Страница 40 из 108
– Поздравляю всех участников с началом нашего праздника и желаю с честью выйти из всех испытаний, задуманных нашим неистощимым на выдумки Вельямином Чироки. Спасибо вам, Вел! Всех заранее благодарю от имени представляемого мною "Дома" – мсье Брассак ещё раз бегло оглядел "труппу", остановив взгляд на Виктории.
– А это наша героиня? Весьма убедительно: мисс Венеция! Рад видеть вас здесь, Антония! – он улыбнулся.
– Рад видеть вас здесь Антония – он улыбнулся кончиками усов и повинуясь приглашению Эльвиры, вместе с ней нырнул в проем белого занавеса. Квартет, уже с полчаса, настраивающий что-то очень эллегическое, умолк, раздались хлопки приветственных аплодисментов.
– А кое-кто из гостей меня уже спрашивал о вас! – интригующе заявил Виктории подошедший Франкони. Он был в светло-канареечном легком костюме с такой же как у Брассака розеткой на лацкане.
– Кто? – скорее испугалась, чем заинтересовалась Виктория. Интересный, весьма интересный мужчина. И даже знаменитый в мире искусства… Все, все, все! Больше ничего не скажу, сюрприз! – он жеманно нахмурил брови.
– Жан-Поль! Конечно же он примчался, чтобы увидеть свою Антонию - подумала она с уколом ревности.
– Поцелуем небес ты была рождена… – Но ведь эти строки он написал мне! И сейчас будет смотреть на меня!… И, надеюсь, не разочаруется. А ну-ка, романтический рыцарь, на какие стихи вдохновит тебя это явление? – Виктория слегка покружилась, как делала в детстве, чтобы проверить пышность юбки. Платье, зашуршав, расправило фалды и вдруг показалось невесомым. Мышцы спины и плечей расслабились, словно спали стягивающие путы, ногам в узких туфельках захотелось притопнуть.
– Да ведь я – сама прелесть и очарование!. Я прекрасна и даже, если грохну чертов флакон, это будет восхитительно! – Виктория решительно шагнула к занавесу, услышав музыкальную фразу, предшествующую её появлению.
Артур сидел во втором ряду кресел, обрамляющих подиум, прямо за Бенцони, уверившими его, что пришли на презентацию исключительно ради Тони.
– Так редко приходится встречаться с Браунами, хотя во Флоренции мы почти соседи, но Лукка предпочитает Парму. Ничего не возразишь родное гнездо! – Лаура все время оборачивалась к Артуру, желая получить новейшие сведения о жизни дружественного семейства.
– Феликс Картье безумно талантлив. К несчастью, это не всегда сочетается с одаренностью в семейной жизни. Мой Лукка – редкий экземпляр – он все делает одинаково хорошо.
– Тише, тише, милая, ты сбиваешь речь официального лица! – прошептал граф. – К тому же, я чувствую, что сейчас появится наша королева!
Лукка сосредоточился на начавшемся шоу со странным волнением. Появление Антонии каждый раз поднимало в его душе бурю воспоминаний. Иллюзия вернувшейся юной Алисы была так сильна, что он даже чувствовал фиалковый запах своего давно ушедшего на покой "альфа-ромео": заваленного цветами в день их первой встречи. Четверть века назад…
Да она восхищала! Дух захватило от золотого сияния, исходившего от плывущей в легком тумане величественной фигуры. Сама Венеция парила среди карнавального хоровода, и легкий ветерок, следовавший за ней, раболепно подхватывал шлейф фантастически роскошного платья. Потом она "дремала" в высоком кресле, бессильно уронив изящные кисти, а пестрые видения клубились и обтекали её причудливым потоком. Явление Арлекина с фирменный флаконом, пробудившим Королеву, было отмечено рукоплесканиями. Маски исчезли, покинув "сцену", и круг начал медленно вращаться в скрестившихся лучах прожекторов. Хором защелкали фотоаппараты, надрывно застрекотали камеры, стараясь запечатлеть прекрасное зрелище – золотую красавицу с сосудом драгоценного аромата, переливавшегося в её высоко поднятых руках…
– Ты была на высоте, девочка! – Артур прорвался за кулисы, встречая возвращавшихся с финального выхода героев шоу – кутюрье, парфюмеров, художников, представителей фирмы, среди которых, как айсберг над волнами, возвышалась Виктория в белом платье "заколотой Дездемоны" с шуршащим целлофаном гигантских букетов невероятно крупных алых тюльпанов. Она раскраснелась, глаза сияли, в кончиках сжимавших цветы пальцев звенела радостная дрожь.
