Наивный наблюдатель

Отныне Кротов-2 проводил долгие часы в беседах со своей молодой подругой. Сначала их диалоги походили на очаровательный обмен сплетнями. Известно, что сплетни надоесть не могут. Марго, с которой майор Кротов в своем человеческом обличии разговаривал прискорбно мало, оказалась замечательной собеседницей: остроумной, в меру язвительной, не злой и отличающей добро от зла. Кротову-2 общение с Марго нравилось. Ему казалось, что она не может не восхищаться его новой способностью вести светскую беседу. Он любил пересказывать самые интересные из своих воспоминаний. Марго слушала, не перебивая, при необходимости кивала или произносила уместное эмоциональное восклицание: «ух ты» или «ну надо же».

Кротова-2 поведение Марго вполне устраивало, она не собиралась спорить с ним, а он и прежде не любил, когда ему возражают. К тому же теперь отпала утомительная обязанность заниматься сексом. Кротов-2 не предполагал, что спокойно воспримет эту потерю. Память заботливо подбросила ему цитату одного известного американского писателя-фантаста: «Занятие сексом намного больше связано с продолжением рода, чем об этом принято думать». У Кротова-2 появилась возможность убедиться в этом на собственном опыте. Особой потери он не испытывал. О глупостях можно было забыть. Ну и ладно. Общение чистых разумов, что может быть прекрасней. Он был готов говорить с Марго вечно.

Большим поклонником встреч Кротова-2 и Марго был Горский. Он очень близко к сердцу принимал малейший поворот их бесед, считал, что тщательный анализ каждого использованного мысликом слова имеет огромное научное значение. После бесед Горский показывал Зимину какие-то замысловатые графики, которые он искусно рисовал разноцветными карандашами.

После одной такой встречи Горский решил подсказать Марго тему для новой беседы, которая помогла бы лучше понять причины сбоев в блоке эмоционального рефлекса ФС-18М, позволяющего отличать иронию от глумления. Необходимо было определить некоторые калибровочные коэффициенты преобразования матрицы восприятия. Их значения рассчитали недостаточно точно, что приводило в некоторых случаях к неадекватности фрагмента и его неспособности объективно воспринимать самую простую информацию.

— Привет, Марго, — сказал он доброжелательно. — Ты сегодня была просто великолепна. У Кротова-2, вроде бы, стало просыпаться робкое чувство юмора. Впечатляющее достижение. Этим прорывом мы обязаны тебе.

— Все, ребята, с меня хватит, — Марго была настроена решительно. — Ноги моей больше не будет в этом зале. Плясать под вашу дудку я отказываюсь. Мне это не нужно. Любому терпению приходит конец.

— Ты бросаешь майора Кротова? — спросил Горский.

— Я его не поднимала. Хотела сделать из него человека, а он решил стать пошлой ржавой железякой. Наверное, эти железяки когда-нибудь станут умными. Но мне от его ума пользы нет. Железяка не способна заботиться о своей женщине. И уговаривать его, что-то мне неохота.

— В каком смысле? — спросил Зимин.

— Парень должен думать о своей женщине.

— И выполнять ее желания?

— Про желания не знаю, а требования — обязательно.

— Например?

— Я хочу жить в Усадьбе, — сказала Марго. — Неужели это так трудно усвоить?

— На самом деле не просто, — вырвалось у Горского.

— С тобой, Горский, я тоже не буду дружить.

— Остается только Зимин!

— Без тебя знаю.

— Э-э, ребята, давайте без меня! — на всякий случай сказал Зимин, но на него не обратили внимания.

Прошло еще несколько дней и радостное возбуждение Горского внезапно сменилось грустью и неподдельной озабоченностью. Зимин был уверен, что все дело в том, что Марго исполнила свою угрозу и перестала общаться с Кротовым-2. Но он ошибался.

— Думаешь, кем бы заменить Марго? — спросил он у Горского.

— В каком смысле? — не понял тот.

