Большой вальс

Что-то все же не так – недаром навалены в чемоданы скомканные "Шанели" и "Версаччи", а Жаклин получила щедрый гонорар на прощание вместе с категорическим отказом работать на А. Б. Европе.

– К счастью, дорогая, я увольняю не только тебя. Расчет получают и маэстро Лагерфельд и Карден… Ну, ладно, Жаклин, это все равно не секрет я выхожу замуж. – Антония сделала паузу, ожидая удивленную реакцию.

– Счастливый Картье уже растрезвонил о свадьбе всему свету. Только я не понимаю… Феликс совсем не похож на узколобого ханжу, запрещающего своей супруге показывать посторонним голые колени…

А если у меня есть ещё один секрет? – интригующе прищурилась Тони.

Жаклин на секунду задумалась и радостно охнула:

– Ну поздравляю! Это, действительно, меняет дело. – Она оглядела фигуру Тони. – Когда ожидается беби?

– Очень, очень скоро! – Тони уже решила, что явится под венец с шестилетним сыном, предоставив общественности возможность на все лады толковать этот казус.

Дав согласие на брак Картье, Тони непрестанно мучила себя сомнениями. Вероятно, она потянула бы еще, если бы не два обстоятельства: решение уйти из шоу-бизнеса немедля, на гребне победной волны, стать домохозяйкой и матерью семейства, вдали от любопытных глаз преображаясь в Ванду. Но главное – Антония хотела обрубить все ниточки, связывающие её с Бейлимом.

Маловероятно, что брак, заключенный после разрыва с отцом, может стать для юноши благополучным. Восточный царек не оставит сына в покое либо проклянет, либо будет всячески доказывать ему печальные последствия совершенной ошибки. Он заставит парня жестоко пожалеть о неугодном выборе. К тому же Бейлим очень молод, а его страсть так горяча и безрассудна, что вряд ли может быть долговечной… Ах, как хотелось бы Антонии ошибиться в своих предположениях! Увы, времени на эксперимент не оставалось. Картье, получив согласие по телефону, заказал ко встрече невесты в "Серебряной башне" роскошный ужин с приглашением самых именитых друзей. А Тони, услышал нетерпеливый голос Бейлима, кричавший издалека, из золотисто-синего жара своей игрушечной страны: "Умоляю тебя! Три месяца – и мы будем вместе! Я не оставлю тебя, пока жив, пока мы оба на этой Земле!", ответила нежно и фальшиво, как утешают ребенка: "Забудь обо мне, милый. Поверь, у тебя ещё будут чудесные встречи…"

Просьба Виктории поработать "дублершей" даже порадовала её – не очень хотелось торопиться в Париж. Самоотверженность Тори требовала ответного поступка со стороны А. Б. – ей совсем не хотелось оставаться в долгу.

Проводив на рассвете гостей, Тони обещала быть в аэропорту к своему рейсу, создав таким образом иллюзию отъезда в Европу. "Все инструкции – на месте. Я ещё и сама недостаточно все продумала", – сказала Виктория. "Пока что ясно одно – здесь должны быть уверены, что ты уехала. А в Париже – что ты задержишься на три дня".

…Категорически отказавшись от сопровождения, Антония вышла из такси у подъезда аэропорта в темных очках и низко надвинутой шляпе с полями. Она сдала свой билет в Париж, отправила багаж в камеру хранения и скромно уединившись в зале ожидания с журналом "Вог", стала ждать Тори.

Вскоре рядом кто-то подсел. Переглянувшись, девушки расхохотались, словно сговорившись, они оделись почти одинаково, ещё больше подчеркнув сходство: очки, шляпки, невыразительные костюмы спортивного типа. Даже глубокие туфли на низких каблуках выглядели так, словно их сняли с одной полки.

– Помнишь, давным-давно, когда я отснялась с Шоном в фильме "Маг и его Мечта", мы почти столкнулись здесь. Я, выряженная Артуром в соответствии с его представлением об Американской студентке, отправлялась в университет, ты – шикарная и независимая – в Париж, – напомнила Вика.

– Я ещё подумала, глянув через головы толпы на твою кепочку и нелепую майку: "И это чучело – моя "дублерша"!

– А я умирала от страха и сомнений, рассматривая свои новые документы на имя Виктории Меньшовой, и только что получив предложение от Ингмара Шона бежать вместе с ним в неведомую роскошную жизнь…

– И ты устояла?

