Новый учитель

Доехали. Церемония двинулась по кладбищу. Могила была готова, чумазые землекопы держались в стороне. Гроб поставили на землю, подняли крышку. Бабушки стали заливаться слезами, театрально заламывать руки. Леонида Астахова трясло, он закрывал лицо ладонями. По щекам бортника текли слезы. Дмитрий же, утративший способность чувствовать что-либо, отметил про себя нереальность происходящего. Всё слишком картинно, неестественно. Молодая девочка умирает, а старики её оплакивают. Всё должно быть наоборот, не так, неправильно. В гробу Аня, его Аня. Но этого не может быть. Она женится, как же сыграть свадьбу без невесты? Вон и фата готова.

Время как будто бы застыло, перестав бежать с привычной скоростью, а степенно перетекало, подобно густому студню. Казалось, если ничего не делать, оно совсем остановится и будет Дмитрий вечно стоять рядом с гробом дочери.

"Должно быть, так себя ощущает человек, перед тем, как обезуметь", - заключил Астахов.

И стоило только этой мысли возникнуть у него в голове, как движение времени возобновилось.

- Будешь прощаться? - спросил мужик с молотком и гвоздями. Астахов кивнул, но остался на месте.

- Мы накрываем, - предупредил мужик. Астахов никак не отреагировал.

Попросив бабушек раздвинуться, мужик кивнул своему напарнику, они накрыли гроб крышкой, стали забивать гвозди. Обмотав его веревками, стали опускать вниз. Когда с этим было кончено, землекопы подошли к самой могиле, окинули взглядом родственников, мол, мы готовы, начинать?

Глеб, до того куда-то запропастившийся, отделился от толпы и кивнул им. Зачерпнув землю лопатой, один из землекопов бросил её вниз. Комок глухо ударился о крышку гроба.

"А там ведь моя дочь",- подумал Астахов, почувствовал, как сердце сжалось в комок. Смотреть на это он не мог, отвернулся и отошёл. Заметив в руках у кого-то бутылку водки, выхватил её, открутил крышку и стал пить с горла.

Спустя двадцать минут на месте ямы вырос холмик, а пьяный Дмитрий с заплаканными глазами не держался на ногах.

...

О смерти Ани Павел Андреевич узнал случайно из разговора двух старушек, сплетничавших прямо на улице и не заметивших невольного слушателя.

- Учитель-то, которого все нахваливают, знаешь что вычудил?

- Ну?

- Свою ученицу, - старушка употребила грубое ругательство. Оно прозвучало настолько неожиданно, что Павел Андреевич аж вздрогнул. - Она то ли забеременела и на сносях была, то ли подцепила от него какую гадость, но вчера померла, а хоронить завтра собираются.

Произнесено это было буднично и как бы между прочим - старушки тут же стали обсуждать другую тему - отчего Весницкий не сразу уловил смысл сказанного. Но довольно быстро сообразил, что речь шла об Ане. Он не поверил, побежал к дому Астаховых. У калитки стояло несколько машин, кружились люди.

"Бабка не врала", - понял Весницкий.

В этот момент какое-то безразличие, отстраненность охватили его. Он проиграл - Ани больше не было, его никто не послушал, да ещё вышвырнули из школы, Глеб останется учить.

"Он же упырь, - с мрачной веселостью подумал Весницкий. - Ну, упырь и упырь. Упырь ни человек что ли?"

Он думал, если с Аней приключится беда, ему станет плохо. Но нет - ничего. Ни сожаления, ни горечи, ни раздражения. Глеб придёт и за ним, обязательно придёт, ведь Весницкий знает его тайну. Но какая теперь разница? Игнатия Платоновича нет, Ани нет, никого нет. Ради чего Павлу Андреевичу жить на свете?

"Ради мести", - ответил он на поставленный вопрос. Глеба можно было застать врасплох и...

Так Аню не вернуть. И с головой у него, похоже, вправду не всё в порядке.

Павел Андреевич завалился спать, хоть на улице стоял день. Всю предыдущую ночь он шарахался от теней, ему казалось, что у дверей кто-то стоит, постоянно слышался стук в окно, из-за скрипа балок на крыши казалось, там кто-то есть. Теперь же, только положив голову на подушку, провалился.

