Чернокнижник. Ученик колдуна

– Хорошо, дядька, как скажешь.

– Травка эта, отвар ее да с наговором, позволяет в любое животное али птицу на время превратиться. Без нужды не трогай, опосля узнаешь.

Коляда присел на лавку, потер озябшие руки.

– Марфа за исцеление мужа своего добрый кусок сала дала. Пшено у меня есть, завтра кулеш знатный сварим.

Кулеш дома у Первуши делали иногда, когда было из чего. Сытное кушанье и вкусное.

– Вот что, Первуша, завтра начинаем учебу. Мне тебе рассказать и показать много чего надо. А придет весна, вместе травы собирать да сушить будем. А теперь поужинаем да спать.

Первуша засуетился. Чугунок из печи достал, на стол перед Колядой поставил. Старик хмыкнул одобрительно, всю репу съел.

– Почивать давай. Лезь на печь, а я на лавке.

– На печи двоим места с избытком, поместимся.

– Так-то оно так, только в мои годы тепло не всегда пользу приносит.

Странно Первуше такие слова слышать. По его мнению, тепло всегда хорошо, лучше, чем холод. А еще хотел спросить Коляду, почему он перед трапезой не крестится, молитву не читает и в красном углу избы икон нет. Решил – потом спросит.

Первым утром встал Коляда, следом Первуша. Чай, не в гостях, теперь это и его изба. Дармоедов нигде не любят, помогать надо. До ветру сбегал, в чугунок снега набрал. Из сеней поленьев в печь подбросил. Когда растопился снег, а вода закипела, Коляда мешочек с пшеном достал, щедро сыпанул в чугунок две полные пригоршни, помешивать деревянной ложкой с длинной ручкой стал. По избе через время запах пошел. Когда пшено разварилось, Коляда попросил:

– Ты помешивай, я сальца порежу.

Коляда ножом настрогал промерзшего сала длинными тонкими ломтями, в чугунок бросил. Дух аппетитный из чугунка пошел, у Первуши спазмы в желудке пошли.

– Горячее сырым не бывает, – изрек Коляда, вытащив чугунок из печи.

А Первуша уже ложку приготовил.

– Не торопись, отрок, немного остыть должно, настояться.

У Первуши рот слюной полон, глаз от чугунка не отводит. Коляда на лавке напротив устроился.

– А скажи, дядька, почему ты не крестишься и «Отче наш» не читаешь? – осмелился Первуша.

– Бог у каждого в душе свой. Главное, истово верить и веру свою не предавать. А ходишь ли ты в Божий дом или нет, дело второе.

Первуша не понял ничего, но подумал – попозже поймет. Тем более кулеш поспел.

– Миски давай.

Мальчик принес миски, Коляда наложил каждому полную. Было непривычно. У них дома все ели из чугунка по очереди, черпая ложками. Отправил ложку кулеша в рот. У, какая вкуснятина! Заторопился. Коляда строго заметил:

– Не поспешай, никто еду не отберет.

Стыдно Первуше стало. Начал на Коляду поглядывать. Тот ложку в рот, ждут не спеша, и Первуша повторяет. Наелись досыта.

– Теперь приступим к учебе.

Первуша полагал, что Коляда станет про травы рассказывать, а он начал о разных органах у человека. Для чего глаза человеку, уши, руки, ноги, да какие болезни приключаются, да как распознать. Первуша раньше никогда об этом не задумывался. Глаза – глядеть, ноги – ходить. По младости лет болезни его не коснулись. Так – чихал иногда да сопли пускал, когда простужался, но это редко бывало. Мать в таких случаях малиной сушеной поила да в бане парила. Только баню натопить не просто. Пока воды в котел натаскаешь, дров принесешь да протопишь баню, полдня уходит. Потому мылись всей семьей сразу, впрочем – как все в деревне. И теперь слушал Коляду, открыв рот. Не обремененный знаниями молодой мозг впитывал каждое слово, как губка.

Сколько шли занятия, неизвестно. Коляда сам прекратил:

– На первый раз хватит. Начнем одежонку тебе ладить. Я буду делать, а ты смотри.

Вытащил из угла кусок плотной ткани.

– У купца проезжего две весны назад выменял. Я ему шкурку лисы, а он мне – ткань. Полагаю – тепло в ней будет. Давай мы тебя обмеряем.

Измерял веревочкой с завязанными на ней через равные промежутки узелками. Угольком сразу писал на скобленых досках стола. Первуша в первый раз увидел, как выглядит цифира. Коляда посмотрел на мальчика:

– Ты грамотен ли?

