Ходок 6

И в том, что он не преминул откликнуться на зов о помощи, золото сыграло свою определенную роль, но отнюдь не главную, и даже не второстепенную. Многие не менее, а зачастую, более богатые люди, чем Змей, в ответ на свою просьбу о визите врача на дом, подкрепленную гораздо большим количеством презренного металла, получили бы его обратно, вместе с вежливым отказом и не менее вежливым уведомлением, что глава Гильдии Магов Бакара маг-лекарь Свэрт Бигланд принимает пациентов только в своей клинике, в строго отведенные для этого часы, в строго определенные дни, запись у секретаря.

Дело было вовсе не в золоте, хотя и в нем тоже, несомненно. Свэрт не отказал бы в помощи Змею и безо всяких денег. В данном случае, золото было просто символом уважения, проявляемого главой Ночной Гильдии к главе Гильдии Магов. И только. Один бы не обеднел от потери этого кошеля, а другой бы не разбогател. Дело было в том, что к просьбам уважаемых людей надо относиться внимательно. А Гистас Грине - бессменный лидер "Союза" в последние двадцать лет, несомненно был уважаемым человеком.

Осмотр Делии много времени не занял. Свэрт, как только взглянул на девочку, сразу же нахмурился и это очень не понравилось Гистасу. Они и раньше встречались. Не сказать, чтобы часто, но встречались, распутывая различные коллизии между магами и бандитами, чтобы не доводить их до открытой конфронтации, которая была никому не нужна, да и кроме этого, время от времени, проходили "встречи в верхах" - оба, по существу, были руководителями крупных корпораций, образно говоря - кормчими огромных судов, за штурвалами которых они стояли, не позволяя кораблям, идущим бок о бок по штормовому морю, опасно сблизиться и пропороть борта, поэтому Гистас и Свэрт успели неплохо узнать друг друга, и Змей знал, что поколебать обычную невозмутимость мага-лекаря могло только что-либо очень неординарное. А вертикальная морщинка однозначно говорила, что истина, открывшаяся Свэрту, приятной не была.

Маг оттянул нижнее веко у девочки и помрачнел еще больше. Затем он вытащил из кармана кипенно-белый платок, крохотную склянку с чем-то прозрачным и маленькую сафьяновую коробочку, а из нее серебряную иглу. Свэрт капнул из склянки на платок и протер им подушечку указательного пальца левой руки Делии, а потом кончик иголки. После этого он уколол палец и стал внимательно разглядывать выступившую капельку крови. Во время этой врачебной манипуляции у Змея, способного не моргнув глазом и не испытав никаких эмоций не только выпустить кишки человеку, а еще и освежевать его, болезненно сжалось все внутри. Свэрт молчал. Гистас чувствовал, что магу не хочется говорить то, что он собирается сказать, но бесконечно оттягивать было невозможно и лекарь заговорил:

- У нее белокровие, - бесцветным голосом сообщил Свэрт и снова замолчал.

- И что? - не понял Змей.

- Ты не знаешь, что это такое? - удивился целитель.

- Нет.

- Ну-у... - издалека начал маг-лекарь, - общепризнанной этиологии заболевания не существует...

- Свэрт! - перебил его Гистас. - Не надо. Я понимаю, что ты пытаешься смягчить, но, - не надо. Говори все, как есть, по-простому. - Он сцепил руки в замок и затравленно взглянул на мага. - Что с Делией!? - вырвался у него крик души.

- По-простому, так по-простому... - вздохнул маг. - Никто не знает, от чего начинается белокровие. Просто однажды вечером человек, как обычно, ложится спать, а утром не просыпается, а его кровь начинает белеть с каждым днем, пока не становится совершенно белой... как вот этот платок. - Он продемонстрировал Змею платок, который снова вытащил из кармана. - Спасения от белокровия нет. - Свэрт помолчал некоторое время, а потом прибавил: - Наука и магия здесь бессильны... Мне очень жаль.

Все то время, пока он говорил, Гистас смотрел на него взглядом побитой собаки, которая не понимает, за что хозяин на нее сердится. Но, как только маг закончил, глаза Змея заледенели и в них вспыхнул опасный огонек, хорошо известный всем его подчиненным и врагам.