— Ты расстраиваешься из-за того, что Кротов-2 потерял нужного ему собеседника?

— Не понимаю.

— Наш мыслик скучает, и это затрудняет работу?

— Что за странная идея! — удивился Горский. — Какое мне дело до переживаний Кротова-2? Возжелавший стать бессмертным должен быть готов к длительным периодам неприятностей и невзгод. Собственно, никто не обещал нашим пациентам бесконечного счастья. Если Кротов-2 и взгрустнет немного, беды не будет, эксперимент наш не пострадает.

— Пострадает Кротов.

— Ух ты! Ну надо же! Как же так!

— Тебе его не жалко?

— С какого перепоя я должен его жалеть?

Ничего другого Зимин от Горского и не ждал. Типичная реакция психофизика. Он пожал плечами, поведение друга было естественным и легко предсказывалось, трудно было объяснить другое: что удерживает в Институте лично его, что заставляет каждое утро приходить сюда и заниматься нелюбимой работой. Зимин вдруг почувствовал, что все не так просто, как ему казалось, пройдет еще пара недель, и его стошнит прямо на компьютерный стол. Пора было валить. Конечно, он так и не узнает, почувствует ли их фрагмент себя полноценным человеком. Но Зимин и без долгих экспериментов знал ответ: «Нет!».

Осталось только отыскать подходящий момент и уйти. Он даже придумал подходящие случаю слова: «Горский, тебе нет дела до переживаний пациента. Это ты удачно сформулировал. Знаешь, а мне тоже уже все равно. Теперь придется подыскивать новую работу».

Хотел сказать, но не успел. Горский рассказал, почему у него испортилось настроение. Причина была серьезная, она касалась Кротова-2, но не прямо, а косвенно. Можно было заранее предсказать, что рано или поздно случится что-то подобное. Но есть вещи, которые предсказывать неохота, Горский надеялся, что пронесет. Но не пронесло.

Начиналось, как в дурном анекдоте.

Фирма производитель внешнего носителя произвела тестирование программного обеспечения и обнаружила, что несколько важных для функционирования сознания мысликов программ — пиратские копии и не имеют официальных лицензий.

Началась маята. Представители фирмы изготовителя потребовали незамедлительно прекратить использование незаконного продукта. Горский признал свою ошибку и подчинился бы, но он не знал, как это сделать технически. Он обратился в лабораторию копирования сознания. Но программисты объяснили, что лицензионные продукты не способны выполнять ряд функций, необходимых для практической работы с сознанием, так что без пиратских программ обойтись нельзя. Оказывается, в лицензионных программах многие необходимые возможности просто запрещены. Лабораторные умельцы, естественно, сумели обойти системные ловушки, но это было незаконно. Как обойти это противоречие никто не знал.

Дело дошло до суда, адвокаты обеих сторон получили отличную возможность проявить свои таланты. Процесс обещал стать бесконечным. И все бы ничего, но на время судебного разбирательства сознание Кротова-2, как и остальных мысликов, было заблокировано. Теперь при попытке включения квантового компьютера перед взором оператора появлялась нелепая ярко-красная заставка с требованием прекратить несанкционированный доступ. Со временем заявители заставку усовершенствовали: она стала мигать самым неприятным образом, издавая при этом жуткий рев. До конца суда Кротов-2 запретил себя включать без острой необходимости. Предложение было, естественно, принято, потому что устраивало абсолютно всех. У Кротова-2 больше не болело сознание, он был избавлен от заставки и рева. Горский продемонстрировал, что подчинился суровому, но законному требованию. Фирма-производитель считала, что добилась выполнения своего главного требования — мыслики не могли больше функционировать. А Зимин получил еще одну отличную возможность бросить опостылевшую работу.

Работы были прекращены. Лаборатория копирования сознания предпочла до поры до времени не возобновлять исследования, разумно опасаясь поражения в суде, тем более, что отключенный Кротов-2 лишился возможности надоедать им своими жалобами.