Тайный искуситель

— Проклятье, — выругался он, безуспешно всматриваясь в толпу. Логан вынырнул рядом с ним, но он не сразу его заметил.

— Что-то не так?

— Мне показалось, что я увидел что-то… точнее, кого-то. — Себастьян провел ладонью по волосам и оскалился.

Логан проследил за направлением его взгляда и покачал головой.

— Уже больше недели все тихо, друг мой. Ни намека на проблемы, а ведь мы их искали. Судя по всему, нужного человека мы убрали вместе с Халимом и его шайкой фидаинских собак.

— Да ну? — спросил Себастьян. — Я не уверен. Иногда меня это беспокоит.

Шотландец фыркнул.

— Ну, по крайней мере, мы можем утешаться фактом, что Львиное Сердце вне опасности, под нашей охраной в Ашкелоне.

— Мы его охраняем, — ответил Себастьян, серьезно глядя на друга. — Но я вовсе не думаю, что король вне опасности.

Глава двадцать четвертая

Рыцари, стоявшие на посту у входа во дворец, кивнули Захире, раздвинули скрещенные копья и открыли для нее тяжелые железные ворота. Ее сандалии защелкали по плиткам дорожки внутреннего холла, она почти бежала, не в силах стряхнуть ощущение, что ее отец, появившийся в Ашкелоне, наблюдает за каждым ее шагом. Захира ощущала его взгляд на улице, чувствовала, как преследуют ее холодные хищные глаза, когда она оставила Себастьяна и пробралась сквозь толпу, помчавшись ко дворцу, словно сам шайтан наступал ей на пятки.

В коридоре, ведущем из большого зала, до которого ей осталось всего несколько шагов, Захира услышала внезапное фырканье, озвученное глубоким баритоном. Его подхватил хор таких же, а затем раздалось бормотание франкских мужских голосов. Кто-то бросил насмешливую фразу по поводу королевской политической проницательности, похвалу недавней победе под Дарумом и поддержке, которую король получил для битвы за Иерусалим. Последовал хор согласных голосов, раздались звуки, с которыми стулья отодвигались от столов, а затем в шорохе и звоне оружия тяжелые солдатские сапоги застучали, свидетельствуя о конце совета, и офицеры начали выходить в зал.

Слишком поздно было поворачиваться и пытаться уйти. Захира обнаружила, что стоит перед королем Ричардом и несколькими богато одетыми офицерами. Один из них, с длинной клочковатой бородой и подвязанной туникой из белого шелка, носил на груди вышитый алый крест. Эта метка на одежде означала, что он один из христианских воинов-монахов, рыцарь Иерусалимского Храма, важная фигура, судя по высокомерному его поведению. Крайне надменно он навис над Захирой, презрительно глядя на нее, словно ему было противно находиться с ней в одном коридоре. Львиное Сердце, наоборот, выглядел как кот, которому преподнесли блюдце сливок.

Игнорируя тамплиера и второго молчаливого мужчину, король смотрел на Захиру с вполне определенным интересом. Она вцепилась в ручку корзины, стараясь не шевелиться, потупившись, когда группа франков прощалась с королем и шагала мимо нее по коридору.

— Ну надо же, какая неожиданная радость, — протянул он, когда офицеры отошли на достаточное расстояние. — А я уж было начал думать, что вы меня избегаете.

Захира слабо покачала головой и заставила себя показать зубы в улыбке. Его ответная усмешка стала шире.

— Нет? Что ж, хорошо. Похоже, сегодняшняя моя удача не знает границ. — Он смерил ее медленным многозначительным взглядом, задержав его на корзине в ее руках. Даже не подумав спросить разрешения, он склонился и распахнул крышку, чтобы заглянуть внутрь. — Шатрандж? Едва ли женский спорт, эта игра о войне королей. Скажите, леди, вы хорошо играете?

Он закрыл корзину, и его унизанные кольцами пальцы скользнули по ее руке.

Захира мысленно сжалась от наглости прикосновения, но она видела его цель и, поскольку угроза ее отца до сих пор звенела в ушах, знала, что нужно использовать эту его цель, неважно, насколько ей отвратительна роль шлюхи.

