Чуждый зной

Солнечные лучи, несмотря на широкополую шляпку, аккуратно сидящую на каштановых локонах, падали ей на летнее платье из белого хлопка, украшенное зелеными кружевами, и она, радуя взгляд Джерека, позволяла ему поднимать лодку в воздух и парить над миром, глядя на горы Монгрова или гейзеры Герцога Королев, мрачную гробницу Вертера де Гете, пахучий океан миссис Кристии. Они лишь старались избегать окрестностей озера "Козленок Билли" и всей остальной территории миледи Шарлотины. Нет смысла, говорила миссис Амелия Ундервуд, испытывать судьбу.

Джерек построил шлюзы и озера в соответствии с ее описаниями английских пейзажей, но она никогда по-настоящему не наслаждалась окружающей обстановкой.

— Вы всегда склонны к излишеству, мистер Корнелиан, — объяснила она, изучая копию озера Тилмери, расстилающегося на пятьдесят миль во всех направлениях. — Хотя мерцающие отблески света получились правильно, добавила она утешающе и вздохнула. — Нет, это не годится. Простите.

И он уничтожил озеро.

Это было всего одно из многих разочарований. Она продолжала учить Джерека пониманию смысла Добродетели, надеясь, что ему легче постигать предмет на примерах, касающихся различных аспектов ее собственного мира.

Однажды, вспомнив просьбу Браннарта Морфейла, Джерек спросил миссис Ундервуд, каким образом она попала в это время.

— Я была похищена, — кратко объяснила она.

— Похищена? Каким-нибудь путешественником во Времени, который полюбил вас?

— Я никогда не узнала о его чувствах по отношению к себе. Однажды ночью, когда я в собственной постели, в комнате появилась фигура в плаще с поднятым капюшоном. Я пыталась кричать, но мои голосовые связки онемели. Он приказал мне одеваться — я отказалась. Он снова приказал, настаивая, чтобы я надела одежду, "типичную для моего периода". Я снова отказалась, но неожиданно одежда оказалась на мне, а я против воли встала на ноги. Он схватил меня, и я потеряла сознание. Все закружилось, а когда я очнулась, то была уже в вашем мире и сейчас же отправилась на поиски какого-нибудь представителя власти, предпочтительно Британского Консула. Сейчас я понимаю, конечно, что у вас нет Британского Консула, вот почему, собственно, и не верю, что когда-нибудь вернусь на Коллинз-авеню, 23, Бромли.

— Звучит очень романтично, — сказал Джерек. — Я понимаю, почему вы грустите.

— Романтично? Бромли? Пусть… — Она оставила тему.

Миссис Ундервуд сидела, выпрямившись и сдвинув вместе колени, на бархатном сидении локомотива и всматривалась в пейзаж, развертывающийся внизу.

— Все-таки я очень хотела бы вернуться назад, мистер Корнелиан.

— Боюсь, это невозможно, — вздохнул он.

— По техническим причинам?

Она никогда прежде не настаивала на подробностях. Джерек всегда умудрялся внушить ей впечатление, что это скорее совершенно невозможно, чем просто очень трудно, — передвигаться в обратном направлении во Времени.

— Да, — сказал он. — Технические причины.

— Нельзя ли посетить того ученого, о котором вы говорили? Браннарт Морфейл. И спросить его?

Джерек не хотел потерять ее. Его любовь к ней выросла абсолютно (по крайней мере, он думал так, не вполне понимая, что означает слово "абсолютно"). К тому же были признаки, что она стала теплее относиться к нему и, может быть, скоро согласится стать его любовницей. Джерек не хотел, чтобы она отвлекалась на посторонние вещи.

— Невозможно. — Он покачал головой, подчеркивая сказанное. — Особенно потому, что вы, кажется, прибыли сюда не в машине времени. Я раньше никогда не слыхал о подобном и считал, что всегда требуется машина времени. Как вы думаете, кто похитил вас? Конечно, человек был не из моего времени?

— Он был в капюшоне.

— Да?

— Все его тело было скрыто плащом. Может быть, это даже был не мужчина. Могла быть и женщина. Или зверь с какой-нибудь другой планеты, подобный тем, что содержатся в ваших зверинцах.

— В самом деле очень странно. Вероятно, — сказал Джерек мечтательно, — это был посланец Судьбы, соединивший сквозь столетия Двух Бессмертных Влюбленных. — Он наклонился к ней и взял за руку. — И здесь, наконец…

Она отдернула руку.

