Страница 7 из 12
Спустя несколько дней, вернувшись из очередной поездки по Волге, Севрюгин обнаружил, что затвор камеры сработал, и отдал фотопластинку для проявления. Негатив получился четким (вот что значит заграничная вещь!). С него в ателье и отпечатали для Севрюгина фотографию, на которой приказчик Гвоздарев был запечатлен поднимающим крышку бюро, замок которого он отпер подобранным ключом. От напряжения на его рябом носу блестела крупная капля пота.
Еще больше Гришка вспотел, когда хозяин призвал его к себе и предъявил фотографию. Врать и отпираться было предельно глупо. Он бухнулся Севрюгину в ноги, бормоча, мол, прости окаянного, бес попутал, но купец был неумолим.
Случай после этого получил широкую огласку. О нем писал даже «Журнал Министерства внутренних дел».
Маэстро и рецидивист
Широко известно имя великого русского шахматиста, блестящего теоретика комбинаций, единственного чемпиона мира, ушедшего из жизни непобежденным, Александра Александровича Алехина. Однако далеко не все знают, что в 1917–1918 годах он, юрист по образованию, работал в Москве следователем Главного управления милиции, вносил свой посильный вклад в дело борьбы с разгулом преступности. Вот один из эпизодов его тогдашней деятельности.
Вошел как-то следователь Алехин в комнату дежурного Центро-розыска и услышал разговор между сотрудником и неким гражданином, который держался с вызовом, на повышенных тонах упирая на то, что документы у него недавно стащили в трамвае, но он, Иван Тихонович Бодров, – честный мещанин, а не какой-нибудь шаромыжник.
Увидев этого человека, Алехин удивился:
– Как, вы говорите, ваша фамилия? Бодров?
– Да, Бодров! А чем плохая фамилия? – ответил не без нахальства задержанный.
– Никакой вы не Бодров, а Орлов! – возразил Алехин. – И зовут вас не Иваном Тихоновичем, а Иваном Тимофеевичем.
– На пушку берешь, начальник! Не на такого напал. Докажи, что я не Бодров!
Александр Александрович спокойно продолжил:
– И докажу. Два года назад я видел вас в военкомате. Там вы назвались Иваном Тимофеевичем Орловым. Как и другие граждане, вы готовились к медосмотру. На груди у вас висел на цепочке золотой крестик, под ним была родинка с гречишное зерно. Расстегните-ка рубаху!
Лже-Бодров остолбенел. Тогда дежурный расстегнул у него ворот рубашки, и все присутствующие увидели у него на груди и золоченый крестик на цепочке, и небольшую родинку под ним. Задержанный действительно оказался Орловым, рецидивистом, бежавшим из мест заключения.
Вспоминая этот случай, известный криминалист и судебный медик И. С. Семеневский утверждал, что людей, равных по памяти А. А. Алехину, он не встречал.
Смертельный аромат
В мае 1924 года проводник купейного вагона экспресса «Нью-Йорк – Филадельфия» обнаружил мертвого пассажира. Это был нотариус Шервуд, чей портфель с деньгами бесследно исчез. На допросе проводник заявил, что, куда девались деньги, он не знает, а в купе явственно ощущался аромат свежих персиков.
Но откуда могли взяться персики весной? Из Южного полушария? Однако, по заверениям близких, мистер Шервуд терпеть не мог персиков. К тому же ни самих плодов, ни их косточек в купе, как ни искали, не нашли. Только запах, хоть и очень слабый, все еще витал в нем. Врачи заключили, что престарелый джентльмен умер от удушья.
Через несколько дней по той же причине скончался адвокат Бель. Его нашли на рассвете во вторник на пристани Нью-Перта. Вечером в понедельник он выехал из своей конторы на такси, чтобы передать клиенту двести пятьдесят тысяч долларов. Денег, разумеется, и след простыл. От одежды и волос адвоката исходил нежный аромат свежих персиков. Это сочли бы простым совпадением, если бы в течение последующих трех недель не было найдено еще три трупа состоятельных людей. Их смерть тоже сопровождал персиковый аромат, а деньги и ценные вещи исчезали.
