Страница 13 из 22
КС РФ в Постановлении № 10-П от 26 мая 2011 г. «По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона “О третейских судах в Российской Федерации”, статьи 28 Федерального закона “О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним”, пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона “Об ипотеке (залоге недвижимости)” в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации»[77] прямо соотнес положение ч. 2 ст. 45 Конституции РФ с правом на обращение в третейский суд, отметив: гарантируя государственную, в том числе судебную, защиту прав и свобод человека и гражданина, Конституция Российской Федерации одновременно закрепляет право каждого защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (ст. 45 ч. 2). К числу таких – общепризнанных в современном правовом обществе – способов разрешения гражданско-правовых споров, проистекающих из свободы договора, которой наряду с автономией воли участников предпринимательской и иной экономической деятельности обусловливаются диспозитивные начала гражданско-правовых и гражданско-процессуальных отношений, относится обращение в третейский суд – международный коммерческий арбитраж или внутренний третейский суд (постоянно действующий третейский суд или третейский суд, образованный сторонами для решения конкретных споров аd hос)).
В ст. 11 ГК РФ, которая называется «Судебная защита гражданских прав», закреплено, что защиту нарушенных или оспоренных гражданских прав осуществляет в соответствии с подведомственностью дел, установленной процессуальным законодательством, не только собственно суд и арбитражный суд, но и третейский суд. Эта норма подверглась критике со стороны некоторых ученых, которые указывают на то, что «созданные на паритетных началах третейские суды органами судебной власти не являются и не входят в судебную систему Российской Федерации»[78]; «являясь органом, осуществляющим судебную защиту нарушенных или оспоренных прав, третейский суд не осуществляет правосудие и не входит в судебную систему России»[79].
По моему мнению, правосудие, как разновидность государственной деятельности, есть прерогатива исключительно государственных судов и с этим нельзя спорить.
Но в комментируемой статье используется не термин «правосудие», а понятие «защита гражданского права». Легальное понятие «защита гражданского права» законодатель официально применяет не только к деятельности государственных и третейских судов. Поэтому Т.Е. Абова правильно говорит о том, что «поскольку субъективное право защищается путем принятия мер государственного (общественного) принуждения, а также воздействия, оказываемого на правонарушителя самим управомоченным, постольку право на защиту включает в себя возможность государственного принуждения, но ею не исчерпывается»[80]. Полагаю, что существующая ныне редакция ст. 11 ГК РФ обладает определенной ценностью в том смысле, что «уравнивая» государственные и третейские суды, она тем самым подчеркивает уникальный характер третейского разбирательства как единственной процессуальной формы, являющейся истинной альтернативой государственному судопроизводству.
В ст. 12 ГК РФ перечислены способы защиты гражданских прав. Однако, как уже было отмечено выше, фактически в ней перечислены действия, посредством совершения которых субъект, осуществляющий защиту права (государственный либо третейский суд), содействует принудительному осуществлению этого права.
Помимо этого, поскольку защиту прав осуществляют, в соответствии со ст. 11 ГК РФ, суд, арбитражный суд и третейский суд, можно заключить, что перечисленные в ст. 12 ГК РФ «способы» защиты относятся к сфере деятельности любого из этих субъектов. Но это не так.
Во-первых, самозащиту не применяет ни один из них и применить не может[81]. Во-вторых, признать сделку недействительной, или нормативный правовой акт недействующим вправе лишь государственный суд (общей юрисдикции или арбитражный).
Следовательно, необходим критерий возможности применения тем или иным субъектом, осуществляющим защиту гражданских прав, того или иного «способа защиты». И это опять возвращает нас к необходимости обратиться к сущности и видам субъективных гражданских прав, так как именно их природа как объектов защиты определяет ее правила.
Поэтому в ст. 12 ГК РФ указаны не способы защиты, а действия по защите права.
Надо сказать, что ученые в основном рассматривают самозащиту права как второй после государственного самостоятельный способ защиты.
Об этом писал в свое время еще Д.И. Мейер: «Право как мера свободы, должно пользоваться охраной со стороны государства; раз свобода лица в известных пределах признана, насильственное вторжение в нее должно быть отражено – без этого пользование свободой будет призрачным и совместная жизнь невозможной. Государство берет право под свою охрану и всякими мерами, могущими привести к желаемой цели, защищает обладателя права от нарушения его: органы власти государственной – судебной и исполнительной – призваны оказывать защиту пострадавшему от правонарушения. Только по исключению, когда помощь со стороны государства может явиться слишком поздно, допускается защита права самим его обладателем. Соответственно этому говорят о самозащите и о судебной защите прав»[82]. Но здесь не учитывается «правовой эффект» от защиты гражданского права. Если государственная защита приведет к его осуществлению, то самозащита не может этого гарантировать.
«Самозащита и самоуправство, т. е. охрана права собственными силами субъекта, составляет главный способ защиты частных прав лишь на низших ступенях культурного развития; в развитом государстве самопомощь субъекта при защите своих прав допускается только в самых узких границах, когда она является безусловно необходимой, а помощь государства недостаточной», – указывал В.М. Хвостов[83], как видно, также четко выделявший два способа защиты прав – самозащиту и государственную защиту.
С.В. Курылев писал о следующих трех видах защиты прав: 1. разрешение спора юрисдикционным актом одной из сторон спорного правоотношения (самозащита права. – Е.В.М.); 2. разрешение спора юрисдикционным актом органа, не являющегося участником спорного правоотношения, но связанного до и вне процесса с одним или обоими участниками спорного правоотношения определенными правовыми или организационными отношениями (третейское разбирательство. – Е.В.М.); 3. разрешение спора органом, не являющимся участником спорного правоотношения и не связанным с ними правовыми или организационными отношениями помимо процессуальных (компетентный государственный суд. – Е.В.М.)[84].
Современные исследователи также часто выделяют самозащиту в качестве самостоятельного способа защиты гражданских прав.
Г.В. Севастьянов отмечает, что «наиболее известными способами защиты гражданских прав считаются личная защита прав (самозащита) и государственная защита прав, осуществляемая судебной системой государства»[85], а Э.Л. Страунинг и Г.А. Свердлык предлагали п. 2 ст. 11 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Защита гражданских прав в административной форме или в форме самозащиты осуществляется в случаях, предусмотренных законом. Действия по самозащите гражданских прав, а также решения, принятые в административном порядке, могут быть обжалованы в суд»[86].
Е.Е. Богданова считает, что «защита гражданских прав и интересов может осуществляться в трех формах: судебной, административной и самозащиты»[87].
А.М. Эрделевский пишет: «Упоминание в ст. 12 о самозащите прав говорит лишь о дозволении субъекту, чьи права нарушены (потерпевшему), выступать в качестве защитника этих прав»[88], предлагает следующее: «саму ст. 11 ГК следовало бы именовать “Порядок защиты гражданских прав”, изложив ее в следующей редакции: