Страница 136 из 162
Через некоторое время, завернувшись в белоснежные простыни, собеседники прошли в отдельную просторную комнату, посередине которой располагался богато-накрытый стол.
- По пивку, уважаемый Бахтало? - заговорщицки подмигнув, предложил Пётр Сергеевич.
- Спасибо, но я водочки импортной, пожалуй, накачу. Шведской. Приохотился я к ней - ещё с прошлого беспокойного века. Истинный цыганский напиток, радующий вольное сердце, заросшее дикой щетиной.... Ну, за удачу?
- За неё, родимую. А ещё и за стабильность отношений. Финансовых, в первую очередь, отношений. Как и полагается.
- Согласен. За - стабильность...
Они выпили и закусили - всякими вкусными разностями.
Минут через пять родился и второй тост.
- М-м-м, - замялся цыган. - Надо бы покойного Беса помянуть. Вроде, так полагается. Типа - заведено.... Как считаешь?
- Полагается. И заведено, - нейтрально усмехнулся гость. - Дрянной был человечишка, между нами говоря. Чего, собственно, скрывать? Жадный и жёсткий - без всякой меры разумной. А ещё и "подставщик" махровый. Тварь тюремная и мутная.... Но, как говорится, коллега "по цеху". Место, опять же, козырное да денежное освободилось. Удобный случай, что ни говори.... Помянем, так и быть. И мне, шеро-бароно, шведской водочки плесни. Ага, наполовиночку.... Ну, за Беса. Пусть Ваське Харитонову земля будет пухом.
- Пусть - будет, - брезгливо морщась, согласился Бахтало. - Все там будем. Когда-нибудь. Рано или поздно...
Выпили. Зажевали.
- Пойду-ка - ещё попарюсь, - решил Пётр Сергеевич. - Пока окончательно и бесповоротно не захмелел. Мне же ещё машину вести.... Да и банный пар сегодня исключительно хорош. Исключительно. Камни - просто изумительные: малиново-рыжие такие, с характерными жёлто-оранжевыми искорками. Поддашь ковшичек, а из печного зева в ответ: - "Ш-ш-ш-ш. Шуа-а-а-а...". Никогда такого не слышал. Словно бы какая-то женщина - очень и очень красивая - со мной разговаривает.... Лепота полная, одним словом. И пар очень лёгкий. Словно бы кто-то невидимый чистое бельё на тебя надевает. Чистое-чистое-чистое.... Не пойдёшь со мной, шеро-бароно? Здесь посидишь? Ну, и ладно...
Минут через двенадцать-пятнадцать полковник - распаренный и умиротворённый - вернулся в комнату отдыха, тщательно обтёрся одной простынкой (от пота и прилипших тёмно-зелёных берёзовых листиков), завернулся в другую, уселся в удобное кожаное кресло, хлебнул чешского пивка, зажевал пригоршней "укропных" чипсов, а после этого, присмотревшись, забеспокоился:
- Что с тобой, шеро-бароно? Бледный какой-то. И потерянный. И потрёпанный. И расстроенный. Словно в воду опущенный.... А? Случилось что?
- Пока не знаю, служивый - вяло пожал жирными смуглыми плечами, украшенными старческими пигментными пятнами, Бахтало. - Не знаю.... Наверное, ещё не случилось. Но скоро, возможно, случится. И тогда - кровью умоемся. Не по своей воле. А по предначертанному в Чертогах высоких...
- Э-э, уважаемый. Прекращай - такие смешные разговоры. Фаталист, тоже мне, выискался.
- Не знаю я этого твоего слова - на букву "фэ". Только это, к сожалению, ничего не меняет. Ничего. Ровным счётом.... Нас, цыган, частенько называют "детьми природы". Не на ровном месте, ей-ей, называют. Мы многое умеем предчувствовать. И предугадывать. Очень даже многое.... Ты ушёл париться. На часах было - восемь ноль-ноль. Вдруг, по сердцу полоснуло - словно ледяным острым лезвием. И в висках застучало. И колючие шустрые мурашки побежали вдоль позвоночника.... А потом мобильник тревожно затренькал. Это один мой человечек из Купчино звонил, которому я велел с Яковлевым перетолковать. Ну, с тем самым, я тебе, полковник, говорил про него...
- Говорил, - задумчиво покачав головой, подтвердил Пётр Сергеевич. - Как же, твоя престарелая мудрая тётушка напророчила - чёрт те чего. Мол, вернётся с Севера купчинский мальчишка, и все мы...э-э-э, того, в ящик сыграем.
