Небесный Гость

Она повернулась и медленно пошла к своей парте, но глаза, всегда выдававшие ее, выдали и теперь — в них были слезы.

Роман, сидящий за соседней партой, громко прошептал:

— Хочешь, я ему в ухо дам? И все услышали тихий ответ:

— Нет, не хочу.

Сергею впервые стало стыдно за свои слова: это кусок льда в груди дал уже вторую трещину, но до весны в душе было еще далеко...

А пока Сергею было очень плохо. Один голос внутри возмущался... Другой просил: “Я хочу, чтобы меня любили, чтобы у меня были друзья, хочу помириться с Ксенией”.

А тут еще на уроке литературы Александра Никифоровна рассказала, как Лермонтов погиб на дуэли из-за насмешки. Казалось бы, пустяк, мелочь, а из-за нее не стало человека — молодого, красивого, талантливого.

“А вдруг и я из-за своего языка погибну? Что же делать? Одного желания исправиться мало, нужны поступки, нужны новые слова. Как, например, сказать вслух слово “прости” девочке, которая мне нравится (да, нравится!), и ребятам, которые так долго меня терпели, и, конечно же, родителям, которые все мне прощали и никогда меня не пороли, а, наверное, надо было. Как?”

Первый шаг сделала Ксения. Ей стало жалко Сергея, потому что ее доброе сердце чувствовало ту внутреннюю борьбу, которая в нем происходила. Однажды во время перемены она подошла к нему и протянула книгу:

— Возьми, почитай. Это “Жития святых”. Книга, правда, толстая, но я сделала две закладки, там, где говорится о блаженной Ксении Петербургской и преподобном Сергии Радонежском. И ты все поймешь.

— Спасибо, — сухо сказал Сергей и быстро сунул книгу в портфель, чтобы никто не увидел.

“Как может книга, тем более такая старая, решить мои проблемы? — размышлял он по дороге домой. — Вот если бы попасть на прием к психоаналитику, он бы все разъяснил и дал толковый совет”.

Дома книгой заинтересовалась Сережина мама и попросила дать почитать, потом книгу читал папа, даже Оленька ее листала, потому что там картинки, только Сергей ее даже не открыл.

Началась эпидемия гриппа, полкласса заболело за несколько дней, в том числе и Сергей. Он совсем ослаб и ему ничего не хотелось — ни телевизор смотреть, ни на компьютере играть, ни музыку слушать. И тут сестренка приносит книгу Ксении и кладет ему на кровать. Он открыл “Жития” на закладке и стал читать. Книга потрясла его. Это было что-то новое и необычное. Ее невозможно было читать спокойно. Встречалось много новых слов, красивых, но непривычных: святость, праведность, добродетель, благочестие... Сергей не выпускал “Жития” из рук все дни, пока болел. Накопилось много вопросов. Кто ответит?

— Мама, в честь кого вы назвали меня Сергеем?

— Так звали твоего дедушку, — ответила мама.

— А дедушку в честь кого?

— В честь его дедушки.

— А прадедушку в честь кого?

— Не знаю.

Придя в класс после болезни, Сергей решительно подошел к Ксении. Поздоровался и, вернув книгу, обернутую в красивую бумагу, сказал:

— У меня есть вопросы, — он решил с этого дня быть немногословным.

— Тебе лучше с моей бабушкой поговорить, она преподает Закон Божий в Воскресной школе.

— А как я с ней встречусь?

— Я приглашаю тебя сегодня в гости, после занятий и пойдем.

После уроков Сергей и Ксения шли не спеша через парк к дому бабушки Веры Захаровны. Сергей нес два портфеля, а Ксения размахивала руками как крыльями, рассказывала ему о Боге, о Его творениях, о том, как Он все чудесно устроил. Ее глаза блестели, несколько прядей волос выбилось из-под вязаной шапочки.

“Какая она красивая! — подумал Сергей. Ему нравилось в ней все: и лицо, и голос, и манера говорить. — Надо попросить у нее прощения... Но только не сейчас”.

Вера Захаровна как раз приготовила обед и ожидала внучку из школы.

Ксения представила гостя:

— Бабушка, познакомься: это Сергей, мой одноклассник и друг.

