Страница 5 из 8
Мы были двумя полководцами на бранном поле - Мирдад и я. Он был легионом, я же - воином-одиночкой. Если бы братья помогли мне, я бы в конце концов его одолел. И тогда я заставил бы его страдать. Но братья были на его стороне. Предатели! Мирдад, ты отомстил за себя.
На сей раз слёзы полились ручьём, Шамадам молчал, всхлипывая. Наконец, Старейшина поклонился и, три раза поцеловав землю, произнёс:
-Мирдад, мой повелитель, моя надежда, моё наказание и моя награда, прости горечь Шамадама. Голова змеи сохраняет яд даже после того, как её отсекли. Но она не может укусить. Ты видишь, Шамадам теперь - лишён зубов и яда. Поддержи его своей Любовью, чтобы он увидел день, когда из уст его польётся мёд так же, как из твоих. Ты обещал. Сегодня ты освободил его из плена первого, не дай же ему долго томиться во втором.
И он принялся говорить о том, что это был за плен. Однако голос его теперь стал мягким и густым, так что я едва верил своим ушам, словно не с этим человеком я только что разговаривал.
-В тот день он созвал нас в этой пещере, где он учил Семерых. Солнце уже садилось. Западный ветер нагнал тумана, который наполнил ущелье и повис над землёй, как покрывало. Туман доходил до этой горы, и она напоминала берег моря. К западу на горизонте застыло облако, заслонившее солнце. Мирдад обнял каждого из Семерых. Видно было, что чувства переполняют его, но он сдерживал себя. Затем он сказал:
- Долго жили вы в вышине, сегодня же в глубины вам сойти предстоит. Если не возвыситесь вы спуском своим и не присоедините долины к вершинам, высота всегда будет искушать вас алчностью, а глубина ослеплять.
Повернувшись ко мне и глядя мне в глаза, он продолжил:
-Что до тебя, Шамадам, твоё время ещё не пришло. Ты станешь дожидаться моего возвращения здесь, на вершине. И пока будешь ожидать своего часа, ты станешь хранителем Книги, Которая находится в железном сундуке под алтарём. Смотри, чтобы ни одна рука не касалась Её, даже твоя. В своё время я пришлю к тебе посланника, который заберёт Книгу и отдаст миру. Ты узнаешь его: он поднимется на вершину по склону. Он начнёт своё путешествие одетый, возьмёт с собой посох и семь буханок хлеба, но ты найдёшь его перед этой пещерой бездыханного, нагого, без посоха и без пищи. До его появления уста твои будут сомкнуты, и будешь ты сторониться людей. Его вид освободит тебя из плена молчания. После того, как ты отдашь ему Книгу, ты превратишься в камень и будешь охранять вход в эту пещеру до моего возвращения. Из этого плена лишь я смогу освободить тебя. Если ожидание покажется тебе долгим, то удлинится оно, если же ты сочтёшь его кратким, то станет оно ещё короче. Терпи и веруй.
Он обратился к Семерым, и, махнув им рукой, сказал: "Братья, идите за мной".
И зашагал вниз по склону. Он шёл, высоко держа голову, смотря вперёд, едва касаясь земли. Когда они достигли края, где начинался туман, солнце пробилось сквозь тучу, образуя в небе проход, озарённый светом. Мне показалось, что Мастер и его Семеро спутников отделились от горы и пошли через этот проход к солнцу. Как же горько мне было оставаться здесь одному.
Шамадам обмяк и замолчал, склонил голову, закрыл глаза и несколько раз вздохнул. В таком состоянии он пребывал долго. Пока я искал подходящие слова, он поднял голову и сказал:
-Ты - возлюбленный сын Судьбы. Прости меня, я много говорил. А как иначе? Может ли тот, чей язык был скован полтора столетия, сбросив оковы, произнести лишь "да" или "нет"? Может ли Шамадам быть Мирдадом?
-Позволь задать тебе вопрос, брат Шамадам.
-Слова твои ласкают слух. Давно никто не называл меня братом. Последний раз это было, когда мой единственный брат умер много лет назад. О чём ты хотел спросить?
-Если Мирдад - Учитель, то мне странно, почему в наши дни никто не слышал ни о нём, ни о семи братьях?
-Возможно, Мирдад ждёт своего часа. А может, учит под другим именем. В одном я уверен, Мирдад изменит мир так же, как он изменил Ковчег.
-Должно быть, он давно умер.
-Мирдад сильнее смерти.
-Ты хочешь сказать, что Мирдад уничтожит наш мир, как он уничтожил Ковчег?
