Гостомысл

Когда закончил, Лисий хвост взял большую серебряную чашу, с поклоном подал боярину и сказал:

— Отведай нашего меда, боярин.

Медвежья лапа поднялся, держа чашу перед собой, и громко проговорил:

— Выпьем за здоровье словенского вождя!

(Медвежья лапа умышленно не назвал имя князя. О гибели князя Буревого опасно было говорить горожанам. Получив это известие, горожане, и так напуганные зверством данов, могли упасть духом и побояться сопротивляться данам. Все же Госто-мысл, двенадцатилетний мальчик без военного опыта, для них вряд ли мог показаться достойным защитником.)

За здоровье князя полагается пить стоя, старшины поднялись. Медвежья лапа подчеркнуто торжественно опустошил чашу, затем опрокинул ее, показывая, что он выпил чашу до дна, не оставив ни одной капли.

Чаши были большие, но, после того как боярин опустошил свою чашу, старшинам пришлось полностью опорожнить и свои чаши.

Хмельной напиток быстро подействовал: лица раскраснелись, языки развязались, старшины зашумели.

Общее мнение высказал Лисий хвост, чувствовавший себя старшим среди городских старшин.

— Измордовали даны, гнать надо данов! Правильно я говорю, старшины? — сказал он.

Старшины закивали головами.

— Правильно.

— Желание прогнать захватчиков у нас есть. Вот только как изгнать их? — спросил Троян.

Теперь за дело взялся боярин.

— А вот какой план, старшины, — сказал он. — Я сегодня же иду к князю, в Корелу, расскажу ему о вашем желании изгнать данов и передам ему вашу просьбу о помощи. Пока я буду в Кореле, вы готовьте людей. Когда князь приступит к городу, по его сигналу ударите по данам изнутри и откроете ворота. Так мы прогоним захватчиков.

— Правильно! — крикнул Терчин. — Всех этих гаденышей перебьем.

Старшины загорелись идеей восстания против данов, и, перебивая друг друга, они начали рассказывать, кто и сколько людей сможет поднять.

Медвежья лапа, улыбаясь, слушал их, — теперь он мог идти в Корелу с хорошим известием.

Лисий хвост также прятал довольную улыбку в чаше с хмельным медом.

Наконец Лисий хвост сказал.

— Господа старшины, прежние старшины не сохранили верность, поэтому надо бы послать с боярином к князю кого-либо из нас, — пусть князь видит, что мы на его стороне и храним ему верность.

Идея старшинам понравилась, но Терчин высказал опасение:

— Если кто из нас уйдет, то даны это заметят и назад ему вернуться будет нельзя.

Медвежья лапа усмехнулся и сказал:

— Так в чем же дело? Значит, надо послать того, о ком даны не знают.

Старшины перевели взгляд на хозяина.

— Лисий хвост, ты можешь уйти незаметно. Даны не в курсе, что ты в городе. Так что ты как раз подходишь для этого дела! — обрадовано проговорил старшина Стоян.

Лисий хвост поклонился.

— Спасибо, господа старшины, за доверие. Только в качестве кого я предстану перед князем? Надо посылать старшего из старшин.

— Посадник Богдан был городским главой. Теперь он пропал совсем, — напомнил Троян.

Медвежья лапа громыхнул:

— Если старый глава покинул город, значит, изберите нового главу.

Старшины переглянулись.

— А что, и в самом деле, если нет старого главы, то, значит, мы можем избрать нового. Кто-то же должен городом управлять? — проговорил старшина Терчин.

— Пусть Лисий хвост будет посадником, — сказал Тишила. — Он хороший хозяин, крепкий воин, и у него умная голова. Если бы не он, то и моя голова торчала бы на колу.

Стать городским главой не только великая честь, но и великая прибыль, особенно если вернется князь Буревой, который обязательно оценит верность вставших на его сторону людей. Поэтому Лисий хвост обрадовался такому обороту дела. Собственно, он к этому дело и клонил. Но чтобы старшины не подумали, что он домогается поста из корысти, скромно молчал.

— Так и решили — Лисий хвост избран городским главой, — твердо сказал Троян и, не встретив возражения, обратился к Лисьему хвосту: — Ты, Лисий хвост, иди спокойно с боярином к князю и сообщи ему о нашем желании помочь ему прогнать данов, а я прикажу писарю Мирину сделать надлежащие записи.

Глава 82

У карельского воеводы множество дел: ранним утром докладывает князю о происшествиях в городе.

Затем, пока князь одевается и завтракает, принимает в особо выделенной в княжеском дворце комнате для дружинников — гридницкой: дает им задания, слушает доклады о том, как выполняются уже данные задания.

А еще надо проверить оборону города, сохранность оружия, как обучаются дружинники воинскому мастерству. И это только малая часть того, что должен сделать воевода.

Гридницкая для дел воеводы обставлена скромно: два стола, кресло для воеводы, лавки для дружинников, полки с записями. В углу гудит огнем небольшая печь. За огнем смотрит чумазый мальчишка, впрочем, не столько смотрит, сколько дремлет.

В комнате душно, пахнет людским потом, кажется, комната заполнена не воздухом, а невидимой тяжелой и липкой жидкостью, а по ногам от постоянно открывающейся двери тянет морозным сквозняком.

Воевода Йовка заканчивал дела с заданиями для дружинников, когда прибежал посыльный мальчишка и сообщил, что словенский воевода вошел во двор.

В этом ничего не было необычного, карелы и словены вместе обороняли город. Однако попусту воеводы не будут заходить на чужой двор.

Велев писарю сделать записи о данных заданиях, Йовка набросил на плечи скромную беличью шубу и вышел из комнаты во двор.

На пороге жадно вдохнул хрустальный, точно живая вода, воздух. Нос защекотала проказливая снежинка, свалившаяся откуда-то сверху, из серо-свинцовой хмари.

Воевода Стоум умышленно неторопливо шел по двору, — он давал время карельскому воеводе встретить его, как любимого гостя, — у дверей.

Рядом с ним, немного отстав, шел воин: на голове заячья шапка; в простом овчинном тулупе, из-под которого выглядывала кольчуга; меч в ножнах висел на перевязи через плечо.

Любящий скромную одежду, воевода Стоум был одет необычно изысканно: бобровая шапка и длинная соболья шуба, на ногах украшенные бисером валенки, — у воеводы были застужены ноги, поэтому он старался их держать в тепле.

Йовка осторожно смахнул с лица снежинку-шалунью и шагнул навстречу. Встретившись, воеводы поздоровались и обнялись, хлопая друг друга по спине.

Закончив с приветствиями, Йовка поинтересовался:

— Как здоровье князя Гостомысла?

— Слава богам, хорошее! Ночью хорошо спал, — вежливо ответил Стоум и, в свою очередь, задал вопрос: — Здоров ли князь Вяйнемяйнен?

— Здоров, здоров! — ответил Йовка.

— И его любимая дочь Кюллюкки здорова?

— Здорова и стала еще краше, — ответил карельский воевода, и в его голове мелькнул интуитивная догадка, — «однако не зря воевода пришел на карельский двор».

— Прошу ко мне, — пригласил гостя Йовка в свою комнату.

— С утра забегался по делам. А пока шел, думаю, — какая хорошая погода! И уходить с улицы не хочется

Йовка покосился на неприветливое небо, но вежливо согласился.

— Однако погода и в самом деле прекрасная.

Стоум глубоко вдохнул в грудь холодный воздух и сказал:

— Ну, идем, друг Йовкахайнен, к тебе.

Они зашли в комнату. Писарь быстро подставил им лавки, и они начали рассаживаться друг против друга.

Пока садились, писарь подтолкнул мальчишку, — беги к ключнице за вином и угощением! — и тот выскочил за дверь, точно ужаленный десятком пчел.

Расстегнув шубу, Стоум неторопливо заговорил:

— Я, друг Йовкахайнен, вот зачем пришел: осматривал вчера городские стены; думаю надо бы править стены со стороны причала. Хоть и отбили мы данов, но стена в некоторых местах прогнила. Весной даны нападут, и как бы не подвели нас стены.

— Истинно — надобно править, — расправил усы Йовка. — К весне, наверно, данам придет помощь. А на юг они не смогут идти, пока не возьмут Корелу. Потому они снова приступят к Кореле. Так что надо обязательно укреплять стены. Только у нас же плотников нет, потому что не ставим мы больших крепостей.