Ходок 6

Сказав, что хотел, незнакомец вежливо раскланялся и направился к выходу. Как только дверь за ним захлопнулась, Алфеос Хармах обрел утраченную подвижность.

*****

Несмотря на то, что Змей умел и любил работать с деловыми бумагами, а также виртуозно выуживать необходимые сведения у знающих людей, он не был сугубо кабинетным руководителем, который управляет бизнесом не вставая из-за письменного стола в уютном кабинете, полагаясь только на документы, доклады, слухи, сплетни и прочую информацию, в изобилии поставляемую услужливыми помощниками и многочисленными шпионами.

Причин его, скажем так - непоседливости, было три. Во-первых он никому не верил. Если бы у него был фамильный герб, то девизом наверняка стало бы что-то вроде: "Доверять - в крайнем случае!". Во-вторых, он был достаточно активным человеком, чтобы сутки напролет просиживать штаны в кресле. Даже невзирая на то, что кресло удобное. Но, самой главной - третьей по счету, но первой по значимости, причиной систематического покидания начальственного кресла, было то, что Змей, вполне справедливо, полагал, что лучшего источника информации, чем хозяйский глаз, не существует. Поэтому, инспекционные рейды он проводил регулярно, в самые неожиданные места, чем и держал подчиненных в постоянном тонусе.

Законы, по которым Гистас судил свой народ, были просты, строги и справедливы. Попался - будешь отвечать, будь ты последний нищий, или начальник Серого Цеха. Никаких условных наказаний, никакого условно-досрочного освобождения. Никаких адвокатов и жюри присяжных. Видов наказания всего два: штраф, или высшая мера. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит!

И надо сказать, что рядовым товарищам из "Союза" такой стиль правления пришелся по душе. Ведь самое главное, чего не хватает в жизни - это справедливости. Ну-у... может не самое, но одно из самых главных - это точно. А Гистас был справедлив. У него, как у хорошего учителя не было любимчиков - он всех ненавидел одинаково. И это было гарантией беспристрастности и, как следствие - справедливости.

А вот руководящим работникам - менеджерам среднего и высшего звена, которые стояли повыше на иерархической лестнице Ночной Гильдии, принцип равенства всех перед Законом нравился не очень. Они, справедливо, как им казалось, полагали, что раз сумели подняться над серой бандитской массой, то и судить их надо по особым законам, учитывающим их выдающиеся заслуги по управлению бакарской организованной преступностью.

А еще им не нравилось, что размер штрафа не был фиксированным, а определялся лишь прихотью Змея, безо всякого учета интересов проштрафившихся. Но самое главное, что им не нравилось, было то, что и постановление о применении высшей меры Гистас Грине выносил самоуправно, без обсуждения с высокопоставленными соратниками, и тут же приводил приговор в исполнение. Лично. Вот такой он был руководитель. Мягко говоря - авторитарный, а грубо и не скажешь.

А простому народу это, наоборот, нравилось. Ведь не каждый день увидишь, как Дон сначала вспарывает живот бригадиру Таможенного Цеха, являющемуся, по совместительству, племянником начальника этого же Цеха, а потом и самому начальнику. Первому за то, что перепутал свою шерсть с государственной - вернее, наоборот, но так звучит как-то более благозвучно, и часть дохода от поставок змеиных корешков - знатного галлюциногена, направил в свой карман, вместо "Союзного", а его дяденьку за то, что тот проявил политическую близорукость и на важный пост поставил своего родственника, а не преданного делу, честного товарища.

В первый год правления Змея был даже вооруженный мятеж, правда подавленный быстро, жестоко и очень кроваво - вполне в стиле руководителя Гильдии. Следствием этого стало полное отсутствие оппозиции, причем как системной, так и наоборот. И все же критика высказывалась, но... только на кухнях. Как в приснопамятном Советском Союзе в эпоху развитого социализма. Гистас не возражал - из системы надо выпускать пар, по мере надобности - иначе котел взорвется. Как уже упоминалось, Змей людей не любил. А из вышесказанного понятно, что и люди его любили не сильно, мягко говоря. Но, уважали. Что было, то было. То есть, он был идеальным руководителем - его боялись и уважали.

