовые… от лица с негодованием…
Полная: Ладно, хорошо.
Купальник: Я тоже хочу сказать!
Полная: Пожалуйста. Всем можно. А вы что, тоже от лица молодёжи?
Купальник: Я не от лица, я от тела молодёжи! От тела – молодого, красивого, свободного молодёжного тела! Эй вы слушайте: только любовь, только секс спасут человечество, всё остальное – гнусные выдумки политиков и реакционеров! Долой ханжей! Да здравствует неформальное, искреннее соитие!
Худая: Оделась бы, бесстыжая!
Пальто: Она очаровательна! Какая первозданная непосредственность! Какая первобытно-эмоциональная подлинность чувств!
Купальник: Вступайте в ряды общества всеобщего совокупления! Здесь никто у вас не потребует взносов, вместо них вы отдадите свободную наготу ваших тел! Давайте, начнём сегодня, сейчас, все вместе! Братья и сёстры, идите ко мне, ко мне!
Полная: Прекратите! Это пропаганда порнографии!
Купальник: Я – женщина мира! Я хочу принадлежать всему человечеству! Чего же вы ждете? Ко мне, хоть кто-нибудь сюда, ко мне!
Смятение, шум. Появляется Режиссёр и съёмочная группа.
Режиссёр: Внимание! Позвольте представиться! Я – режиссёр, сейчас наша съемочная группа будет снимать художественно-документальный фильм, сериал о безбилетнике, о суде над ним. Стоит ли мне объяснять актуальную злободневность избранной нами темы? Нет, не стоит. Ещё совсем недавно, вчера и позавчера, мы и мечтать не могли, что когда-нибудь будем открыто говорить об этой жесточайшей социальной язве. А ведь она существует. Существует и разъедает. Давайте же будем говорить о ней открыто, поэтому-то, кстати, жанр нашего фильма – сочетание вымысла и документа, факта! Итак, вы продолжаете ваш процесс, а мы сейчас сделаем несколько маленьких перестановочек… вот вы встаньте сюда, так… вы – здесь, а вы – подвиньтесь немножко левее…
Худая: То театр приезжал, а теперь ещё кино.
Полная: Но мы уже давно начали!
Режиссёр: Пустое! Потом где-нибудь отснимем начало, смонтируем и всё будет в порядке! Свет сюда, так! (Кепке) Вас я попрошу встать вот здесь, кепочку давайте немного назад, приоткроем ваш лоб… Вот, вот… и лоб видно, и кепку вашу замечательную.
Кепка: Да, кепка отличная. Последняя.
Режиссёр: В каком смысле последняя?
Кепка: Я купил последнюю кепку. А шляп уже не было.
Режиссёр: Шляп?
Кепка: Ну да, шляп, таких вот как у него. А он утверждает, что был в магазине в тоже время, что и я, и что, мол, кепок уже не было, и что шляпу он купил последнюю. Лжёт, наверняка, лжёт!
Шляпа: Нет, я не лгу! Кепок уже в самом деле не было!
Кепка: Вот, опять он за своё! А я так мечтал о шляпе!
Режиссёр: Понятно-понятно. Значит, вы стоите здесь, вот вам журнал, читайте и время от времени как бы с удивлением поглядывайте вокруг – «Куда это я попал, не пойму», а потом опять в журнал. Тут, между прочим, интересная есть статейка про африканских каннибалов.
Кепка: Любопытно.
Режиссёр: Свет! Возьмите его крупным планом – а потом сразу – панораму. Всюду головы, головы, лица!
Оператор: Тут отсвечивать будет. Фонарь мешает.
Режиссёр: Спилите фонарь!
Оператор: Это можно. Со светом тут сложно… я обычно на СПК работаю, а здесь ДМП нужно. Или РКС. Да и шнур у нас короткий.
Режиссёр: Возьмите семнадцатым.
Оператор: У семнадцатого переходника нет, а иначе не вытянуть. Я могу, конечно, и напрямую подключиться, но тогда отстроиться как следует не удастся.
Режиссёр: Почему я должен думать об этих технологических проблемах!
Полная: Нам суд продолжить бы…
Режиссёр: У меня всё готово. Пожалуйста.
Полная: Итак… Не помню, на чём же мы остановились, с этим кино всё из головы выскочило.
Пальто: Надо дать всем высказаться, расширить пространство дискуссии. Больше критики!
Рубашка: Опять разговоры! Дайте, я его убью!
Пальто: Нет, нельзя ставить вопрос о высшей мере. Проступок велик, но мы должны выяснить мотивы и социальные корни.
Рубашка: Какие ещё корни! Раз виноват – ответь по всей строгости!
Контролёр: Тогда и порядок будет. Как в Сибири.
Пальто: Строгость должна быть справедливой, а справедливость строгой.
Рубашка: К чёрту! Хватит навязывать свои интеллигентские идейки! Эх, мне бы бомбу…
Оператор: Он из кадра вышел. Надо дублик сделать.
Режиссёр: Ещё раз этот кусок, с самого начала. (Пальто) Говорите.
Пальто: Я наизусть не помню…
Режиссёр: Вы что-то про критику говорили…
Пальто: А, точно! Давайте больше высказываться и критиковать... Так?
Режиссёр: Вроде бы так... (Рубашке) А потом была ваша реплика!
Рубашка: Виноват! Виноват! По закону! Строгость!
Пальто: Теперь я, да? Э-э-з, социальный корень… то есть, корни и анализ помогут нам разобраться…
Рубашка: По строгости!
Режиссёр: Контролёр, что же вы молчите? Вы ведь тоже что-то говорили!
Контролёр: Про Сибирь.
Режиссёр: Нет, как-то невыразительно всё получается, безлико, не хватает какой-то глубины Надо выявить конфликт, усилить его. (Рубашке) Понимаете, вы вроде бы верно всё говорите – и про бомбу, и про смерть – но как-то плоско, грубовато получается. А мне нужна совсем другая степень достоверности.
Рубашка: Чего ещё-то? Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Это понятно. Попробуйте сказать тоже самое, но более ёмко, более мягко, с подтекстом.
Рубашка: (так же) Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Зачем же так громко? Ведь смерть сама по себе ужасна, произнесите свою реплику более обыденным, более будничным голосом.
Рубашка: (так же) Смерть безбилетнику!
Режиссёр: Опять кричите! Нет, вы для роли обвинителя не подходите. Придётся вас заменить.
Рубашка: Я не подхожу? Да я бы их всех передушил!
Режиссёр: Душите кого хотите, а с этой роли я вынужден вас снять. (Пальто) А что, если обвинителем будете вы?