- Тебе жаль... - не выговорил, а фактически прошипел он. - Делия умрет, а тебе жаль! - с яростью, клокочущей в голосе, повторил Гистас. Для него слова мага были так же оскорбительны, как для японца-хибакуси: "Мне жаль, что на Хиросиму сбросили атомную бомбу", или для нас: "Жаль, что бандеровцы заживо сожгли женщин стариков и детей в Хатыни". Чувствовалось, что глава "Союза" сдерживает свой гнев из последних сил.

В этот момент Гистас Грине выглядел так страшно, что рука мага непроизвольно метнулась к изумруду с "Гневом Саламандры". Это движение вернуло Гистасу самообладание. С трудом, но он взял себя в руки, ибо хорошо представлял последствия применения этого артефакта. И если на себя ему было наплевать, то превращения девочки в пепел он не хотел.

- Прости... - буркнул он, - я не хотел тебя обидеть.

- Я принимаю твои извинения... - холодно отозвался Свэрт Бигланд, направляясь к двери. Ему было стыдно за свой страх и он принял твердое решение, что вернет должок зарвавшемуся бандиту, как только для этого представится подходящая возможность. А в том, что она представится, он не сомневался.

Как только глава Гильдии Магов покинул помещение, в дверь кто-то тихонько постучал, вернее даже не постучал, а робко поскребся. Так как Гистас никак не отреагировал на эти звуки, посетитель решился войти без разрешения - на свой страх и риск. Дверь слегка приотворилась и в спальню проник старый Юфемиус. Откормленный, подстриженный, чистый и облаченный в нормальную одежду, обычно, он выглядел не в пример моложе, чем тогда, когда Змей повстречался с ним в первый раз, но сейчас печать тревоги, лежащая на его лице, действительно превратила его в древнего старика.

Делия любила "дедушку" Юфемиуса, он ее, пожалуй, тоже, и Гистас, который не терпел новых лиц, в своем близком окружении, все же оставил его в доме семь лет назад. Оставил на испытательный срок, а потом старик как-то незаметно прижился и стал своим, после чего выгнать его уже не представлялось возможным, да и Делии это бы не понравилось.

- Дон... - надтреснутым голосом начал старик - он всегда обращался к Гистасу только официально, хотя пару лет назад Змей разрешил ему называть себя по имени, но страх перед главарем "Союза" настолько глубоко въелся в душу бывшего нищего, что пересилить себя он не смог. А Гистас и не настаивал - ему было все равно, а предложение он сделал только из-за Делии - чтобы сделать ей приятное.

Юфемиус страстно - всем сердцем, хотел донести свою мысль до Змея, он мучительно подбирал нужные слова, стоя в коридоре, а сейчас молчал, в отчаянии глядя на лежащую, с закрытыми глазами, бледную девочку. Потом нахмурился и заговорил твердо, без обычной робости, испытываемой в присутствии Змея. - Дон! Я все слышал! Я подслушивал! - Гистас молчал. Он не отрывал взгляда от спящей девочки, и казалось не замечал вокруг ничего и никого, включая уход главного бакарского мага и появления в комнате нового человека. - Дон! - снова повторил старик, уже громче, чуть ли не крича, и это возымело свое действие - Змей понял на него глаза.

- Чего тебе? - безучастно поинтересовался он. Было видно, что мысли его витали далеко.

- Дон! Я все слышал! Я подслушивал! - снова повторил старик, и на этот раз был услышан.

- И что с того? - также безучастно осведомился Змей, который жестоко наказывал челядь за гораздо меньшие провинности. Хорошо хоть не убивал - и на том спасибо.

- Дон! - робко, но тоже время как-то горячечно, начал Юфемиус. - Я понимаю, что все это деревенские сказки... - он замолчал, подбирая слова, боясь, что Змей ему не поверит, а должен поверить - иначе девочку не спасти. Старик почему-то был твердо уверен, что если глава Ночной Гильдии выслушает его, то все будет хорошо.

- Говори! - приказал Гистас, пристально глядя ему в глаза и старик заговорил: