Ночи Истории

Смуглое лицо итальянца преобразилось, и он полностью отдался вдохновенной импровизации. Сначала негромко, словно прислушиваясь к теме, рождающейся в его душе, а потом все полнозвучнее Риццо заиграл одну из тех печальных мелодий, которые звучат в Шотландии по сей день.

Смолкла последняя нота, и наступившую на миг тишину внезапно нарушило звяканье колец, к которым крепились портьеры. Скрывавший дверь занавес отлетел в сторону, и на пороге возникла долговязая фигура короля.

Неожиданное появление Дарнли разрушило все очарование вечера. Итальянец резко положил лютню, и случайно задетая струна издала долгий жалобный стон. Этот звук и наступившее молчание почему-то подействовали на всех угнетающе; в сердце каждого родилось ощущение, будто необратимо утрачено что-то светлое и возвышенное.

Дарнли, шатаясь, шагнул вперед. Он был изрядно пьян, на скулах его горели пятна румянца, глаза лихорадочно блестели. Короля и трезвого не жаловали — многие разделяли неприязнь, которую питала к нему королева, — но сейчас он своим видом вызвал настоящее возмущение. Никто даже не встал, как того требовал этикет. Мария следила за супругом с молчаливым презрением.

— В чем дело, милорд? — холодно спросила она, когда он плюхнулся рядом с ней на кушетку.

Дарнли злобно посмотрел на жену, привлек ее к себе и неуклюже поцеловал. Все настороженно ждали продолжения, на лицах гостей читалось смущение. В конце концов он был ее супругом и именовался королем.

И тут в наступившей тишине из-за двери послышались шаги, сопровождаемые лязгом металла. Тяжелая поступь рока. Занавес снова отлетел в сторону, и на пороге возник мрачный призрак рыцаря. Графиня Аргайл вскрикнула. Вошедший был с головы до ног закован в железные латы, на широком поясе висел меч; правая рука покоилась на рукоятке заткнутого за пояс тяжелого кинжала. Забрало шлема открывало бледное лицо Ратвена, казавшееся столь жутким, что, если бы не горящий взор, его можно было принять за лицо мертвеца. Глаза Ратвена обвели всю компанию за столом, остановились на Риццо и хищно прищурились.

Пораженная и разгневанная зловещим вторжением, королева попыталась встать, но Дарнли все еще придерживал ее за талию.

— В чем дело, я вас спрашиваю? — резко крикнула она и, тут же догадавшись, что все это может означать, произнесла отчетливо, словно влепила Дарнли пощечину: — Иуда!

Она вырвалась из его объятий и встала перед человеком в доспехах.

— Что вам здесь нужно, милорд? Как вы посмели прийти сюда в таком виде? — гневно спросила Мария.

Горящий взор Ратвена померк под ее взглядом. Он с лязгом шагнул вперед и вытянул руку в перчатке, указывая на синьора Дэйви.

— Мне нужен вот этот человек, — хрипло объявил милорд.

— Пусть он выйдет из комнаты.

— Он здесь у меня в гостях, в отличие от вас, — с трудом сдерживая гнев, ответила королева. — И никуда не пойдет без моей воли. — Мария повернулась к ссутулившемуся Дарнли.

— Это ваших рук дело, сэр?

— Э… Нет. Я тут ни при чем. От…откуда м…мне знать? — заплетающимся языком произнес милорд Дарнли.

— Дай Бог, чтобы это была правда, — сказала она и продолжала, обращаясь к Ратвену: — Подите вон, милорд, и ждите, пока я вас не вызову, а это, обещаю, произойдет довольно скоро. — И королева величественным жестом указала ему на дверь.

Если Мария и догадывалась об их намерениях, то ничем не выдала своего страха. Но Ратвен тоже выдержал характер и стоял на своем.

— Пусть этот человек выйдет отсюда, — повторил лорд.

— Он слишком долго здесь находился.

— Что значит «слишком долго»? Как вы смеете? — негодующе переспросила королева.

— Слишком долго для старой доброй Шотландии и для вашего молодого супруга, — последовал наглый ответ.

— Уберетесь вы наконец или нет?! — закричал, вскочив на ноги, гвардейский капитан Эрскин. За ним поднялся и встал рядом Битон, комендант Холируда.

Свинцовые губы Ратвена сложились в недобрую улыбку, он потянул из-за пояса кинжал.

— Я пришел не за вами, джентльмены, но если вы ко мне сунетесь, то пеняйте на себя…

Мария поспешила вмешаться и встала между ними, лицом к Ратвену. Риццо дрожал крупной дрожью и не мог сдвинуться с места. Но не успела королева дать отпор наглецу, как занавес был окончательно сорван, и в комнату ввалилась группа вооруженных людей, приближения которых никто за перепалкой не услышал. Первым появился бывший канцлер Мортон, лишенный большой печати в пользу Риццо, за ним хмурый Линдсэй, потом чернявый Бранстон и рыжий Дуглас, за которыми в дверях толпилось еще несколько человек.

В замешательстве друзья королевы не сразу оказали сопротивление. Последовала короткая схватка, дубовый стол, накрытый к ужину, был опрокинут, и если бы графиня Аргайл не подхватила канделябр с горящими свечами, все погрузилось бы во тьму. Заговорщики быстро окружили гостей и заставили их опустить оружие.

Присутствие Мортона не оставило Риццо иллюзий. Хилый музыкант, лишившись последнего мужества, бросился перед королевой на колени:

— Спасите меня, мадам! Sauvez та vie![2]

Мария шагнула вперед и бесстрашно преградила убийцам путь.

В ее глазах пылал гнев.

— Назад, трусы! Или вы поплатитесь за это!

Но заговорщиков уже нельзя было остановить угрозами. Они медленно наступали, распаляясь яростью против чужеземного выскочки. Оскорбленная шотландская спесь требовала расплаты, и Джордж Дуглас приставил пистолет к груди беременной Марии, приказав ей убираться с дороги. Риццо в ужасе ползал на коленях где-то сзади, прячась за ее юбку. Мария не шелохнулась, ее сверкающие как сапфиры глаза, казалось, сейчас испепелят наглеца. Дуглас невольно замер, обескураженный ее бесстрашием. Но тут Дарнли, отпихнув Риццо ногой, внезапно обхватил Марию сзади и оттащил в сторону.

Свора накинулась на добычу. Линдсэй захлестнул тело Риццо петлей и вдвоем с Мортоном поволок его к выходу. Риццо, отчаянно моля о спасении, судорожно цеплялся то за ножку стула, то за край перевернутого стола, но все было напрасно.

— Берегитесь, собаки! Я напьюсь вашей крови, если убьете его! — хрипло рычала Мария, безуспешно пытаясь вырваться из объятий Дарнли.

Но спущенные с привязи псы, рвущиеся разорвать жертву на куски, уже не слышали королеву. Шайка заговорщиков вывалилась вслед за Риццо из комнаты в коридор и там набросилась на несчастного с кинжалами. Их нетерпение было столь неистово, что убийцы в ослеплении нанесли несколько ран друг другу.

Все было кончено. В прихожей на полу валялся сброшенный с лестницы труп итальянца, и кровь из пятидесяти шести ран разлилась вокруг него огромной лужей. В груди Риццо торчал кинжал с золотой рукояткой — знак участия милорда Дарнли в этом преступлении.

Ратвен отделился от сгрудившихся возле лестницы заговорщиков и с дымящимся кинжалом в руке и застывшей на лице кривой усмешкой поднялся наверх. Еле волоча ноги, он отправился обратно, в королевские покои. За три минуты там мало что изменилось, только стол был уже поднят, а Мария вновь опустилась на кушетку. Рядом возвышался Дарнли; несколько человек кольцом окружали приближенных королевы. Не спрашивая позволения, Ратвен в изнеможении бросился в кресло и потребовал вина.

Королева гневно следила за его действиями.

— Вы напьетесь, милорд, всему свое время, да только не вином. Попомните мои слова, когда вам отольется сегодняшнее оскорбление! Кто вам позволил сидеть в моем присутствии?

Убийца лишь досадливо отмахнулся.

— Стоит ли сейчас о такой безделице, ваше величество?

— проворчал он. — Право, мадам, это не от недостатка уважения к вам, просто я болен. Мне бы следовало лежать в постели, но дело требовало моего присутствия.

— Ах, вот как! — с холодным отвращением произнесла Мария. — Что вы сделали с Риццо?

Ратвен пожал плечами, однако отвел глаза.

— Он там, внизу, — уклончиво ответил лорд и потянулся за вином, поднесенным его слугой.

2

Спасите мне жизнь! (фр.).