Страница 5 из 9
— Да вы ведь сами говорили, что ночью все боятся воров и бандитов, и никто не хочет останавливаться. А почему мы не можем быть этими “кто-нибудь?” — защебетала Дарья. — Нам в Воскресной школе Зоя Антоновна рассказывала, что Бог милостив к милостивым. А как мы можем ждать Его помощи, бросая старенькую бабулю на дороге среди ночи?
— Может, ты и права, заступница, — с улыбкой сказал водитель. — А что? Вполне по-русски: сам погибай, а других выручай. А как же малыш? — уже серьезно произнес он, обращаясь к маме.
— А я его на руки возьму. Он крепко спит, — радостно подхватила Наталья, услышав от дочери то, что не решалась сказать сама.
Машина беспрепятственно завелась. Проехав несколько метров, фары снова осветили одинокую путницу.
— Садись, бабуся. А клунки куда же? Придется потесниться, — захлопотал водитель. — Даша, возьми вперед узелок.
Лампочка слабо осветила ведро с грибами и букетик колокольчиков в руках попутчицы. Наталья невольно залюбовалась цветами.
— Вам далеко?
— Да нет, сынок, всего километров двадцать.
— А что ж вы в такую даль за грибами?
— Ой, и не спрашивайте! Затемно встала и на станцию. Пятнадцать километров проехала автобусом до леса, а там грибов... Я все по солнцу дорогу гляжу. А к обеду оно за тучу спряталось, дождик пошел. Сколько ходила?.. Грибов много, уже и класть некуда. Вышла на поле, у тракториста спрашиваю: “Где я? Куда зашла?” А он мне: “Да это километров тридцать будет от вас. Подожди, бабуля, до дороги подкину”. Доехала с ним до станции, а автобус уже ушел. Так и иду потихоньку с Божьей помощью.
Попутчица все рассказывала, а Наталья, как второгодник, никак не могла выполнить простые арифметические действия: сколько она прошла по лесу, сколько потом по трассе, и все это умножить на ноги восьмидесятилетней женщины...
— А зовут вас как, бабушка? — полюбопытствовала Даша.
— Вера я, детка. Вот только с верой и осталась. Всех своих схоронила, — с грустью добавила она.
— А вам не тяжело одной? — не унималась девочка.
— Как одной — я с Богом! — с улыбкой ответила бабушка Вера. — Аще бы не Бог, кто бы нам помог! Вот и вас послал... А я заплачу, — спохватилась она, доставая носовой платочек, завязанный узелком, — у меня деньги есть. — Что вы, не нужно денег, — остановил ее водитель и неожиданно для себя добавил: — Помолитесь за нас.
— Ну вот я и дома. А кто добро творит — того Бог благословит, — выбираясь из машины, с улыбкой сказала попутчица и протянула Наталье букетик полевых цветов. — Храни вас Бог! — и осенила всех широким крестным знамением.
Уже дома, глядя на колокольчики, Наталья вспоминала бабушку Веру и не переставала удивляться, спрашивая себя: “Несла бы я букетик полевых цветов, если бы мне предстояло добираться домой дождливой ночью, пешком, зная, что впереди двадцать километров? Умеем ли мы нести свой крест?”
ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ
Каникулы только начались, а интернат уже опустел. Многих ребят родители забрали домой, кто-то уехал в летний лагерь.
В игровой комнате стояла непривычная тишина. Паша взобрался на широкий подоконник и уселся, подогнув под себя ноги. Кругом было тихо и спокойно. Большие красивые часы мирно потикивали в углу и придавали комнате уют, несмотря на разбросанные повсюду игрушки.
А на душе у мальчика было тяжело. Он знал, что некоторые его друзья останутся в своих семьях и после каникул сюда больше не вернутся. И от этого становилось грустно. Грустно оттого, что не успел попросить прощения у Артема за нанесенную ему обиду; оттого, что так ни разу и не решился заступиться за маленького Алешу, когда его обижали старшие ребята. Чтобы как-то оторваться от своих невеселых мыслей, Паша стал наблюдать, как за окном тяжелые капли дождя шлепают по зеленым листьям каштана. Но непрошеные воспоминания уже не хотели отступать.