Вот во время очередного инспекционного рейда, семь лет тому назад, и произошла первая встреча Гистаса Грине и Делии. Он не спеша прогуливался по площади Небесных Заступников, хозяйским взглядом окидывая многочисленных нищих и гораздо более редких карманников, промышлявших на этой благословенной территории. Все было как обычно - мимолетные, а зачастую заинтересованные взгляды из праздношатающейся толпы, не подозревающей, какой могущественный человек находится рядом, и испуганные взгляды подданных, робко посматривающих из-за кольца охраны, нужной только из представительских соображений, ибо от той опасности, от которой Змей не смог бы защититься сам, они бы его точно не защитили. Льву не нужна охрана из шакалов, но овцы считают иначе - что за пастух без овчарок? Поэтому приходилось соответствовать народным чаяньям. Все-таки, протокол - великая сила! Один TCP/IP чего стоит.

Вначале Гистас не понял, что именно заставило его притормозить, а затем и вовсе остановиться. Потом дошло - необычный взгляд. Кто-то посмотрел на него весело, приветливо и доброжелательно. Нет, было бы большим преувеличением утверждать, что до этого момента на Змея никто так не смотрел. Смотрели. Он умел закрывать шторки в глазах, прятать свою истинную сущность и представать перед нужными людьми, не входящими в "Союз", джентльменом, приятным во всех отношениях.

Как пел Владимир Семенович: "Тот малость покрякал, клыки свои спрятал - красавчиком стал, - хоть крести!". Это именно тот случай. Правда поступал он так нечасто. Очень не часто. Только по крайней необходимости. Лишь при общении с высшими иерархами Гильдии Магов, людьми из Совета Дожей, высшими чиновниками Администрации Генерал-губернатора и прочими подобными випами. То есть, Гистас Грине скрывал свое истинное нутро, честно признаемся - сильно не человеколюбивое, весьма редко.

И не из дурацкого снобизма, как могло бы показаться - мол глядите все, как мне людишки противны, и скрывать я этого не собираюсь! Отнюдь. Для этого были настоящие, веские причины. Дело было в том, что с опущенными шторками, Змей напоминал паровой котел с завинченным предохранительным клапаном - рано, или поздно, такой агрегат взорвется и разнесет все вокруг. Гистас эту свою особенность прекрасно знал и старался ситуацию до крайности не доводить.

С подчиненными же Змей не стеснялся, взгляд свой мертвящий не скрывал. А как аукнется, так и откликнется. Поэтому и в ответ получал только испуганные и подобострастные. Даже злых не было, и вот на тебе - кто-то, причем не из гражданских, а из своих, смотрит весело, приветливо и доброжелательно!

Змей резко развернулся, сделал пару шагов назад и снова поймал этот взгляд. Кто-то с симпатией разглядывал его из кучи тряпья. Сидящий рядом старик нищий сжался в грязный комок, сделавшись от этого необычайно похожим на больного воробья, правда гигантских размеров. А Гистас остановился и стал терпеливо ждать, когда обладатель необычного взгляда соизволит показать что-нибудь еще кроме глаз. Прошло совсем немного времени и его терпение было вознаграждено. Из тряпок высунулась маленькая грязная ладошка и тоненький голосок произнес:

- Подайте на хлебушек добрый пир.

"Ничего не изменилось, - подумал Змей, - и меня учили попрошайничать именно такими словами..."

- Держи! - он аккуратно вложил в чумазый ковшик золотую монетку, которая тут же исчезла в недрах тряпья, но через мгновение рука показалась обратно.

- Не такую! - безапелляционно объявил владелец руки, протягивая монету обратно.

- А какую? - изумился Гистас, с недоумением разглядывая забракованное подаяние.