- И кровью умоемся, - болезненно сглотнув слюну, дополнил цыганский барон. - Обязательно и всерьёз.... Ну, так вот. Начал мой человек разговаривать с Яковлевым, объяснять - что, как и когда. И вдруг, за кустами завыл-зарычал монстр. Ну, один из тех, о которых уже всё Купчино друг другу, прожужжав уши, страшилки рассказывает. А потом и из-за кустов показался - желтоглазый и зубастый. Вот, такая история.
- На этом разговор и завершился?
- Это точно, завершился. Все, испугавшись, разбежались в разные стороны.
- И Яковлев убежал?
- Не знаю. Врать не буду.
- И я о том же, - хищно усмехнулся полковник. - Не по зубам тебе, шеро-бароно, этот молодой человек: заслуженный и опытный "грушник", как-никак, - водрузил на стол тёмно-бордовый дипломат и, звонко щёлкнув защёлками, раскрыл его. Раскрыл и пояснил: - Моё предложение остаётся в силе. Загружай, уважаемый, денежку. Сразу за двоих. Ибо если, как учил нас незабвенный Иосиф Виссарионович, "убрать" опасных людей, то и многие проблемы - почти сразу же - рассосутся.
- Твои бы слова - да Богу в уши, - вылезая из-за стола, проворчал пожилой цыган. - Эх, грехи наши тяжкие.... Отвернись-ка, верный слуга закона. Например, к окошку...
Он - вразвалочку - подошёл к антикварному резному буфету, стоявшему в дальнем правом углу комнаты отдыха, и сильно надавил указательным пальцем на одну из деревянных "завитушек". Центральная секция буфета плавно и совершенно бесшумно приподнялась на пятнадцать-двадцать сантиметров, открывая доступ к тайнику. Бахтало, скорбно вздохнув, достал из узкой ниши несколько толстых денежных пачек, закрыл, прикоснувшись пальцем всё к той же "завитушке", схрон, вернулся к столу и, отправив деньги в тёмно-бордовый кейс, пояснил:
- Две пачки - за Яковлева. Три - за Пашу Сомова. Двадцать пять тысяч "баксов" - мой паевой взнос за документальное сопровождение посылки из Колумбии. Двенадцать пятьсот - плата за условно-досрочное освобождение Изумрудика. Всё, как и договаривались.
- Приятно иметь с тобой, шеро-бароно, общие дела. А ещё и выгодно.... Ладно, будем завершаться с посиделками. Ещё, конечно, посидел бы с тобой: попарился бы, выпил, поболтал. Но, извини, дела. Вот, только минут на пять-шесть в "мыльню" заскочу: ополоснусь слегка...
Вернувшись, Пётр Сергеевич тщательно обтёрся толстым махровым полотенцем, вновь уселся за хлебосольный цыганский "дастархан" и, хлебнув пивка, поинтересовался:
- А вода у тебя в "помывочной", шеро-бароно, куда стекает? Какая-то чугунная решётка.... А под ней что? Неужели, подключился к городской канализации?
- Куда там, - осторожно массируя ладонью левую часть груди, поморщился Бахтало. - Замучишься согласования получать и за всякие проектные работы платить. Эти ребята из "Водоканала" - ужас до чего жадные. Даже, наверное, жаднее цыган.
- Ха-ха-ха! Отменная шутка.
- Стараюсь. Развеселить дорогого гостя - радость для хозяина.... Так вот. Мои работники закопали - под наклоном - широкую трубу, которая выходит прямо в Неву. Практически незаметно для посторонних глаз выходит, понятное дело. Уже под речной водой. А в широкую трубу "врезаны" ещё три - более узкие: одна отходит от дома, вторая - от хозяйственных пристроек и мастерской, третья - "банная". Здесь многие так поступают. Впрочем, отдельные чудаки (честные, наверное, очень), и локальные канализации устанавливают - с ежегодной откачкой.
- Что это? - насторожился полковник. - Хлопок какой-то. Словно бы где-то рядом кто-то вскрыл "Шампанское".... А? Почему, дружище, молчишь? Побледнел весь...
Тихонько скрипнуло, плавно приоткрылась одна из дверей, по деревянному полу монотонно зашелестело.
- В "мыльне" же никого не было, - поднимаясь на ноги, пробормотал Пётр Сергеевич. - Ничего не понимаю..., - а через секунду, отчаянно чертыхаясь, полез на обеденный стол.