Сергей смутился от слова “друг”. Друг — какое теплое слово, оно греет сердце. Но еще больше он смутился от слов Веры Захаровны:

— Это, наверное, тот отрок, за которого мы с тобой молимся.

Сережа тотчас понял, что в этом доме думали о нем и сопереживали ему. Он с трудом выжал из себя единственное слово:

— Спасибо.

Обедали в гостиной, где не было традиционного телевизора и ковров, а на стенах висели фотографии и иконы.

Ксения прочитала молитву и перекрестила еду. Дома Сергей обычно оценивал мамину стряпню по пятибалльной системе, да еще с комментариями. Он и сейчас хотел сказать, что все приготовлено на “отлично”, но вовремя спохватился, и вообще больше слушал, чем говорил...

Вера Захаровна рассказывала о православной вере, дала почитать книгу “Закон Божий” и хотела подарить Библию, но Сергей вспомнил, что Библия у них дома есть.

На прощанье Вера Захаровна предложила:

— Завтра воскресенье, приходи в Воскресную школу, поговорим еще.

Наступивший день был холодный и ветреный, но Сергей этого не замечал. Он шел быстро, опустив глаза в землю и погрузившись в свои мысли. Сережа боялся опоздать — возле церкви его будет ждать Ксения, и они вместе пойдут на занятия.

Сегодня Ксения выглядела как-то необычно: на голове у нее был белый пушистый платок, а из-под полушубка виднелась длинная темная юбка, но глаза и улыбка были теми же.

— Зайдем в храм, служба закончилась, но можно поставить свечки, — сказала Ксения и протянула Сергею свечу.

В храме было тепло, а мягкий свет и запах ладана умиротворяли. Ребята подошли к иконе Сергия Радонежского, перекрестились, поставили свечи и попросили у святого помощи в учебе. В другом приделе церкви хор пел панихиду. И опять Сергей поймал себя на мысли, что слышит особенные слова: Царство Небесное, вечная память...

В Воскресной школе Ксения познакомила Сергея с ребятами. Традиционных парт не было, столы стояли полукругом. Вера Захаровна поведала о Божественном даре — слове, о сокровищах языка, просила беречь его, ибо язык — это душа народа.

В конце занятий она предложила всем сказать соседу что-нибудь хорошее. Ребята желали друг другу здоровья, успехов в учебе, хороших друзей, мира в душе, терпения. Дошла очередь и до Сергея. Он повернулся к Ксении и сказал только одно слово:

— Прости.

Ксения, как всегда, улыбнулась и ответила:

— Бог простит! И ты меня прости... А я хочу тебе пожелать стать хорошим писателем и добрым человеком.

После занятий ребята шли вместе, не хотелось расходиться. Сергею показалось, что на улице стало теплее, не было холодного ветра, снег подтаял.

— Скоро весна! — заметил Сергей.

— В твоей душе весна уже наступила! — ответила Ксения.

Шипы, колючки и любовь

Сказка

Жила-была Роза дивной красоты. И стройный стан, и нежное личико, и роскошная прическа — глаз не отвести. Да только уж больно колкая, и на соседок свысока поглядывала. Так и жила злюкой и гордячкой.

Смотрел на нее Бог, смотрел, все ждал, вдруг одумается, да и говорит ей однажды:

— Дорогая Роза, ты так прекрасна и утонченна, но твоя злость совсем не к лицу твоей нежности.

— Это мне, мне, — захлебнулась от возмущения уязвленная Роза, — советы давать? Да мне вообще... нет равных!

Тогда Бог решил по-другому Розе помочь, иначе погибнет, высохнет от злости. И превратил ее в Кактус! Остались от прежней Розы одни колючки.

Очутился Кактус на окошке девочки. Огляделся. Вокруг множество растений: были здесь Герань и Фикус, был и Вьюнок, а рядом вилась Лиана. И все на него стали поглядывать с недоверием.

Увидела девочка Кактус и чуть не расплакалась от жалости:

— Бедненький, как тебе трудно живется: ни листочка, ни цветочка, никто тебя ни пожалеть, ни приласкать, ни погладить не может. Колючка!

“Фи, еще чего! Какие фиалкины нежности!” — подумала бывшая Роза, но почему-то все же промолчала.

Девочка любила все растения, но больше всех задерживалась возле Кактуса. И столько дарила ему тепла, что после ее ухода Кактусу было даже как-то неуютно.