-Нет! Он освободит мир так же, как освободил Ковчег. И затем он зажжёт Свет, Который люди, похожие на меня, похоронили под толщей иллюзий и прозябают в темноте. Он возродит в человеке то, что человек успел разрушить. Скоро Книга будет в твоих руках. Прочти Её, и ты увидишь Свет. Подожди здесь, я скоро вернусь. Тебе нельзя идти со мной.
Он встал и вышел. Я тоже вышел наружу, но дошёл лишь до края пропасти.
Что за картина открылась моему взору! Пейзаж, раскинувшийся вокруг, насыщенный невиданными цветами и оттенками, покорял. Мне почудилось, будто я растворяюсь в нём, растекаюсь капельками по поверхности - по морю, такому спокойному, подёрнутому дымкой, по холмам, то изгибающимся, то отклонившимся назад, но всё же вырастающим один за другим, образуя гряду, возносясь всё выше от моря до вершин Молочных гор, по селеньям, приютившимся на склонах, утопающих в зелени, по долинам, свившим свои гнёзда меж гор и утоляющим жажду из плачущего сердца хребта, со множеством людей, занятых повседневным трудом, и животными, пасущимися на лугах, по оврагам и лощинам, этим шрамам, нанесённым Временем на некогда молодое чело гор, я словно унёсся с ветерком в небо и вместе с тем остался на земле.
Лишь созерцание Каменного склона вывело меня из состояния отрешённости и вернуло мои мысли к монаху, к его рассказу о себе, о Мирдаде и о Книге. Думая об этом, я не мог не восхититься той рукой, которой отправила меня в путь за одним, чтобы обрести другое. Я возблагодарил её.
Монах вернулся и, протягивая мне свёрток, завёрнутый в пожелтевшую от времени ткань, сказал:
-Отныне мой долг становится твоим. Будь верен в выполнении его. Теперь же пришёл час моего второго плена. Уже скрипят врата моей тюрьмы, открываясь навстречу мне, и близок тот миг, когда они захлопнутся за мной. Долго ли будут они закрыты, знает лишь Мирдад. Скоро о Шамадаме не вспомнит никто. Ах, как больно пребывать в забвении!.. Но зачем я всё это говорю? Мирдад не за бывает ни о ком. Кто живёт в его памяти, будет жить вечно.
Повисло молчание, а когда Старейшина поднял голову, то я увидел, что глаза его полны слёз. Он прошептал:
-Теперь ты спустишься в мир. Но ты - наг, а мир не терпит наготы. Ведь даже душу пытаются там облечь в лохмотья. Моя одежда больше не нужна мне. Я пойду в пещеру, сниму её, и тебе будет, чем прикрыться, хотя одежда Шамадама подходит только Шамадаму. Мне остаётся лишь пожелать, чтобы не была она для тебя тяжкой ношей.
Я принял его предложение в молчании. Когда Старейшина ушёл в пещеру, я раскрыл Книгу и начал переворачивать пожелтевшие, выцветшие листы.
Вскоре я обнаружил, что глаза мои прикованы к первой странице. Я попытался прочесть то, что там написано. Книга захватила меня. Я читал, всё больше погружаясь в текст.
Я подсознательно ждал, что Старейшина закончит раздеваться и позовёт меня, чтобы забрать одежду. Но минуты шли, а меня никто не звал.
Оторвав взгляд от Книги, я повернулся и заглянул в пещеру. Я увидел одежду, лежащую на камнях. Но Старейшины там не было. Я позвал его несколько раз, каждый раз громче. Ответа не последовало. Я удивился и заволновался. Другого выхода из пещеры, где я стоял, не было. Старейшина не выходил из пещеры - в этом я был уверен. Может, я беседовал с призраком? Но нет, то был человек, из плоти и крови, я ощущал его присутствие каждой клеткой своего тела. Кроме того, в руках я держал Книгу, Которую он принёс, а в пещере лежала его одежда. Что если он - под ней? Я подошёл и собрал вещи. Никого.
У меня мелькнула мысль: вдруг Старейшина каким-то образом выбрался из пещеры и свалился в Чёрную пропасть? Я бросился к выходу. Выбежав, я сделал несколько шагов и наткнулся на глыбу, стоящую на краю пропасти. Раньше её здесь не было. Валун напоминал сидящее животное, но голова была похожа на человеческую, с грубыми, тяжёлыми чертами, широким подбородком, поднятым вверх, челюсти сжаты, губы сомкнуты, глаза устремлены на север.