— Мистер Корнелиан! Я думала, вы согласились прекратить подобную чепуху!

Он вздохнул.

— Я могу спрятать свои чувства от вас, миссис Амелия Ундервуд, но не могу изгнать их. Они остаются со мной ночью и днем.

Она подарила ему добрую улыбку.

— Уверена, это только слепое увлечение, мистер Корнелиан. Должна признаться, что нахожу вас довольно привлекательным, в общем смысле, конечно, но я уже замужем за мистером Ундервудом.

— Но мистер Ундервуд находится за миллионы лет отсюда!

— Это безразлично.

— Нет, не безразлично. Мистер Ундервуд мертв. Вы вдова! — Он не терял времени даром и еще раньше расспросил ее подробно по этим вопросам. — А вдова может снова выйти замуж! — добавил он находчиво.

— Я только номинально вдова, мистер Корнелиан, как вам хорошо известно. — Она строго смотрела на него, пока он мрачно топтался на подножке. Как-то раз он чуть не вывалился из локомотива, так велико было его возбуждение. — Мой долг всегда помнить, что может найтись средство вернуться в собственный век.

— Эффект Морфейла, — возразил он. — Вы не сможете остаться в прошлом, посетив хоть раз будущее. Во всяком случае, надолго. Я не знаю, почему. Не знает и Морфейл. Примиритесь с тем, миссис Амелия Ундервуд, что вам придется провести здесь вечность. Проведите ее со мной!

— Мистер Корнелиан, ни слова больше!

Он пригорюнился, стоя на дальнем краю подножки.

— Я согласилась сопровождать вас, проводить с вами время, потому что считала своим долгом просветить вас в какой-то степени в моральном аспекте. Я продолжу эти попытки, но если через какое-то время мне покажется, что вы безнадежны, я махну на вас рукой и откажусь встречаться с вами независимо от того, будете ли вы держать меня пленницей или нет.

Джерек вздохнул.

— Хорошо, миссис Амелия Ундервуд. Но месяц назад вы обещали мне объяснить, что такое добродетель и как я могу достичь ее. Вы все еще не дали удовлетворительного объяснения.

— Не надо отчаиваться, — сказала она, чуть выпрямляя спину. Сейчас…

И она начала рассказывать ему историю Персифаля, а золотой, украшенный драгоценными камнями локомотив неторопливо плыл по небу, пыхтя и оставляя позади себя величественные облака серебристо-голубого дыма.

Так и шло время, пока оба, миссис Амелия Ундервуд и Джерек Корнелиан, не привыкли к компании друг друга. Их связывала глубокая привязанность словно они были женаты и равны во всем. В их отношениях отсутствовала всего одна вещь, но это не казалось важным, так как Джерек, подобно всем людям своего времени, обладал адаптивностью.

Даже миссис Амелия Ундервуд вынуждена была признать некоторые преимущества такой ситуации. У нее не было никаких обязанностей, за исключением добровольно возложенной на себя задачи способствовать моральному совершенствованию Джерека, да еще домашних хлопот. Ей не нужно было сдерживать язык, когда хотелось сделать остроумное замечание. Джерек определенно не настаивал на внимании и уважении, которые требовал мистер Ундервуд, когда они жили вместе в Бромли. И были моменты в жизни миссис Амелии Ундервуд в этом противном декадентском веке, когда она впервые ощутила, что может значить свобода — свобода от страха, от обязанностей, от неприятных эмоций.

А Джерек был добрым, проявляя, несомненно, огромное желание доставить ей удовольствие, искренне ценя ее характер и красоту. Ей иногда хотелось, чтобы все было по-другому, чтобы она и в самом деле была вдовой. Или одинокой женщиной в своем собственном веке, чтобы она и Джерек могли бы пожениться с настоящей церкви в настоящим священником. Но едва лишь такие мысли зарождались в ее головке, она решительно прогоняла их прочь, считая своим долгом постоянно помнить, что однажды может представиться возможность вернуться на Коллинз-авеню, 23, Бромли, предпочтительно весной 1896 года, предпочтительно четвертого апреля в три часа утра (время дня, когда ее похитили), чтобы никто не смог удивиться тому, что произошло. Она достаточно хорошо понимала, что никто не поверит правде и что догадки будут гораздо более мрачными, чем действительность. Этот аспект ее возвращения выглядел не очень привлекательным. Однако, как бы там ни было, долг есть долг.