– Слава Богу! Хотя, если честно, он тогда на съемках так поразил мое воображение, что сердечко билось очень громко!

– Значит, и нынешний дар Ингмар сделал тебе неспроста… А ведь вы спасли меня, Тори. – Антония рассматривала сидящую рядом девушку и ей казалось, что она смотрела в зеркало.

– Увы, у него какая-то особая, запредельная жизнь… Шон внушил себе, что не может быть счастлив… – Вика встрепенулась. – Но не для этого же я сорвала твое путешествие в Париж. Феликс, наверно, уже мчится в Орли.

– Я успела позвонить ему из отеля. Сказала, что задержусь до утра.

– До утра? Тони, ты нужна мне на целых три дня! – Вика умоляюще посмотрела на "сестру" и коротко обрисовала свой план.

В Москве проходит Международный симпозиум, куда должна поехать Вика, как молодой специалист, по вопросам контактов России и Штатов. Но Мейсон Хартли, строго охраняющий по поручению Брауна Викторию, категорически против этой поездки. "Еще не время", сказал он, имея, очевидно, на то свои основания.

– Но я же не могу упустить такую возможность, Тони! Я шесть лет не видела мать и даже не была на могиле отца… Мне надо побывать там, особенно теперь… Я хотела сделать сюрприз: мы с Жан-Полем намереваемся присоединиться к вам с Феликсом и сыграть двойную свадьбу на Острове… И сейчас у меня последний шанс посетить Россию перед этим событием. Ну просто невозможно быть счастливой, когда на душе неспокойно.

– Понимаю. Уж мне-то не надо объяснять… Кстати, я как раз собиралась навестить могилу Йохима. Может, сделаем это вместе… – Антония встрепенулась, отгоняя грусть. – О'кей, детка. Что я должна натворить за это время? Очистить банк?

– Просто пожить в моей квартире. Беседовать с консьержем, поливать цветы, перезваниваться с Жан-Полем (он в курсе, хотя и неохотно согласился отпустить меня и подыграть.) Я все тебе подробно описала на всякий случай вот здесь – имена, адреса, телефоны. А это – билет до Вирджинии. Мы поменяемся чемоданами. Уж извини – через час у меня рейс на Москву, а с собой лишь эта спортивная сумка. Только тебе придется пожить со своими документами, ведь в моем паспорте российская виза и меня с нетерпением дожидаются в гостинице "Националь".

– Я не собираюсь предъявлять паспорт лифтеру, а с полицией, надеюсь, не придется сталкиваться. Буду отсыпаться и шептать в телефон, что у меня страшная мигрень… Знаешь, мне действительно надо посидеть в тишине одной и подумать. Что-то не тянет в объятия Феликса…

– Спасибо, дорогая. Вернусь и мы обо всем подробно поболтаем. какой у тебя номер в камере хранения?

– Естественно, дата рождения. Кстати, не забудь – я младше тебя на год, двойняшка, – напомнила Тони. – Хоть какая-то разница все-таки есть. До свидания, удачи!

Они обменялись коротким рукопожатием и поспешили в разные стороны, словно разбежались из распахнувшегося зеркала непослушные отражения.

Никто из них не заметил, как поднялись с соседнего дивана два джентльмена, неторопясь сложили непрочитанные газеты, на секунду задумались, украдкой проследив уходящих дам. А затем – разошлись. Один направился к камере хранения, где Виктория извлекала багаж Антонии, другой – к стойке вылета на Вирджинию, возле которой регистрировала свой билет Тони, перекинув через плечо спортивную сумку "сестры".

"Ну вот, час пробил!" – Кассио довольно мурлыкал про себя американский гимн. С утра, с того момента, как он получил сообщение о том, что мисс Браун вместо рейса в Париж умчалась в Вирджинию, а Виктория Меньшова отбыла в Москву, Кассио не покидало отличное настроение. Фигуры на его поле сами двинулись к западне, оставалось лишь так организовать маршруты и встречи, чтобы столкновения принесли противнику максимальный ущерб.

Да, Браун не молод и слаб. Так что же теперь, позволить ему мирно почить в окружении любящего семейства под траурный хор "голосов общественности", поющих вечную славу доблестному мужу? Или все же вонзить в усталое сердце свой личный, ядовитый шип, этакое последнее "прости"… Каково, например, тебе, неуязвимый Браун, отправить в последний путь сразу двоих – приемную дочь и девчонку, состряпанную Динстлером в припадке любовного экстаза?