После гибели родителей прошло два года. Боль потери немного притупилась, и слово “автокатастрофа” уже не вызывало в памяти родные лица. Но время пока еще было бессильно заглушить чувство стыда и раскаяния за тот день, когда родители собирались уезжать на дачу. Мама, милая мама, дорогая моя мамочка... Ты попросила меня помочь отцу выбить ковры и убрать в квартире, пока собирала вещи в дорогу. Но книга про пиратов оказалась куда интереснее и заманчивее пыльных ковров и мокрой половой тряпки. Сославшись на уроки, твой милый Павлик остался в удобном кресле. Уже у порога мама, перекрестив, благословила своего любимого мальчика. Каким это все показалось ему привычным и незначительным. Мог ли он знать тогда, что это было последнее родительское благословение на всю оставшуюся жизнь.
Отец торопливо дал последние наставления и наклонился поцеловать сына, но тот выскользнул из его объятий, считая, что такие нежности не для настоящих мужчин.
Папа, папочка, сколько раз после этого я засыпал и просыпался с мыслями о тебе и о том, как мы неразлучно могли бы с тобой удить рыбу на даче, кататься на качелях, готовить маме подарок ко дню рождения и, конечно же, старательно выбивать наши пыльные ковры...
Легкая слеза скатилась по Пашиной щеке. Он рукавом вытер глаза и, хлюпая носом, полез в карман. В руках оказалась маленькая иконка Ангела-хранителя. Вытянув ноги вдоль всего подоконника, он поставил ее на свои ободранные коленки и зашептал:
— Папы и мамы больше нет, и друзей моих увезли отсюда. Жалко, очень жалко, что теперь уже никому не нужна моя помощь.
Мысли прервались радостным смехом, неожиданно прокатившимся по всему коридору. Дверь распахнулась, и в комнату один за другим с хохотом вбежали два огромных розовых банта, из-под которых вырисовывались румяные щечки близняшек Алены и Насти. За ними в игровую вкатился мокрый комок, разразившийся радостным лаем. Щенок скользил по паркету, падал и тут же, вставая, пытался догнать девочек. Комната сразу наполнилась веселым шумом и смехом. Казалось, что вбежавшие нажали на какой-то включатель и осветили всю игровую. Невольно мальчик тоже заразился общим весельем и, соскользнув с подоконника, побежал за щенком.
Неожиданный звон застал разгоряченных игрой ребят врасплох. Они буквально застыли на месте. На полу лежали разбитые часы. Паша посмотрел на Настю, виновницу происшествия, и увидел испуганные глаза, готовые вот-вот расплакаться. Да, теперь он уже знал, как надо поступить, и не сомневался в правильности своего решения.
— Не бойся, тебя никто не накажет! — успокоил он девочку и решительно направился к выходу. Через пару минут Паша стоял в учительской и объяснял Елене Григорьевне, что именно по его вине разбиты часы.
За окном еще больше сгустились дождевые тучи, на улице быстро темнело, а на сердце мальчика было светло и радостно, как в самый яркий и солнечный день.
ПЕТРОВИЧ
Восьмилетний Вася слонялся по своей комнате из угла в угол. На диване лежала раскрытая книга, но читать не хотелось. Недостроенный замок из кубиков высился посередине комнаты, но и это не привлекало мальчика.
Иногда Вася начинал петь:
Это было давно, лет пятнадцать назад...
Но так как слов этой песни он не знал, то дальше начинал мычать, а потом вновь запевал:
Это было давно, лет пятнадцать назад...
На письменном столе мальчика дарил хаос. Чего тут только не было: учебники, тетради, игрушки, детали от конструкторов, фишки, карандаши, ручки, фломастеры. Нужно было все это убрать и начинать делать уроки, но не хотелось.
Бабушка готовила на кухне. Оттуда доносился аппетитный запах мясных и капустных пирожков. Но на кухню ему вход был воспрещен, так как бабушка уже один раз прогнала его.
В конце концов Вася подошел к окну и стал смотреть на улицу. Зимняя мгла окутывала близлежащие дома и деревья. Во дворе не было ни души.
Сегодня хоронили Петровича, их соседа по площадке. Родители Васи еще с раннего утра вместе с немногочисленными знакомыми Петровича отбыли в храм на отпевание. А позднее должны были поехать на похороны. Бабушка готовила кушанья на поминальный стол.