Страница 6 из 9
Интернет как ненасыщенный коммуникационный медиум дает людям большую свободу для формирования идентичности. В повседневной жизни наши усилия по самопрезентации обычно ограничены тем, что мы не можем изменять свой облик. Хотя физические характеристики в известной степени корректируются благодаря косметике или моде, в целом они практически неизменны. В виртуальном пространстве Интернета тело не является «неотчуждаемой собственностью». То, как человек «выглядит» в глазах другого, зависит исключительно от информации, которую он о себе сообщил [76, с. 204–206]. А. Горных и А. Усманова говорят об Интернете как о месте распада автономного эго и производстве символической идентичности [18, с. 269], Д. Иванов – о размытой и изменчивой идентичности в Интернете [38, с. 63], У. Митчел – о манипулятивной, не полностью телесной, интеллектуальной фабрикации идентичности в Интернете [138, р. 10].
Все эти позиции, безусловно, имеют под собой основания. Они тесно связаны с базовой идеологемой Интернета и представлениями о киберпространстве как месте свободы, безграничности, бестелесности и т. п.11 Относиться к этой ситуации, на наш взгляд, нужно как к данности, избегая каких-либо оценочных суждений. В этом смысле мы солидарны с позицией Г. Рейнгольда, который еще в 1993 году призывал смотреть на особенности коммуникации в Интернете как на данность. Маски и самораскрытие являются частью грамматики киберпространства, так же как визуальный ряд и монтаж являются частью грамматики телевидения. Грамматика КОК-медиа включает синтаксис игры с идентичностью: новые идентичности, фальшивые идентичности, множественные идентичности [147, р. 147–148].
В контексте настоящей работы, посвященной методу ОФГ, важными для нас являются следующие вопросы: каким образом у участников текстового общения составляются представления друг о друге и как эти онлайн-представления соотносятся с офлайн-реальностью. При наборе участников ОФГ исследователь отбирает людей, соответствующих определенным критериям. Поэтому в рамках опосредованной коммуникации в Интернете важно понять, кто именно скрывается за той или иной виртуальной личностью.
Основными элементами презентации себя в Интернете долгое время были «никнеймы» (nickname) – сетевые прозвища и «аватары» или «юзерпики» (user pic) – визуальные образы. По ним не всегда можно легко определить даже базовые характеристики человека, типа пола или возраста. Неудивительно, что исследователи по-разному относятся к возможности полноценной коммуникации в Интернете, без искаженных представлений об идентичности общающихся друг с другом.
Как отмечают исследователи, при формировании представлений о человеке в рамках текстовой интернет-коммуникации в блогах, форумах, чатах важную роль играет лингвистический стиль. Д. Якобсон пишет, что такой стиль включает в себя «языковую интенсивность, вербальную непосредственность и лексическое разнообразие. В дополнение к выбираемым словам на способы представления образов также влияют и паралингвистические указатели» [99, с. 183]. А. Миркам указывает, что для понимания идентичности человека в Интернете значимы все элемента текста, вне зависимости от того, намеренны они или нет. Вся информация об онлайн-персоне обычно заключена в форму и содержание написанного текста [135, р. 22].
И тем не менее, пока ученые продолжают спор о безликости и «урезанности» интернет-коммуникации, число пользователей Интернета постоянно растет. Индивиды используют пространство Сети для решения обычных жизненных дел – чтобы искать информацию, выстраивать профессиональные связи, совершать покупки, дружить, общаться, влюбляться. В этой связи М. Соколов в своей статье, посвященной общению в блогосфере, высказывает позицию, созвучную нашей: «Онлайновый дневник изменяет ход процесса, но не изменяет его направления и смысла для вовлеченных в него сторон» [83, с. 35].
Исследования подрастающего поколения, для которых компьютерные технологии и Интернет являются обыденностью, показывают, что виртуальные активности детей не оторваны от их офлайновых идентичностей и взаимоотношений. Офлайновый и онлайновые миры тесно сплетены и взаимозависимы [167, р. 313–315; 8]. Более того, результаты исследований виртуальных сообществ показывают, что между сетевой и физической идентичностью большинства интернет-коммуникантов существует совершенно очевидная связь. Н. Бейм, исследовавшая поведение в онлайн-сообществах, считает, что «многие, а возможно, и большинство пользователей компьютерно-опосредованной коммуникации создают онлайновые личности, согласующиеся (consistent) с их офлайн-идентичностью» [100, р. 55].
Со времен первых исследований, посвященных сетевой идентичности, достаточно сильно изменился сам Интернет. Любая информация в Интернете сохраняется на долгое время и в какой-то момент может перестать быть подвластной своему автору. Т. Сафонова, анализируя взаимодействия в блогах, приходит к выводу, что именно сохранение истории приводит к тому, что в Интернете очень сложно долго поддерживать ложную идентичность. Она пишет: «Взаимодействующие стороны обладают вещественными доказательствами происходящих между ними взаимодействий. В любой момент можно восстановить ход событий в прошлом, в любой момент можно привести из них цитату <…> наличие сохраненных диалогов и личных записей за долгий срок заставляет людей быть дотошно последовательными в создании новых записей. Может быть, именно по этой причине в сетевых дневниках так много правдивых и реальных событий, так много от реальной жизни и так мало от фантазий и воображения» [81, с. 74].
Сохранение истории взаимодействий индивидов друг с другом на масштабных коммуникационных площадках (в блогах, форумах, социальных сетях) приводит к тому, что у виртуальной личности и человека, стоящего за ней, формируется определенная репутация. Именно репутация, уровень доверия формирует социальный статус в Интернете и является ключевым элементом, определяющим положение в сетевой иерархии. П. Протасов определяет репутацию как «всю информацию, размещенную пользователем в Сети, вкупе с оценкой этой информации со стороны других пользователей» [75, с. 101]. Важно, что чем более активно проявляет себя человек в Интернете, тем более уязвимой становится его репутация в том случае, если он проявляет себя некорректно, пишет неправду. Положительная репутация, высокий социальный статус в Сети может быть конвертирован в офлайновую репутацию.
Весьма спорную, но интересную позицию по этому поводу высказывает Г. Рейнгольд. Исследователь полагает, что в информационном обществе, когда все значимые взаимодействия будут проходить при участии цифровых технологий, именно доверие, базирующееся на репутации, станет основой новой социальной структуры. Символически сконструированная онлайновая идентичность окажется не менее жесткой и обязывающей к определенным действиям, чем традиционная идентичность, базирующаяся на физическом теле [77, с. 165–189].
Таким образом, при условии взаимного проникновения «реального» и «виртуального» и формирования «реальной виртуальности» (термин М. Кастельса) выстраивать ложные идентичности в Интернете вряд ли будет иметь большой смысл. Ролевые игры и конструирование идентичности оказываются лишь малой частью всех интернет-взаимодействий, преимущественно среди подростков и молодежи. А для них эксперименты с собственной идентичностью вполне обычны и в жизни, не связанной с Интернетом [44, с. 143].
Развитие социальных сетей, изначально подразумевающих, что люди в них представляют самих себя, приводит к тому, что впору ставить вопрос по-другому: не является ли жизнь вне Интернета более анонимной (приватной)? Ведь, встречая незнакомого человека на улице, по его внешнему виду можно определить достаточно ограниченный набор характеристик. Профиль социальной сети может рассказать не только о поле, возрасте человека, но также о его образовании, месте работы, показать людей, с которыми он общается. Таким образом, более правильно было бы говорить не об анонимности вообще, а о воспринимаемой анонимности, вызванной социальной дистанцией между людьми, общающимися между собой опосредованно, через техническое устройство.