Страница 47 из 62
Однако настоящим героем исследования удивительной полинезийской письменности стал пятнадцатилетний ленинградский школьник Борис Кудрявцев, который на основе рапануйских "говорящих дощечек", хранящихся в этнографическом музее Ленинграда, и сравнения их с фотографиями других подобных же табличек установил важное обстоятельство: некоторые группы знаков на отдельных кохау ронго-ронго повторяются.
Война прервала успешные исследования Бориса Кудрявцева, восторженного почитателя полинезийской культуры, который, еще учась в средней школе, сумел обнаружить весьма важную характерную черту древних полинезийских надписей, ускользнувшую от внимания квалифицированных ученых. Самый молодой исследователь культуры Полинезии ушел на фронт и погиб при обороне родного города.
Весьма интересно и наблюдение еще одного чрезвычайно внимательного любителя, венгерского инженера Хевеши, который обнаружил явное (хотя, может быть, лишь поверхностное) сходство между видом значительного числа знаков древней полинезийской письменности с Рапануи и древнеиндийского письма, распространенного в городах долины реки Инд (Мохенджо-Даро и Хараппа[188]).
Епископ Жоссан, школьник Борис Кудрявцев, бухгалтер У. Томсон, инженер Хевеши и путешественница К. Скорсби-Раутледж в той или иной мере подготовили почву немецкому лингвисту, доктору Томасу Бартелю, профессору Тюбингевского университета, что позволило ему сломать или хотя бы надломить железный обруч, до тех пор плотно опоясывавший тайну древнего полинезийского письма.
Но и доктор Т. Бартель полностью еще не дешифровал письмо полинезийцев. Тем не менее его труды содержат принципиально важные данные об этой столь значительной части полинезийской культуры. Ронго-ронго, как установил доктор Бартель, использует примерно сто двадцать основных знаков, сочетая которые можно создать около двух тысяч составных знаков. Обычно они имеют точно определенный смысл. С помощью некоторых грифов выражались и абстрактные понятия. Иногда понятие заменялось символом или метафорой. Например, понятие "женщина" можно было выразить знаком пуа ("цветок"),
Для того чтобы дать читателю представление о характере и способе начертания знаков полинезийской письменности, вероятно, лучше всего привести несколько конкретных примеров.
Письменные знаки кохау ронго-ронго острова Пасхи и их значения в интерпретации Томаса Бартеля. Внизу надпись на ронго-ронго.
Т. Бартель доказал, что столь загадочные для прежних исследователей тексты действительно написаны на полинезийском языке. Ему удалось также ответить на один из основополагающих вопросов - о содержании этих уникальных образцов полинезийской письменности. Подавляющее большинство их содержит предписания, как совершать религиозные обряды. Собственно, все "прочитанные" части надписей на кохау ронго-ронго более или менее связаны с полинезийской религией.
Частичная дешифровка текстов "говорящих дощечек" показала также, что в то время, когда они были написаны, вернее, выгравированы, важнейшим среди богов здешних полинезийцев был Тане (а отнюдь не столь почитаемый на острове Пасхи в пору появления первых европейцев местный бог Маке Маке). Дешифрованные части текстов содержат также бесспорные ссылки на Раиатеа, остров, который был очагом распространения общеполинезийской национальной культуры, Ватиканом полинезийской религии.
Анализ дешифрованных частей кохау ронго-ронго свидетельствует о том, что в них упоминаются растения, которые чувствуют себя хорошо лишь в тропических зонах Океании. Так "говорящие дощечки" подсказывают нам, где нужно искать прародину жителей острова Рапануи. Из текстов можно сделать вывод, что письменность прежде существовала и в других областях Полинезии. Бартель также выяснил, что когда-то здешние полинезийцы пользовались и другим видом письменности, другим способом "записи" - так называемым "тау", который служил для "исторических записей", а возможно - и для родословных.
Рассказ о письменности - кульминация нашего путешествия по следам духовной культуры полинезийцев. Письмо, несомненно, было наивысшим достижением полинезийской образованности, тесно связанной с философией и в особенности (это мы видим и по текстам на кохау ронго-ронго) с религией.
Хранители святилищ
Первой полинезийской "интеллигенцией", решительными защитниками образованности были те, кто охранял святилища полинезийцев, а именно жрецы, священнослужители, которых в Полинезии, так же как и людей искусства и квалифицированных ремесленников, называли просто - тахуна (в иных местах - кахуна, тахунга и т. д.), что значит "мастер". Этот титул напоминает звание, которое присуждалось средневековыми европейскими университетами (например, магистр Ян Гус).
Кое-где (например, в Новой Зеландии) к титулу "мастер" присовокуплялось еще слово паре, обозначающее "почитание". Следовательно, "тахунга паре" в переводе с языка новозеландских маори означает "мастера почитания" (имеется в виду - мастера почитания атуа). Жрецы в Полинезии заботились о поддержании культа больших и малых богов. Они были посредниками между миром людей и миром этих творцов и покровителей. Жрецы совершали многочисленные предписанные им обряды, произносили молитвы, весьма часто декламировали и особые заклинания - каракиа, обычно малодоступные разумению не посвященного в тайны теологии и мифологии полинезийца.
Вот, например, как звучит заклинание, призванное воскресить вытащенного из воды утопленника:
Эти заклинания - полинезийские каракиа - должны были произноситься без запинки, без лишних пауз и каких-либо оговорок.
Но и "мастера почитания" должны были соблюдать бесчисленные табу. Так, жрец не смел посещать чужие дома, ибо, являясь носителем "большого количества" маны, тем самым табуизировал бы их. Как правило, жрецу не дозволялось есть вареную пищу. Не смел он и прикасаться к собственным волосам. Стригли его избранные прислужники. Таких прислужников полинезийские "мастера почитания" имели великое множество. Некоторые жрецы специализировались не на отправлении обрядов, а на предсказаниях, на лечении больных и т. д.
Жрецом в Полинезии мог стать лишь мужчина. К своему "служению" будущий жрец должен был долго готовиться в особых "семинариях". В Новой Зеландии такие теологические школы назывались "красными домами" (вхаре кура). Молодые мужчины занимались там не только теологией и астрономией, мифологией и историей, но, как ни удивительно, получали также знания по агрономии и медицине.
188
Мохенджо-Даро, Хараппа - условное название древних городов в Пакистане, существовавших в III-II тысячелетиях до н.э.; сохранились остатки жилых и хозяйственных помещений, укрепления, водостоки, керамика и т.д.; существовала письменность, пока еще до конца не расшифрованная учеными; язык, для которой было создано это письмо, относился, вероятно, к дравидийской языковой семье. Памятники Хараппы, Мохенджо-Даро и ряда других поселений относят к так называемой Хараппской цивилизации.