Мятежные крылья

— Глянь вправо…

Я похолодел. Пара коричнево-зеленых "Тандерболтов", похожих на грязных бегемотов, летела вдоль побережья, почти наперерез нам. Мы быстро сближались — я уже мог разглядеть белые звезды с красной окантовкой, нарисованные на их бортах. Черт подери, это же истребители FAEC!

Мысли неслись со скоростью света. "Мы шли ниже радаров, — размышлял я, — следовательно, нас пока не видел никто кроме этих двоих… Патруль? Навели с земли? Кто-то сообщил наш маршрут? Кто? Предатель? Диаз? Ерунда, маршрут он узнал перед вылетом, сообщить бы не успел, никуда не отлучался… Или это американцы передали, что два каких-то самолета летят на Кубу? Или все-таки патруль? Да, пожалуй, все же патруль… Каррамба!".

Наши рации были предусмотрительно настроены на частоту переговоров правительственных войск. Поэтому, едва нас вызвали по радио, я услышал в наушниках решительный голос:

— Внимание, неизвестные самолеты, следующие курсом один-ноль-ноль, назовите себя! Прием!

Гм, в школе я считался неплохим актером… Рискнем!

— Вы чего, парни, мы же свои! — ухмыльнулся я, нажав тангенту. — Майор Иглесиас, эскадрилья воздушных охотников. Моего ведомого зовут лейтенант Рамирес. Теперь ваша очередь представиться. Кто вы такие? — я постарался придать своему голосу металлические нотки.

До того момента, когда наши курсы должны были пересечься, оставались считанные секунды.

— Лейтенант Васкез, шестая истребительная эскадрилья ВВС Кубы, — прохрипела рация. — Никакой эскадрильи охотников не знаю. Следуйте курсом два-два-ноль и не дергайтесь, иначе я из вас решето сделаю. На месте разберутся, кто вы такой.

— Не лезьте не в свое дело, лейтенант, — процедил я сквозь зубы, доворачивая к востоку. — Мы охотимся на партизанские транспортники с оружием…

Теперь мы летели на параллельных курсах. Нас разделяло всего сто футов. Я видел лица вражеских летчиков за плексигласовыми фонарями.

— Повторяю, снизьте скорость и следуйте за мной, — бесстрастно отозвался лейтенант.

Меня вдруг словно током ударило. Скорость! Да их "Тандерболты" ведь не угонятся за нашими "Мустангами"! Мы куда легче их, — у нас меньше топлива, нет оружия, — а у каскидос наверняка стоят старые двигатели. Мы выжмем на прямой и триста миль в час, а эти до зубов вооруженные бегемоты — хорошо если двести пятьдесят. Значит, мы легко можем оторваться от преследования. Или нагнать их. Эти бравые вояки ведь не знают, что мы безоружны!

— Идите к черту! — ухмыльнулся я, убирая газ и выпуская закрылки, чтобы сбросить скорость. Не давая батистовцам времени опомниться, я резко бросил свой "Мустанг" вправо и вниз, подныривая под истребители противника. Пронеслось вплотную к крылу грязное брюхо вражеской машины, — и в следующее мгновение я выскочил позади и правее "Тандерболтов", как чертик из табакерки. Вот они, гроза кубинских небес, в пятидесяти футах от меня! Эх, мне бы хоть два пулемета, — ух, я бы вас разделал!

— Ну куда же вы, ребята?! — издевательски ухмыльнулся я, когда в следующую секунду "Тандерболты" разошлись в разные стороны. Маневр их был прост и незатейлив, — последуй я за одним в надежде сбить его, как второй сразу бы зашел мне в хвост.

Оторваться от преследования теперь можно было без проблем!

— Диаз, полный вперед! — крикнул я, переводя самолет в пологое пикирование и двигая рычаг управления двигателем вперед до отказа, до срыва красной пломбы, означавшей самый предельный режим работы. — Как понял, прием?!

— Понял, понял!!! — ответил он. Я бросил взгляд через плечо — "Тандерболты" неторопливо разворачивались в нашу сторону, готовясь атаковать. Ага, сейчас! Догоните сначала!