– Рекордный выброс адреналина! – констатировал симптомы радостного возбуждения Шнайдер. – Есть от чего – считай, ты прыгнула с Эйфелевой башни с зонтиком вместо парашюта-шепнул он быстро, чмокнув девушку у щеку. – Там Лукка Бенцони с супругой жаждут тебя увидеть. переодевайся быстрее – и на коктейль! Аукцион в самом разгаре. Цены за твой флакон уже превысили стоимость "мерседеса". А знаешь кто впереди – наша прелестница непослушная дочь принца Рене, родившая от собственного шофера.
– Боюсь, если не папочка, то простецкий муж выпорет крошку за эту игрушку.
– А Жан-Поль? Он будет на коктейле?
– Дюваль? А разве… Ах, детка, я бухнул сгоряча первое, что пришло в голову. Извини, но ты была в полуобморочном состоянии. Понадобилось сильнодействующее средство… Не ожидал, что попаду в солнечное сплетение…
– Пойду в гостиницу – Виктория вмиг погасла как прожектора над опустевшей сценой. И как ни старался Шнайдер увлечь на празднество упирающуюся красавицу, она настояла на своем.
Заперев за собой дверь номера, Виктория кинулась в ванную комнату и начала неистово умываться, размазывая грим и тушь. А тереть лицо полотенцем пришлось очень долго, потому что слезы никак не кончались. Вначале горькие и горячие, они текли сами собой, уже безболезненные, зряшные, промочив подушку под щекой засыпающей девушки.
* * *
К приему в Палаццо Д'Розо Шнайдер решил не слишком опаздывать из стратегических соображений. Если съезд гостей намечен к двадцати трем часам, то самых именитых следует ожидать на полчаса позже, а значит фотографы и корреспонденты, достаточно опытные в этих делах, перекроют подступы ко дворцу, а именно – центральный подъезд с канала Бланко, так что избежать тесных объятий с кинокамерой Антонии Браун вряд ли удастся.
– Мы должны быть там ровно в 23.15, представиться хозяевам, поболтать с Бенцони (кстати это очень удобно, что они будут там), покрутиться на глазах почтеннейшей публики и – исчезнуть… Опять эта запонка расстегнулась! Помоги, пожалуйста! – Артур подставил Виктории белоснежный манжет с золотой запонкой, украшенной его монограммой.
– Да вы пижон, Шнайдер! Как-то не замечала. – улыбнулась Виктория, уже полностью одетая к выходу.
– Это подарок дамы – сдержанно ответил Артур, лично заказавший именные булавку и запонки у парижского мастера.
Пока они проходили через холл гостиницы, пересекали крохотную площадь, спускались по ступеням пристани к нарядной гондоле, словно явившейся прямо с картин Каполетти, Виктория не могла не отметить посылаемых ей вслед взглядов. Явление юной дамы в вечернем туалете действовало на итальянцев подобно грому, да они и не пытались скрыть паралича, застывая с восторженно разинутыми ртами.
Коротконогий гондольер уронил весло при виде пассажирки, но справившись с собой, любезно осведомился: – Путешествие с песней или без?
– Лучше в тишине – опередил Викторию Артур.
– Нет, почему же? – возмутилась она – Конечно с песней! Ведь первый закон гедонгизма гласит: не отказывайте себе в том, что можете себе позволить. – Спойте, пожалуйста, господин гондольер! – обратилась она по-французски.
– Что предпочитаете прекрасная сеньора – оперную арию, народную песню? – осведомился тот. Я два года учился в Миланской консерватории.
– Все они здесь – выпускники консерватории или оперные солисты - буркнул Шнайдер, отсаживаясь подальше от певца, затянувшего, конечно же, "Санта-Лючию".
Виктории показалось, что пел их возница вполне прилично, успевая при этом лавировать среди гондол в узких каналах. Ему удалось ознакомить пассажиров с обширным оперным репертуаром Плачидо Доминго и Паваротти и напугать неожиданным воплем, вырвавшимся из мощного горла "Viva' Paaalazzoo d'Roso!"