Мятежные крылья

— Эк вы меня… — протянул я, глядя на пробоины.

— Нас утром бомбили, — извиняющимся тоном сказал Геррера. — Причем незадолго до вашего прилета… Вот ребята и перетрусили малость, когда вас увидели…

— Мы ж с выпущенными шасси подлетали… — усмехнулся я.

— У страха глаза велики, — пожал плечами Орестес. — Я уже распорядился наказать виновных…

— Не стоит, — мягко сказал я. — У Батисты тоже есть "Мустанги". И они также могли прилететь сюда. Не наказывай зенитчиков…

Командующий кивнул. Я вернулся в кабину:

— Лучше давай обсудим сигналы, которые мы будем подавать перед заходом на посадку. И, кстати, надо бы убрать самолеты в укрытия… Не хочу, чтобы их сожгли, как эти… — я кивнул на остовы сгоревших транспортников.

— Будет сделано. Мои ребята покажут тебе, куда рулить.

— По рукам!

Мы с Диазом снова запустили двигатели и зарулили в импровизированные капониры, вырытые в холмах на краю поля. Теперь я был спокоен — с воздуха наши "Мустанги" не было видно, да и на случай бомбежки они были защищены.

Как выяснилось, меры предосторожности оказались совсем не лишними — уже после обеда пара "Тандерболтов" появилась над полем и сбросила несколько бомб. Зенитчики дали по ним несколько очередей, но батистовцы не стали делать второго захода и поспешно ретировались. Мы наблюдали за налетом из выделенной нам Геррерой хижины, расположенной на холме в четверти мили от полосы. Все было видно как на ладони.

— Хулиганье… — презрительно резюмировал Диаз. — Нашкодили и смылись…

— Это они сейчас так, — Геррера неторопливо раскурил трубку. — А раньше обрабатывали нас капитально так… да… видели там, на поле сгоревшие самолеты?

— Да, — кивнули мы.

— Обычные пассажирские "Дугласы". Я сам на таком успел между Гаваной и Сантьяго полетать. Их в начале ноября ребята Рауля угнали, — думали войска и припасы возить… да куда там! Через несколько дней каскитос пронюхали, что мы их тут держим — и давай нас бомбить… Самолеты сожгли, нескольких наших ранили… — лицо командующего на миг исказила гримаса боли. — Вот тогда мы и подготовили те укрытия для остальных самолетов…

— А как их угнали… ну, те транспортники? — спросил Адольфо.

— Обыкновенно, — неожиданно резко ответил Геррера. — Как обычно самолеты угоняют? Пилоту ствол к голове — и полетели, куда надо…

— А пассажиры?

— Всех отпустили потом. Не волнуйся, — усмехнулся Орестес и встал из-за стола. — Мишель, пойдем, выйдем, поговорить надо.

Вставая из-за стола, я бросил взгляд в направлении аэродрома. Партизаны уже засыпали землей и гравием воронки от бомб. Видно, им было не привыкать к таким налетам, — работали они быстро и споро…

…Мы вышли на улицу, и Геррера, выколотив пепел из своей трубки, спросил:

— Тебе сколько пулеметов надо?

— Двенадцать.

— Сколько? — поперхнулся командующий.

— Двенадцать, — повторил я и, увидев его лицо, уточнил:

— Можно и восемь.

— Восемь тоже многовато… — протянул он.

— По четыре на самолет, — пожал я плечами.

— Ладно, уговорил. Пишу приказ… — он стал размашисто писать на чистом листке бумаги. — Пишу: "Выдать подателю сего восемь пулеметов…"

— "Кольт-Браунинг", пятидесятого калибра, — подсказал я.

— Ага, что еще?

— Шесть тысяч патронов.

— Сколько?! — у Герреры аж дыхание перехватило. Я испугался, что сейчас он проглотит трубку, и повторил, слегка отодвинувшись от него:

— Шесть…

— Нет, ты положительно рехнулся…

— Я сразу с запасом беру, — возразил я. — У меня на каждой машине будет стоять четыре ствола, полный боекомплект — четыреста патронов на ствол…

— Откуда я столько патронов наберу?!

—…а это тысяча шестьсот патронов на самолет. А самолетов у меня два. Итого три тысячи двести патронов, и этого при самом лучшем раскладе хватит на один-два боя…

— Стреляй поэкономнее, черт тебя дери!

—…а еще мне надо установить пулеметы и отрегулировать их, и на это тоже потребуются патроны, так что четыре тысячи — это минимальный запас. Понимаешь, — ми-ни-маль-ный! — я ткнул указательным пальцем в небо.