Моторы ревели, как черти в аду, и мы с Альфонсо неслись вдоль побережья на скорости в триста с лишним миль в час, едва не касаясь винтами воды. "Тандерболты" постепенно отставали, а вскоре мы прикрылись кстати подвернувшимся облаком, и они потеряли нас. Теперь нам оставалось только не проскочить точку, после которой следовало поворачивать к аэродрому…

Я никогда не забуду этот бешеный полет на бреющем вдоль побережья. Крошечные рыбацкие деревушки, суденышки у причалов и в море, зеленые холмы, синее небо, яркое солнце впереди и зеленовато-голубая вода под крылом, — и все это под монотонный аккомпанемент мотора. Вот и мыс Лукресия, — отсюда до базы оставалось всего ничего. Мы обогнули его и повернули на юг, где находился аэродром Майяри Арриба. Под нами промелькнули полуостров Антилья и бухта Нипе, в которой стояло две или три рыбацких шхуны. Я уже видел впереди устье реки Майяри, выше по течению которой стоял нужный нам городок. Аэродром располагался чуть западней него. Я довернул туда, заметил знакомые ориентиры — и стал сбрасывать скорость, готовясь к посадке. И вот, наконец, впереди показалась взлетно-посадочная полоса.

Еще издали я разглядел обгорелые остовы двух больших самолетов, которых не было тут, когда я улетал в Штаты. Спустя полминуты, когда мы с выпущенными шасси на минимальной скорости приближались к полосе, я краем глаза заметил, что справа от нее стоит грузовик с установленными в кузове спаренными зенитными пулеметами. За ними сидел человек. Еще несколько бойцов, стоявших рядом, поднимали вверх свои винтовки и автоматы (или что там у них было). Стволы пулеметов также быстро разворачивались в нашу сторону.

— Адольфо, газу! — заорал я, двигая вперед рычаг управления двигателем — и сразу вслед за тем зенитчики открыли огонь. Я услышал противный торопливый визг рикошетящих пуль. Самолет слегка тряхнуло, и в фонаре появилась приличная дыра, окруженная лучистыми трещинками. Потом мотор обиженно заревел, набирая обороты, и понес меня прочь от зенитчиков. Их очереди теперь полосовали небо где-то за моей спиной.

— Диаз, ты жив?! — крикнул я.

— Жив! — возбужденно ответил ведомый. — Какого черта они по нам стреляют?!

— Не знаю. Сядем — разберемся.

— А это точно наши?

Вопрос был не лишен здравого смысла. Поскольку полосу мы уже проскочили, нам пришлось уходить на второй круг, и я смог присмотреться к аэродрому повнимательнее. Грузовик стоял на прежнем месте, но пулеметы его молчали. Возле него откуда-то появился джип, из которого вылез человечек. Видимо, командир, — теперь он наверняка распекал своих подчиненных, в красках расписывая им, кто они и чего стоят.

— Вроде наши… — с сомнением произнес я. Человечек обернулся к нам и выстрелил в небо из ракетницы. Зеленый искрящийся шарик повис в воздухе, — нам разрешали посадку.

— Садимся! — решил я. Лететь нам все равно больше было некуда, — разве что обратно в Штаты со всеми вытекающими последствиями.

Мы снова зашли на посадку. Когда колеса моего "Мустанга" с легким взвизгом коснулись грунта, я расстегнул кобуру с пистолетом и нащупал в кармане гранату. Если аэродром захватили каскитос, — самолеты они не получат. Мы с Адольфо улетим или взорвем машины. Топлива у нас еще по сотне галлонов, — жахнет так, что в Гаване слышно будет…

— Не вырубай двигатель, пока я не разрешу, — приказал я Диазу по радио. — Если что — лети назад в Штаты.

— Угу.

…Мы остановились и, не выключая моторов, стали ждать, пока к нам подъедет тот человек на джипе. Я отметил, что пулеметчик даже не пытается теперь взять нас на прицел. Хороший знак.

Джип затормозил рядом с нами — и я с радостью узнал в водителе Герреру. Значит, аэродром по-прежнему был в наших руках.

— Хола, барбудос! — поприветствовал я его. — Теперь у нас есть боевая авиация!

— Здорово, летун! — ухмыльнулся Орестес, забираясь на крыло. Мы обменялись рукопожатиями, после чего я заглушил двигатель и махнул Диазу. Спустя мгновенье над аэродромом повисла тишина, нарушаемая лишь шелестом травы, которую колыхал ветерок.

— Как долетели? — осведомился командующий.

— Нормально, — слабо улыбнулся я, чувствуя, как накатывает усталость. Слишком много за этот час было впечатлений. Я расстегнул ремни и выбрался из кабины, потянулся, разминая затекшее тело. Осмотрел цепочку пробоин, тянувшихся от кабины к хвосту. Мне здорово повезло — пули не задели радио, баки и тросы управления, а обшивку легко можно было залатать.