— Я не осмелюсь оценивать собственные умения, милорд, — сказала она, тщательно взвешивая слова. — Мне очень интересно узнать ваше мнение. Не сомневаюсь, я многому смогу у вас научиться.

Ричард засмеялся в ответ, почти замурлыкал, низко, гортанно и крайне самодовольно. Захира осмелилась поднять взгляд и заметила за его плечом двух вооруженных рыцарей, которые вышли из зала собраний и остановились в дверном проеме, защищая королю спину. Одним из них был тот самый демон-воин, которого ей называли как Черное Сердце, другого она тоже видела раньше, но не слышала его имени. Молчаливые, с каменными лицами, они маячили за спиной короля, достаточно далеко, чтобы гарантировать их повелителю относительное уединение, и достаточно близко, чтобы видеть и слышать все происходящее в коридоре. Один из них был знаком с Себастьяном и, без сомнения, знал об их близости, отчего стыд за происходящее пронзил Захиру навылет, но Захира попыталась не думать об этом, сосредоточившись на западне, которую готовила для короля.

— Я знал, что рано или поздно мы подойдем к этому, — сказал он, с улыбкой протягивая руку рядом с ее головой и заставляя попятиться к стене коридора. — Возможно, нам стоит начать урок сейчас же.

Он склонился, чтобы поцеловать ее, и Захира отдернулась, рефлекторно, что заставило короля изумленно вскинуть брови. Она попыталась загладить ошибку. Склонила голову в притворном смущении.

— Не здесь, милорд, — тихо сказала она. — Я должна настоять на уединении. Без охраны.

— Тогда мои покои. Сегодня ночью.

— Слишком рано, — покачала она головой.

Угроза отца дала ей два дня на выполнение миссии, и она отказывалась жертвовать последней ночью, которую могла провести с Себастьяном. Она не могла закончить свой смертоносный план, пока не удостоверится, что у нее нет иного выхода. И ей нужно было убедиться, что Себастьяна не будет рядом, чтобы самому увидеть ее предательство — и последствия, потому что после смерти Ричарда спасения не было, и она решила, что не станет бежать после убийства, не скроется от стражи, которая явится казнить ее на месте. Она могла встретить удары их мечей, но мысль о том, что Себастьян может увидеть маску, сорванную с ее отвратительного предательства, была невыносима.

— Когда мы говорили в Даруме, милорд, вы упоминали, что можете предпринять определенные меры…

Львиное Сердце склонил голову набок, его голубые глаза заблестели.

— Считайте, что они приняты.

От улыбки, которую она вымучила, болели щеки, но боль терялась на фоне пронзительной муки от мысли, что она собирается сделать — не только с этим аморальным высокомерным мужчиной, который готов был обманывать самых верных своих людей, но и с Себастьяном. И с собой.

Тошнота начала подниматься к горлу. Но прежде, чем она стала невыносимой, Захира прошипела остаток того, что должна была договорить.

— Завтра вечером, милорд. После ужина. Я приду к вам.

Он согласно кивнул, Захира выскользнула из-под его руки и поспешно сбежала по коридору. Руки дрожали и вспотели, сердце лихорадочно билось в груди. Фигурки шатранджа стучали и перекатывались в корзинке, их стук отражался от высоких стен коридора, когда Захира завернула за угол и помчалась к колоннаде гарема.

Ей не хватало дыхания, ноги дрожали. Желудок сжимался от отвращения, бился в спазмах. Захира оперлась рукой о высокую колонну и согнулась в рвотном позыве над одной из клумб с цветами, которые обрамляли дорожку. Где-то за ее спиной группа рыцарей вышла из прилегающего двора, обсуждая готовность выступать на Святой Город. Захира выпрямилась прежде, чем ее заметили, и велела себе успокоиться. Собравшись с силами, насколько могла, она пустилась бежать к своей комнате. В отдалении, с минарета над мечетью в центре города, раздался крик муэдзина, призывавшего всех правоверных к молитве.

Город начал готовиться ко сну, когда Себастьян вернулся во дворец. Не то чтобы он хотел задержаться так долго. Строительство на стене заняло большую часть светового дня, а к сумеркам они с Логаном решили в последний раз пройтись дозором по улицам Ашкелона в поисках чего-либо необычного.