— А ты стреляй поаккуратнее! — воскликнул Геррера. — Поточнее! У меня нет патронной фабрики! Что смогу — сделаю, но не более…

Гражданский летчик, каррамба! Что он понимает в моих проблемах? Ему только бензин, грузы да накладные подавай!

— Самолет — не снайперская винтовка, — хмыкнул я.

— Поговори мне еще… — пробурчал командующий, но написал-таки заветную цифру "6000". Расписался в конце за себя и за Фиделя — и отдал листок мне.

— Подожди, это еще не все, — сказал я. У Орестеса от удивления поползли вверх брови:

— Еще что-то хочешь?

— Хочу. Записывай — четыре тонны хорошего высокооктанового бензина, шесть противотанковых гранатометов марки "базука" и побольше ракет к ним… подожди, это не все! Не смотри на меня как солдат на вошь! Еще провода, электрика всякая, пара рукастых ребят… записал? И два листа фанеры. И прицелы.

Повисло молчание.

— Ты меня прости, но фанера-то тебе на кой? — тихим голосом спросил вконец удивленный Геррера.

Что характерно, про гранатометы вопроса не возникло. Уже прогресс.

— Мишени сделаю. Чтобы пулеметы пристрелять, как установим, — пояснил я.

— А без нее никак, что ли?

— Флаг тебе в руки! — хлопнул я его по плечу. — Не будем мы искать пулеметы, базуки, бензин, — лучше выспимся и поразвлекаемся. Но… — я сделал театральную паузу, — когда Фидель прикажет поднять в воздух мои самолеты, а я доложу, что они не готовы из-за тебя, накажут тебя, а не меня.

Снова наступила тишина. Потом Орестес хмыкнул, кивнул и дописал на листок то, что я сказал.

— Бери джип и езжай в город, — произнес он. — Придешь в арсенал — предъяви эту бумагу коменданту. Пусть выдаст тебе все, что написано.

— А если у него не хватит припасов?

— Еще можешь съездить в Ольгин и Альто-Седро. Мы уже там прочно сидим. Если какие проблемы — звони мне. Пистолет есть?

— Есть.

— Автомат еще возьми. Мало ли чего…

— Лады.

Если с Орестесом говорить достаточно убедительно, — он становился весьма покладистым. Но за усы его все-таки лучше было не дергать. Его не зря прозвали Порохом — вспыхнуть он мог по любому поводу. Впрочем, и отходил быстро.

— Кстати, у меня для тебя хорошая новость. Я нашел двух техников, которые знают "Мустанг". Думаю, им самое место в твоей эскадрилье.

Он сказал именно так — "эскадрилья", — хотя у меня было всего два самолета. По старым меркам, даже не звено… Хотя звучало неплохо. Я так ему и сказал.

— Это хорошо, что у нас теперь есть твои истребители. Теперь у нас всего...

— Кстати, у нас еще и бомбардировщик есть! — похвастался он, когда мы вернулись в теплую хижину.

— Откуда? — удивился я.

— Трофейный, — подмигнул он. — В конце октября захватили.

— Расскажи, как, а?

— Да просто все, — усмехнулся Орестес, разваливаясь в кресле. — Это наблюдательный самолет, но вооружен пулеметами и может нести бомбы. Двое каскитос летали на нем на разведку, и у них мотор забарахлил. Сели на нашей территории. Пытались сжечь самолет, — да наши ребята подоспели, спасли машину. Куда пилотов девали, не знаю, а самолет мы сюда перевезли. Двигатель, правда, менять пришлось, но зато теперь летает.

— Уже воевали на нем? — спросил я.

— Угу, — кивнул командующий. — Табладу знаешь?

— А то!

Сильвио Табладу у нас все знали — все-таки самый старший из военных пилотов, сражавшихся на стороне повстанцев, да еще ветеран Второй Мировой. Ему уже было что-то под тридцать шесть. Веселый был дядька, много всего знал и умел. Батиста ему подрезал крылья и упрятал в тюрьму — якобы за участие в подготовке военного переворота, — за что Сильвио имел на него немалый зуб. Выйдя из тюрьмы в 1955 году, он примкнул к Движению 26 июля и уехал в Мексику, потом храбро сражался в рядах партизан в Сьерра-Маэстре. Когда Кастро предложил ему место пилота в FAR, Таблада долго не раздумывал — и вскоре стал одним из первых летчиков-повстанцев.