Газеты запестрели сенсационными заголовками. На ноги подняли силы безопасности даже соседних штатов. Расследование решили поручить сыщику Джонстону, магистру химии, опытнейшему сотруднику химической лаборатории нью-йоркской полиции.
Изучив собранные материалы и сопоставив разрозненные на первый взгляд факты, он приказал передать всем полицейским органам страны такую шифрованную радиотелеграмму: «Возьмите под неусыпное наблюдение химические лаборатории, в том числе и подпольные. Выясните, где вырабатывается дихлордиарсин, – один из сильнейших ядовитых газов, применявшихся на фронтах Первой мировой войны».
Вскоре последовал ответ, что этот газ производится в ограниченных количествах только в военной лаборатории под Нью-Йорком, куда имеет доступ весьма ограниченный круг гражданских лиц.
А тем временем в Нью-Йорке обнаружилась новая жертва – ювелир О’Сюливен. Драгоценности на большую сумму оказались похищенными, а в тяжелых бархатных занавесях алькова над постелью ювелира постепенно таял аромат свежих персиков. Кроме запаха – никаких следов, если не считать недокуренной сигары «Корона» в пепельнице на столе.
От этого окурка и начала раскручиваться нить, ведущая к преступнику. На увеличенных фотоснимках окурка стали видны следы двух пальцев и четырех зубов. Джонстон выяснил, кто из химиков Нью-Йорка курит «Корону». Таких набралось девятнадцать человек. Три недели потребовалось сыщику и его помощникам, чтобы незаметно собрать окурки у заподозренных химиков. В этом, небескорыстно конечно, им помогли экономки, уборщицы, швейцары. Все окурки сфотографировали с увеличением и сравнили следы на них с теми, которые были на «Короне» с места происшествия.
Отпечатки пальцев на окурке из квартиры покойного ювелира совпали с отпечатками пальцев доктора химии Мак-Эйлоу. К нему домой сразу же выехал вооруженный отряд полицейских, однако взять злодея живым не удалось. В завязавшейся перестрелке он был убит и унес с собой в могилу ответ на вопрос, как он сумел раздобыть дихлордиарсин – страшно ядовитый газ, имеющий нежнейший аромат свежих персиков, и использовать его в своих преступных целях.
Радиоубийство
Весной 1924 года газета «Дейлиэкспресс» сообщила, что в архив Скотленд-Ярда поступило уголовное дело с таким странным названием. Суть его сводилась к следующему.
Ровно год назад скончалась леди Ричмонд – молодая богатая вдова тоже не так давно умершего сэра Ричмонда, члена палаты общин британского парламента. В свидетельстве о ее смерти, выданном без вскрытия трупа, значилось, что она умерла от обширного кровоизлияния в мозг, говоря по-научному, от инсульта.
Спустя некоторое время после этого прискорбного события в Скотленд-Ярд из далекой Калифорнии пришло заказное письмо, в котором явно измененным почерком было написано: «До меня дошли сведения, что ваши сыщики не поверили в естественную смерь леди Ричмонд и проводят секретное расследование. Чтобы прекратить напрасный труд, а главное, предохранить от ошибок, которые зачастую совершает сыскная полиция, арестовывая совершенно невиновных на основании системы так называемых косвенных улик, я – доктор медицины Аллан Кливленд – заявляю, что убил леди Оливию Ричмонд. Причиной тому послужило следующее.
Я познакомился с леди Ричмонд в самом начале 1923 года. Ей, страдающей злокачественной фибромиомой матки, нужно было пройти курс лучевой (радиевой) терапии. Видимо, от скуки леди Ричмонд обратила внимание на меня – бедного врача. Наш роман длился всего только месяц, короткий, как яркое сновидение. Как-то явившись в радиотерапевти-ческий институт, моя любимая жестко заявила, что отныне между нами все кончено, что с этого дня я – только врач, а она – только пациентка. Любовь, мол, была и не была, но окончательно прошла. Она недавно встретила другого – более красивого и состоятельного, а главное – сексуально более крепкого и умелого партнера.
Вот после этих слов, сказанных с нескрываемым ко мне презрением, я и решил ее убить. Радий вылечивает, подавляя рост злокачественных опухолей, но может и разрушить организм, введенный в него на тысячную долю миллиграмма больше.