Конец фильма

3

– Ксюш, ну не бузи! Иди лучше ко мне...

Они ехали в такси по улицам города. Грязнов на переднем сиденье, а сзади – Ксения с Максимовым. Актер клевал носом. На поворотах он открывал глаза и тут же лез обниматься к ней. Она отпихивала его от себя.

– Ага, счас...

– Если хотите, я могу сесть сзади, а вы вперед, – предложил Грязнов Ксении.

– Сама справлюсь.

Когда приехали, Грязнов не без труда втащил пьяного актера в квартиру. Ксения вошла следом.

– Господа! – актер рухнул на диван. – Располагайтесь. Чувствуйте себя как... хотите.

– Я его уложу? – сказала Ксения.

– Тогда я – чай. – Грязнов вышел на кухню.

– Какой чай, граждане? – расслышал-таки пьяный Максимов. – У меня в баре отличный шнапс имеется.

– Давай быстренько разденемся – и баиньки. – Ксения начала раздевать Виктора.

– О'кей. И ты тоже. Давай и я тебе юбочку помогу задрать.

– Ну хватит, Витя! – оттолкнула она руки актера.

Грязнов появился в комнате с чашками и заварным чайником.

– А он мне жизнь спас... Ой, ребята, что-то мне плохо, – страдальчески закатил глаза Виктор. – Ксюшка, выкупай меня в ванночке, – заканючил Виктор. – Ты же это умеешь.

Кое-как удалось его угомонить, Максимов уснул, пуская детские слюни и звучно храпя. Зрелище не для слабонервных.

А Грязнов и Ксения сидели в комнате и пили чай, прислушиваясь к храпу из спальни.

– Ваш любовник? – спросил Грязнов.

Ксения внимательно посмотрела на Грязнова.

– Ого! Следствие серьезное и глубокое, – сказала язвительно.

– Извините.

– Экс, – выдохнула она. – Теперь уже экс-любовник.

Грязнов допил чай, встал.

– Ладно, я пойду. – Он устало потер глаза.

– А стоит?

– В каком смысле? – опешил Грязнов.

– Да смысл всегда один...

Грязнов усмехнулся, с интересом рассматривая Ксению.

– Хм... А вы красивая... – сказал он чистую правду.

– Так что, слабо совратить красивую? Могу открыть тайну – сейчас это вам будет сделать нетрудно.

– Превышение скорости. Я так не езжу.

– Ну нет у меня сейчас сил разыгрывать любовные прелюдии.

– А вы уверены?

– Какой-то у вас, юноша, гаишный лексикон. Не уверен – не обгоняй...

– А вы уверены? – снова спросил Грязнов.

– В тебе уверена... Я видела, как ты сегодня на меня смотрел. И сейчас так же смотришь...

Грязнов молча направился к выходу. Не дойдя до двери, резко развернулся и пошел обратно.

Она закрыла глаза, почувствовав сильное прикосновение его губ к своим.

Впрочем, действительно, у нее не было охоты заниматься прелюдией. Уже через минуту она в буквальном смысле содрала одежду с себя и с Дениса и неистово начала с того, что обычно женщина делает мужчине далеко не в первое знакомство.

– А? Нравится? – отрывалась она от своего занятия и поднимала на ошалевшего Дениса пьяные, шальные глаза. – Возьми меня за голову, с силой втолкни, не бойся!

Денис робко делал требуемое.

– Сильнее! Да сильнее же!

А дальше Денис уж и вовсе почувствовал себя мальчишкой, не знавшим женщины. Ксения была изобретательна и бесстыдна. В той самой порнушке, что смотрели Денисовы агенты, престарелая развратница и то на такое не решалась. Это была мука, но сладкая, порочная и безоглядная, и она все длилась и длилась. Денис думал, что это преувеличение – заниматься любовью часами, а теперь и сам потерял счет времени. Только когда они, потные и обессиленные отвалились друг от друга и раскинулись на постели, он увидел, что уже пять утра. Значит, они занимались любовью три с половиной часа.

– Я так и не могу понять, кто кого достал – ты меня или я тебя? – Ксения искоса взглянула на Грязнова в свете зажженной сигареты.

– Какая разница! – Денис поцеловал ее в плечо.

– А ты не похож на мента.

– А я и не мент. Я частный сыщик.

– А еще я слышала, что у тебя дядя какая-то шишка милицейская.

– Хокку знаешь? Как надену портупею, так тупею и тупею.

– Хокка? Это что, ругательство?

– Хокку – это японцы. Нерифмованное трехстишие, – сказал Грязнов. Он помолчал, глядя на Ксению. – Но почему?

– Когда встречаю нового мужчину, пытаюсь представить себе его в постели. Как он целует, как обнимает, как заводит и от чего заводится сам. И почти никогда не ошибаюсь.

– И как часто у тебя эти «новые мужчины»?

– Дурачок. Новый мужчина – это действительно что-то совершенно мне неизвестное. Кого в жизни еще не было.

– А ты, выходит, такая себе госпожа Христофор Колумб? – Грязнов не смог скрыть досаду.

– О ревность... Лучше поцелуй! – Она закрыла глаза, подставляя ему расслабленные губы.

Денис медлил, рассматривая ее. Тогда Ксения сама навалилась на Грязнова и стала целовать.

Все пошло сначала. Только еще безумнее.

4

– Ребята, я чего-то не врубаюсь. Ксюш, ты мне что, рога наставила?

Хорошо, что они лежали, уже укрывшись простыней и смотрели, как за окном встает солнце.

Виктор постоял на пороге комнаты и присел на край кровати, подвинув ноги Ксении. Был он довольно свеж и уж во всяком случае весел.