– Не учили родители.

– Плохо.

– Так у нас в деревне только староста умел читать.

Коляда хмыкнул:

– Непаханое поле. Считать не можешь, читать не умеешь. Ладно, поправим.

Ножом на столе по меркам Коляда разрезал ткань. Не сукно, но плотная. Из деревянного ящичка достал иглу, нитки, уселся сшивать.

– Ты смотри, Первуша, как делается. Потом сам такожды шить будешь.

Со штанами не заморачивались. Сами шили, кто побогаче – на торгу покупали. Штаны шили широкие, не по размеру. И худой их носил, и толстый, а не спадали чтоб, утягивали гашником – веревкой, вшитой в пояс. В повседневной носке ткани серые, черные. Для праздничной одежды – яркие, цветастые: голубые, красные, желтые. Иной раз человек выглядит как попугай – красная рубаха, синие штаны, желтый колпак на голове. Зато глаз радует.

Когда штаны были готовы, Коляда протянул их Первуше:

– Облачайся, полюбуемся. Не все тебе в портах ходить.

Такую обновку Первуша раньше не носил. Руки дрожали, когда надевал. Покрутился, повертелся.

– О! Добрым молодцем стал. Жаль, что зеркала нет.

Что такое зеркало и для чего оно нужно, Первуша не знал.

– Обувку тебе зимнюю еще надо справить, – покачал головой отшельник. – Да еще шапку, зипун или тулуп. Ноне ты для выхода из избы не годен.

За заботами вечер настал. Поужинали, спать легли. Следующим днем Первуша встал одновременно с Колядой. Сам печь затопил, принес снега в котелок, в печь поставил. Коляда смотрел с одобрением. Когда вода закипела, отшельник спросил:

– Кулеш понравился?

– Ага, так бы и ел все время.

Коляда усмехнулся:

– Каждый день, так через седмицу надоест. Ладно, вари.

А сам вышел. Первуша сначала растерялся. Потом вспомнил, что делал Коляда. Всыпал пшено, стал помешивать ложкой. Когда пшено разварилось, стало пахнуть, нарезал сало. Точно повторял все, что видел вчера. В чугунок накидал тонких пластинок розового сальца. Снова помешивал. Вроде бы готово. Отодвинул чугунок на край. Здесь не остынет и не переварится. Вошел Коляда:

– Запах хороший. Угощай.

Первуша рад стараться. Взяв тряпку, чтобы руки не обжечь, перенес чугунок на стол, миски поставил, ложки положил рядом.

– Все правильно сделал. Ну, попробуем.

Коляда ложку в чугунок запустил, перемешал, зачерпнул немного, положил в рот, закрыл глаза. Первуша следил за ним с замиранием сердца. Одобрит или поругает? Коляда кивнул:

– И я бы не сделал лучше.

Оба наложили по мискам, принялись за еду. Уже после Коляда распорядился:

– Лопату возьми в сенях, крыльцо от снега очисти.

Первуша в новые штаны облачился, натянул заячьи поршни, жилет надел. Вышел, а недалеко от крыльца волк сидит. Посмотрел на Первушу, зевнул лениво, отвернулся. Первуша осмелел. Снег убрал, даже некое подобие дорожки сделал. Раскраснелся, тепло стало. В избу зашел, а Коляда за стол приглашает:

– Учиться пора. Сытое брюхо к учению глухо. Размялся, проветрился, за дело пора.

Сначала занимались счетом. Коляда показал, как пишутся цифры, что означают, складывание и вычитание. С непривычки у Первуши голова к концу занятий кругом пошла. Коляда заметил, что Первуша устал.

– Теперь давай о травах поговорим. Да не о тех, что коровам в пищу идут, а о лечебных.

Сперва рассказывал, как собирать. Целая наука. Одни надо сорвать до восхода солнца, до сокодвижения, другие – в полдень, третьи уже в сумерках. И сушить только в тени, на ветерке.

– Для начала хватит. Одевайся, в лес идем.

Первуша обрадовался. Все лучше, чем в избе сидеть. Как только вышли, волк в лес ушел. Коляда шел по лесу:

– Это что за дерево?

– Любой знает – береза.

– У нее почки хворям помогают.

– А от чего?

– После расскажу. А это какое дерево?

– Елка.

– Ну, это очень просто. А это?

Первуша задумался. Береза – у нее ствол белый, не спутаешь ни с чем. Ель всегда зеленая, вместо листьев иголки. А как узнаешь дерево, если листьев нет?