Дочь Луны

Отогнав от себя страшную мысль о том, что она навсегда потеряла Мика, Фэйт решительно встала из-за стола, запихнула в холодильник остатки дыни и потянулась. Долой всяческую сентиментальную белиберду. Пора чем-нибудь заняться — почитать книгу, поискать старые отцовские фотографии. Сто лет мечтала она стать хозяйкой собственной судьбы, мечтала о свободе от внешнего мира. Пора насладиться долгожданным приобретением.

Но почему, несмотря на благие порывы, самостоятельность в очередной раз норовит обернуться одиночеством, а от стен отцовского дома веет не уютом, а холодом?..

— Кофе? — спросил Мик.

— Пожалуй, — согласился Гэйдж, откидываясь в кресле и сквозь полуопущенные веки глядя на Мика.

— Какими судьбами? — поинтересовался помощник шерифа, водружая кофейник на плиту.

— Весь день мотаюсь по дорогам и никак не могу отделаться от странного ощущения, словно что-то должно случиться… С тобой так не бывает?

— Бывает.

— А еще мне не дает покоя вся эта история с зарезанными коровами, и пока я не выстрою более или менее правдоподобную версию дела, не найду себе места. А с кем, подумал я, можно обсудить эту тему, если не со стариной Пэришем.

Мик остановился и пристально поглядел на Гэйджа. До сих пор он воспринимал частного детектива в черном как чужака и одиночку, к которому относился с уважением, отдавая должное его профессионализму и хватке, но никогда не принимал за своего. Во многом из-за того, что Гэйдж всегда был загадкой и в этом смысле мог перещеголять даже самого Мика. И вот он первым назвал его «стариной». Ну и ну!

И Мик вдруг понял, в чем дело. Никакие коровы Гэйджа сейчас не интересовали — по крайней мере, настолько, чтобы из-за них поступаться своими привычками. Гэйдж, видимо, как-то прознал, что от Мика ушла Фэйт, и приехал, чтобы не оставлять Пэриша наедине с его тоской. Приехал как друг.

— Ну что ж, — сказал Мик с ухмылкой, но голос у него дрогнул. — Поговорить, так поговорить. Выкладывай свои соображения…

Дом светился всеми огнями. Включив еще и настольную лампу, Фэйт украдкой зевнула и тут же отчитала себя: с чего, собственно, ей быть сонной после того, как она проспала целый день. А тут еще детский страх перед темнотой, когда каждый неосвещенный угол, кажется, таит в себе угрозу.

За последние часы она открыла, а точнее, призналась себе, что не чувствует себя защищенной, и это при том, что Фрэнк сидит за решеткой. Оказалось, что не всякий дом — крепость, а только тот, в котором есть хозяин. Раньше таким хозяином был отец, а теперь им мог стать Мик. Только он с его силой и нежностью, с его крепкими руками и преданной душой мог стать той твердыней, за которой и она, и ее еще не родившийся ребенок могли быть в безопасности.

А без него ей всегда будет холодно и одиноко в этих мертвых стенах.

Всхлипнув, Фэйт потянулась к телефону. Скорее, скорее, пока страх совсем не затопил ее! Надо извиниться, попросить прощения за ту боль, которую она ему причинила, надо сказать…

Но телефон не работал. Фэйт тупо посмотрела на трубку. В следующее мгновение погас свет.

— Что-нибудь случилось? — спросил Гэйдж, с испугом поглядев на Мика.

— Так, какое-то нехорошее чувство… Продолжай!

Когда весь дом погрузился в темноту, Фэйт помертвела от страха. И телефон, и электричество — слишком много совпадений, чтобы надеяться на аварию на линии. Боже, а заперты ли двери и окна? Поскольку она их не проверяла, никакой гарантии нет. Ручаться она могла лишь за кухонную дверь, поскольку сама заперла ее за Миком сегодня утром.

Фэйт осторожно, чтобы не споткнуться, двинулась вперед. Туфли она предусмотрительно скинула, чтобы не шуметь.

Может, электричество отключилось само? Такое бывает. Так, если свет погас во всем доме, смотреть нужно главный щиток, а он… в подвале…

Неужели Фрэнк?!

Во рту у Фэйт пересохло, а сердце бешено заколотилось, и стук его казался ужасно громким в тишине комнаты. Ребенок внутри шевельнулся, снова затих!.. Господи, Господи! Спаси и сохрани меня и моего ребенка!

А что если взять ключ от машины и выбраться на улицу?

Глаза немного привыкли к темноте, и Фэйт различила ручку двери, ведущей в подвал. Передвигаясь на цыпочках, она взяла на кухне стул и поставила его возле двери — как ей показалось, с невероятным грохотом, потому что тишина была абсолютно мертвой — без электричества не гудел холодильник, не капала из крана вода.

Ключи от машины лежат на туалетном столике в спальне, а стало быть, нужно пройти через весь дом. Конечно, Фрэнк вполне мог вывести из строя ее «хонду», но об этом она старалась не думать… Неужели он и вправду сбежал из камеры? Неужели он из тех, для кого не существует запоров и решеток, посланец преисподней, настигающий жертву с неотвратимостью рока?.. Да нет, один раз его остановил Гэррет Хэнкок, еще один раз его опередил Мик, когда увез ее отсюда…

Но сейчас она не могла позвать на помощь никого — она была совсем одна.

Уже пробираясь по комнатам, Фэйт обнаружила, что машинально прихватила с кухни огромный нож для разделки мяса. Вот и хорошо, промелькнуло у нее в голове. Если бы сейчас меня видел Мик, подумала она, глотая слезы, и, несмотря на ужас, волна стыда захлестнула ее. Она так перед ним виновата! И дело вовсе не в том, что сейчас она в опасности. Из-за одной случайной фразы она оттолкнула от себя человека, тем самым поставив его на одну доску с таким подонком, как Фрэнк Уильямс. Оставалось только уповать на то, что ей все же еще представится возможность попросить прощения.

Наконец Фэйт добралась до спальни, закрыла за собой дверь и с облегчением бросилась к столику возле кровати. Пока что до нее не доносилось ни звука, ни шороха, и в душу ей закралась слабая надежда: может быть, все-таки это авария, а она ведет себя, как перепуганная идиотка, рискуя в темноте напороться на свой же собственный нож?

И вдруг до нее донесся звук опрокинувшегося стула из дальнего конца дома — того самого стула, который она оставила у входа в подвал! Боже! Неужели это все-таки случилось? Он здесь и ищет ее?

Забыв про все ключи и машины на свете, Фэйт юркнула в огромный старинный гардероб — место, где она больше всего любила прятаться в детстве, играя с отцом в прятки. Это был почти единственный предмет, уцелевший во время пожара, уничтожившего старый дом, и, несмотря на существование в доме гардеробной, отец сохранил антикварную громадину — несомненно, для дочери. Закрыв изнутри дверцы, Фэйт лихорадочно завернулась в простыни и байковые одеяла, с детской наивностью полагая, что в темноте никто ее, закутанную в одеяло, не заметит.

Сердце колотилось чуть ли не у самого горла, но Фэйт все же пыталась прислушаться к тому, что происходит снаружи.

Казалось, прошла вечность, пока она сидела в гардеробе с ножом в руке, трясясь от страха. В голове кружились молитвы и призывы, обращенные к одному лишь человеку — Мику. Если бы он мог услышать, если бы мог прийти на помощь!..

— Я знаю, ты здесь, сука! Выходи! Все равно я отыщу тебя!..

— Задам я ей трепку, чтобы впредь неповадно было выкаблучиваться, — процедил сквозь зубы Мик, напряженно вглядываясь в темную ленту дороги.

— И правильно сделаешь, — поддержал его Гэйдж, проверяя состояние оружия. — И потом разберись с телефонной компанией. Две поломки за три дня… Кстати, что это?

Одного вида припаркованного у поворота к дому Фэйт пикапа хватило, чтобы подтвердить наихудшие подозрения Мика. Визитер, да еще такой поздний, не оставит свою машину так далеко от дома, если он направляется в гости.

Резко затормозив, Мик повернулся к Гэйджу:

— Вызывай дежурных по рации, пусть немедленно едут сюда. Дело может пахнуть убийством. Я пойду к дому пешком.

— Вызову их — и сразу же за тобой!

Кросс в одну милю — пустяк для тренированного разведчика, разминка, отличный способ прочистить легкие. Если бы еще при этом не безумная тревога за Фэйт.