– Пивка не желаете? – предложил он Денису открытую банку. – А меня сушняк давил всю ночь. Какие-то пустыни снились, кэмэлы с горбами...

– Выйди, мне одеться надо, – недовольно сказала Ксения.

– А кого ты здесь стесняешься? Мы тебя теперь оба...

– Дай ей одеться, – тихо, но твердо проговорил Грязнов.

– Ой, какие-то вы злые, ребята. Ухожу, ухожу, ухожу, – расхохотался Максимов.

Едва актер вышел, Ксения с остервенением стала натягивать на себя одежду.

– Подонок! Мразь! – В глазах ее показались слезы.

– Наверное, нужно было поехать ко мне...

– Да ты-то тут при чем?

У Грязнова желваки обозначились на скулах.

– Ты хотела испортить ему настроение?

– А ты считаешь, ему можно испортить настроение?

– Ясно.

Они молча оделись.

– Ну не дуйся еще ты! – Ксения попыталась обнять Грязнова. – Мне эти дни так гадко, плохо... Этот кошмар с Кириллом. Все ведь на наших глазах...

– Надеюсь, я тебе облегчил... некоторые страдания? – усмехнулся Грязнов.

– Ну чего ты-то злишься? Почему всегда нужно изображать какие-то сумасшедшие чувства?

– Тебе, наверное, пора идти.

– Позвонишь мне?

Грязнов не ответил.

Ксения достала из сумки ручку, поискала листок, но, кроме сценария, ничего в своей сумке не нашла. Написала на первой странице телефон, бросила сценарий на кровать и вышла.

Грязнов закурил.

Актер что-то напевал на кухне.

Запиликал сотовый.

– Да. Грязнов.

– Сочини мне хокку, – услышал он голос Ксении.

– Ты где?

– Я из автомата. Мне кажется, я даже влюбилась в тебя.

Грязнов поднял с кровати сценарий. И, открыв наугад, начал читать.

5

Лес. Натура. День.

Они с гиканьем вынеслись к реке, сдирая с себя одежду. – Ура-а-а!!! – На старт! Внимание!.. – Смертельный номер! – влетали один за другим в воду четверо подростков. Только девушка осталась на берегу. – Галь! Давай! – Ой, мальчики, что-то мне не хочется, – попробовала ногой воду Галя. – Лови! – забрызгал девчонку Аркадий. – А ну, прыгай! Или мы тебе устроим день Нептуна! – орал из воды Антон. – Я и купальник не взяла. – Подумаешь! – плюхнулся рядом с ней на песок мускулистый Сабанов. – Тут же никого нет. – А вы? – А мы, – сказал застенчиво Женя Некрасов, – можем отвернуться. – И даже глаза закроем! – стукнул себя в грудь Сабанов. – Правда? – Не-а! Я буду за Галкой подглядывать, – засмеялся Петров. – А мы тебя утопим! – бросился на Антона Сабанов и, хохоча, стал топить того в реке. – Смерть! – Утопить извращенца! – включились в игру ребята. – Пусть лучше смотрит! – хохотала Галя.

Лес. Натура. Ночь.

Уже стало темнеть. Четверо подростков сидели у костра, ели кашу из металлических мисок. Галя плескалась в реке. – Галка, выходи – сколько можно? – громко позвал Сабанов. – Тебя то не затащишь в воду, то не вытащишь. – Ой, ребята, вода – парное молоко, – блаженно ответила девушка. Она – голая – вышла из воды, спряталась за кустами, где была ее одежда. Ребята демонстративно отвернулись, только Антон продолжал смотреть в ее сторону. – Отвернись, – жестко сказал ему Сабанов. – Ух, – с трудом отвел взгляд от кустов Антон. – Секс-бомба. – Перестань пошлить, – одернул Белоусов. – Это не пошлость. Это природа, Аркаша, – засмеялся Антон. – У тебя вся природа в одном месте. – Когда уделаете свою первую бабу, тогда и у вас все в другом месте будет. – А ты что, уже пробовал? – оживился Некрасов. – А Томочку, пионервожатую, помнишь? – спросил Антон. – Да врешь. Чтобы Томка тебе дала! – сгорая от любопытства, сказал Белоусов. – А-а! – вдруг раздался крик Гали. Сабанов мгновенно сорвался с места. За ним – Антон. Белоусов и Некрасов некоторое время сидели, а потом тоже побежали на крик. – А-а! – снова закричала девушка. Она выбежала навстречу ребятам. – Мамочки, там крыса! – Вот дура, – перевел дух Сабанов. – Ты даешь, Галка! Так же и в штаны сделать можно! – засмеялся Антон. Некрасов метнулся в кусты, взмахнул палкой, что-то противно взвизгнуло. – Есть, – сказал Некрасов и вынес на палке сдохшую крысу. – Брось, дурак, брось! – закричала Галя. Некрасов пожал плечами, бросил крысу на землю. Они вернулись к костру. Галя села поближе к огню, зябко поежилась, несколько раз оглянулась на кусты. Сабанов снял с себя спортивную куртку, набросил ей на плечи, неловко поправил ее длинные волосы. Трое остальных ребят ревниво следили за его действиями. – Галка, да что тебе сабановская куртка? – усмехнулся Антон. – Иди ко мне, я тебя просто так погрею. – А я тебя сейчас огрею, – беззлобно сказал Антону Сабанов. – Лучше помогите мне вымыть посуду. – Пойдем, – встал Белоусов. – Аркашенька, ты прелесть и прелесть! – Вот хитрая ты рожа, Белоусов, – слегка пнул под зад коленом Белоусова Антон. Белоусов, ухмыляясь, собирал грязную посуду. – Все, ребята, собираемся, и надо двигать, – сказал молчавший все время Некрасов.