Эльдорадо

— Убил на охоте, откуда же еще?

Весну своего двадцатого года Гек встретил в состоянии сильной душевной неуравновешенности. Он вдруг отчетливо понял, что ненавидимая его отцом планета вовсе не ненавистна ему самому.

Запахи пробуждающейся природы будоражили ему душу. Нежная зелень дерева, полыхающая в чистом голубом небе, притягивала взгляд своей понятной близостью. И горный пейзаж, ставший привычным за эти годы, порождал чувство уюта, чувство родины. Весело журчал ручей. Он щедро снабжал их чистой, вкусной водой. И лохматые козы по-прежнему давали им молоко, шерсть и мясо. И все было хорошо. А главное, внизу были люди, такие же, как и он и его отец.

В эти теплые весенние дни, когда пробуждалось и цвело все живое, Свен работал, как проклятый, забыв весь мир. Он не замечал ни чудесного весеннего солнца, плавящегося в томной голубизне неба, ни клейких молодых листочков, словно написанных свежайшей краской на голубом полотне. Он не слышал ни журчания ручья, ни блеяния коз. Не замечал он и мучений своего сына. Он работал. Работал на будущее, потому что по-прежнему не верил планете, на которой жил…

Она стояла совсем готовая, прекрасная, очень красивая ракета. Правда, кое-где на ее шершавом теле виднелись заплаты, но это были сущие пустяки. Корпус ракеты был окрашен в приятный стальной цвет. В верхней его части имелась небольшая дверца, а за этой дверцей находилась аккуратно сработанная каюта на двух человек. Имелся даже иллюминатор в борту, надежно закрытый толстым стеклом недурного качества. Это стекло являлось очень важной деталью ракеты. Без него Свен не мыслил своего корабля. Еще только возводя каркас, он часто задумывался над тем, где достать стекло для иллюминатора. И вот, кривя душой, он иногда вслух, как бы говоря сам с собой, вспоминал об этом стекле в присутствии Гека. И стекло появилось. Оно было только чуть-чуть, самую малость, неровно, но зато совершенно прозрачно и вполне подходило для иллюминатора… В общем, ракета получилась хоть и небольшая, но совсем как настоящая, и теперь мысли Свена были заняты проблемой двигателя. Все, что писалось, было слишком сложно. Свен искал решения попроще…

Однажды он заметил, что Гек — в отличие от прошлых лет — чаще отсутствует, чем бывает рядом. Это не понравилось Свену. Вечером он встретил сына, поднимающегося по тропке, и серьезно поговорил с ним.

— Тебе надо прекратить ходить туда, — сказал он в заключение. — Не дури, ждать осталось недолго.

Гек что-то буркнул в ответ и скрылся в хижине. В этот момент внизу, в долине, вдруг расцвел фонтан разноцветных огней. Они устремились ввысь, в темнеющее вечернее небо, и рассыпались сверкающим дождем. За первым залпом последовал второй, третий… Люди долины что-то праздновали.

Эти разноцветные ракеты, маленькие блошки, пародии на его большую ракету, смутили Свена. Они задели его самолюбие тем, что поднялись в воздух. Всю ночь он ворочался в своей постели, думая все о том же — как заставить ракету взлететь?

Наутро его ждал удар. Всегда поднимавшийся с первыми лучами солнца, он на этот раз проспал, а когда проснулся, лежанка Гека была пуста. Свен вышел наружу и увидел сына. Тот стоял, облокотившись о плетень, и задумчиво смотрел вдаль, в сторону селения. Услышав шаги отца, он повернулся. Его лицо не было похоже на лицо человека, безмятежно проспавшего ночь. Тень усталости и печали лежала на нем. Несколько секунд Гек смотрел отцу в глаза, словно колеблясь, потом, опустив голову, сказал:

— Отец, я не спал всю эту ночь, как не спал много ночей до этого. Мне трудно тебе это сказать, ты постарайся понять меня… Я нашел девушку. Она стала моей женой. Я не могу жить без нее, а она не может жить здесь, потому что выросла в городе… Ну, там, в поселке… Они его так называют… Я не хочу спорить с тобой, отец. Мне тяжело смотреть на твой труд, и это все, что я могу сказать… Ракета — дело твоей жизни… Я должен покинуть тебя, другого выхода нет. Я ведь знаю, ты не пойдешь со мной, как бы я тебя ни убеждал.

Тяжелая стена молчания встала между ними, и первым сквозь нее шагнул Свен.

— Да, — сказал он, стоя там, где стоял. — Ты угадал, малыш. Я не пойду с тобой. Мне жаль, что так вышло. Иди… Я не держу тебя. Я сам дострою ракету. Остались пустяки. В нашей ракете хватит места и на троих. Я позову тебя, когда все будет готово.

— Я буду приходить к тебе каждую неделю, — сказал Гек. — Я буду приносить тебе пищу, мы все время будем заботиться о тебе, отец!

Он повернулся и пошел по тропинке. Остановившись, крикнул, сложив ладони рупором:

— Если что-нибудь случится, зажги костер, я немедленно приду-у-у! — и горное эхо повторило его слова.

— Хорошо, я зажгу костер, — прошептал Свен. — Я зажгу его, когда моя ракета будет готова к отлету!

С тех пор прошло много лет. Давно умерли те, что потерпели когда-то крушение, состарились их дети и внуки. Часть жителей колонии улетела на Эльдорадо на построенных ими ракетах, а часть осталась на месте, потому что планета отцов стала им родиной. А на скале, где когда-то жил Свен, так и осталась стоять порыжевшая от времени громадная игрушка — ракета, скорбная, как погребальная свеча, символ неистовой веры и оглушительной слепоты…