Королева красоты

- Конечно, - торопливо закивал Шаман. А в глубине души он впервые пожалел, что пошел работать к бывшему завхозу.

- Занимайтесь, - сквозь зубы процедил Ерохин. - Я - в офисе. Тебя, Андрей, жду в десять на даче. Есть разговор серьезный. И запомните оба никто не должен знать о том, что здесь случи лось. Если ты, - он ткнул пальцем сперва в Бочатова, потом в Ша мана. - И ты вякните - пеняйте на себя!

И, высокомерно задрав голову и презрительно сощурившись, покинул кабинет.

А Бочатов впервые пожалел о том, что стал депутатом. таким депутатом.

- Роб, у тебя движок постукивает, - сказал Стремянов. Старая "Волга ГАЗ-24" катилась по Садовому кольцу. Игорь

сидел на заднем сиденьи справа от Ольги. Длинный разрез на го лубом платье открывал взгляду смуглую наготу бедра, обтянутого телесной оболочкой колготок. Трудно было не смотреть на этот чарующий разрез, таким нежным, возбуждающим, похожим на эту не ожиданную, быструю и жаркую весну было то, что он не скрывал. Ведь и нежные, клейкие листочки на деревьях Игорь видел каждую весну, но всякий раз, проклевываясь из почек, они наполняли ду шу радостным возбуждением. Рядом с ним сидела Весна, и то, что проклюнулось из её длинного платья, обещало долгое, жаркое ле то. Именно такое, какое хотелось ему. Но трудно было и смот реть: это же чужое, запретное ещё и потому, что у него есть свое... такое унылое, такое осеннее! Только солнышко Светланка, любимая дочурка согревает его остывшее сердце. И его он ни на какие соблазны Весны не променяет.

- Не только движок, - со знанием дела ответил Роберт. - Еще и тормоза плохие, я лишний раз стараюсь не нажимать на тормоз, понимаешь, а то совсем полетит, и замок на задней двери совсем не держит. Я знаю, Игорь, ты если вывалишься, успеешь сгруппи роваться и останешься жив, но все-таки, прошу тебя, не присло няйся к двери.

- Ох, - испуганно вздохнула Ольга, отодвигаясь от двери со своей стороны и прижимаясь плечом и горячим, упругим бедром к Игорю. - А я же не умею группироваться...

- Зачем боишься? С твоей стороны замок ещё хороший, - успо коил её Роберт. - А если сломается, Игорь не позволит тебе выва лится, у него реакция знаешь какая? Фантастическая!

- Как же ты ездишь на такой машине? - спросил Игорь.

- Как, как! - взмахнул руками Роберт, оторвав сразу обе ла дони от руля. - Разве езжу, слушай? Мучаюсь! Это не машина, а наказание какое-то!

- Пожалуйста, Роберт... пожалуйста, держите руль! - взмоли лась Ольга, ещё теснее прижимаясь к Игорю.

- А техосмотр? - спросил Стремянов. - Не проходишь?

- Какой техосмотр, слушай! - Роберт собрался было снова взмахнуть руками, но сдержался. - Что техосмотр? Старая машина, я же тебе сказал, надо новую брать. Эту хоть осматривай, хоть все в ней замени - все равно скоро встанет, и с места не сдви нется, как осел упрямый! Зачем тогда осматривать? Вот поедем с тобой на Сиреневый бульвар, выберем новую, тогда и техосмотр будет.

- Ты такой богатый, Роберт? - с любопытством спросила Оль га.

- Разве может грузин быть бедным, даже если у него денег нет? пошутил Игорь.

- А он грузин? - девушка тотчас же повернулась к нему, как будто ждала эту реплику. - Московский, или из Тбилиси приехал?

- Он - замечательный грузин, - сказал Игорь.

- Ростовский, - вздохнул Роберт. - Я там родился и жил, на 12-й линии, есть такая улица. И все удивлялись, что я грузин, знаешь, почему?

- Почему? - Ольга перевела взгляд на Роберта.

- Потому что раньше это был город Нахичевань-на-Дону, ар мянский город. Там, где теперь Театральная площадь, была грани ца Ростова и Нахичевани, а теперь это все - только Ростов. Но армян в бывшей Нахичевани много живет. Поэтому все, кто со мной знакомились, думали - армянин. Я говорил: слушай, зачем армя нин? Я грузин. А мне говорили: слушай, так интересно, живешь в Нахичевани и - грузин! А посмотришь - вылитый армянин! Такие хитрые, понимаешь? Смотрят - красивый человек, да? Сразу хотят, чтобы армянином был!

- Любит повторять, что он красивый, - усмехнулся Игорь. - А то ведь могут и не заметить.

Ольга засмеялась.

- А как ты в Москве оказался?

- А-а так, приехал, немножко в футбол поиграл, а теперь де тишек тренирую.

- Он не просто замечательный, но ещё и самый скромный гру зин, сказал Игорь. - Лет пятнадцать назад Роберт был одним из лучших нападающих в Союзе. Он играл в ростовском СКА, а его пе реманивали к себе и "Спартак", и "Динамо", и ЦСКА. Но так полу чилось, что он оказался в "Локомотиве".

- Ногу сломал, - пояснил Роберт. - Все сказали: давай, поп равляйся, набирай форму, тогда приходи. А в "Локомотиве" по-другому думали. Говорят: иди, ты нам нужен. Квартиру дадим, лечись, потом будешь играть у нас, мы знаем, ты сможешь, хотим тебя. И я согласился. Очень в Москву хотел. А кто не хочет?

- И ты стал играть? - спросила Ольга.

Она смотрела на Роберта, разговаривала с ним, но по-преж нему тесно прижималась к Игорю. Он чувствовал её упругое, горя чее бедро, жар которого разливался по его телу. А пышные кашта новые локоны щекотали его щеку, когда машину потряхивало на вы боинах. А может, это его Весна, та, которую он уже несколько лет, сам того не замечая, ждал? Если даже и так - милое солныш ко Светланка все равно сильнее. Сильнее...

- Он отлично играл, - сказал Игорь. - Люди приходили на ста дион, чтобы посмотреть на Роба. Но, к сожалению, недолго это продолжалось.

- Травмы замучили, - вздохнул Роберт. - Как у Паши Яковенко

- классный футболист, от Бога талант, ему бы играть и играть ещё лет семь - железно. Но травмы... Бог дал - Бог взял, так говорят мудрые люди. Со мной было точно так.

- Бедный ты футболист, - пожалела Ольга, легонько касаясь ладошкой его пышной шевелюры.

- Теперь богатым стал, - заявил Роберт. - И деньги есть, ма шину куплю. Буду катать тебя на новой "девятке" - совсем не то, что на этой развалюхе! Ты согласна, Ольга?

Игорь отвернулся, глядя в раскрытое окошко. Всего за нес колько дней изменилась Москва, зазеленела, помолодела, краси вее, наряднее стала. Опасное время года! И человеку хочется быть моложе, красивее, наряднее. Праздника хочется. А заслужил ли он его? Заработал? Суждено ли праздновать, или грустить - разве ему, человеку решать?