Проснулся поздно вечером, открыл глаза и пялился в потолок, вслушиваясь в звуки ночи. Шелестели листья, хрустели ветки, на крыше кто-то скрёбся, из-под половиц доносилось чьё-то дыхание - Глеб подбирался к нему. Мысль была абсурдна и в то же время правдоподобна. Весницкий не мог выкинуть её из головы. И чем больше об этом думал, тем сильнее злился: на себя - за то что не настоял, не увёл Аню, на Астахова - за то, что тот не послушался, погубил свою дочь, на Игнатия Платоновича - за то, что вовремя не предупредил, на Кулакову - за то, что уволила. Получись всё чуточку иначе и Весницкий сумел бы спасти девочку. Но все сложилось, как сложилось и теперь ничего не исправить. Нужно просто прийти на похороны, попрощаться с Аней и поскорее уехать из деревни куда-нибудь. От греха подальше.

На следующее утро он оделся в свой единственный серый костюм ещё советских времен и собирался отправиться на похороны, да уже выходя из дома столкнулся со своей бывшей ученицей - Катей Белкиной.

- Здравствуйте, Пал Андреич, - произнесла девушка. Выглядела она подавленной, глаза красные, напуганные, растерянные.

- Здравствуй, - поприветствовал её Весницкий, а потом вспомнил, что она с семьей недавно переехала в Москву. - А что ты здесь делаешь?

- Да я... к Ане... к Ане приехала, - проговорила Катя, сильно запинаясь.

Она старалась не смотреть ему в лицо, блуждала взглядом по сторонам, а глаза блестели от влаги. Повисло неловкое молчание - Весницкий не понимал, зачем она к нему пришла, а Катя не знала, как себя вести.

- Знаешь что, пойдём ко мне, посидишь, успокоишься.

Катя кивнула в знак согласия.

Весницкий отвёл её в комнату, сбегал на кухню, набрал вишнёвого компота и отнёс его Кате.

- Если хочешь, сейчас чаю нагрею.

Она отрицательно мотнула головой, сделала два глотка, потом сжала граненый стакан двумя руками, опустила его вниз, упёрлась локтями в колени и заговорила:

- Я как узнала, сразу решила ехать. Мы ведь с ней лучшими подругами были, с детства вместе, - всхлипнула. - Больше всего не хотела переводиться в другую школу из-за Ани, мечтала вместе отпраздновать выпускной, а оно вон как вышло. Родители поддержали меня, но сами ехать не собирались - отец весь в работе, мать пытается устроиться. Дали денег на дорогу, договорились в школе, отправили на три дня. А я ехала и вспоминала, и думала, почему так получилось? Добралась, сразу к себе домой, а там пусто, никто до сих пор не вселился. Дай, думаю, наведаюсь в гости. Дверь оказалась не заперта, я вошла, стала комнаты обходить. Так уныло стало, страшно, на душе противно. Одна быть не могла, а куда ещё идти не знала. С Томой мы в последнее время не ладили, да и близкой она мне никогда не была. А делиться с посторонним человеком не хотелось. Тут вспомнила о вас - вы Ане всегда нравились. Вы ведь не знаете, когда Глеб Максимыч приехал, мы шпионили у него под окнами. Он нас заметил, пригласил к себе. Мы болтали, разговор случайно зашёл о вас, Тома и, - Катя покраснела, - я стали вас обсуждать, а Аня заступалась до последнего. Вот и решила к вам прийти, больше некуда.

История девочки тронула Весницкого. Он притих и вслушивался в мягкую, тихую Катину речь. Она отхлебнула немного компота, продолжила.

- Из-за этого Аня с Томой поссорились. Тома ей гадостей наговорила, а я ей пощечину отвесила.

- Ане? - удивился Весницкий.

Катя мотнула головой.

- Нет, Томе. Потом мы помирились, но дружить перестали. Тома от нас отбилась, а мы стали гулять вдвоём, - произнеся это, девушка заплакала.

Весницкий отвёл взгляд в сторону, мрачно посмотрел в. Погода как на зло была великолепной: рыхлые перистые облака бежали по поверхности неба, как пена по прибрежной воде, довольно сильный порывистый ветер качал верхушки берез и разгонял духоту конца мая, наклонял по-весеннему насыщенно-зеленую траву к самой земле, а затем, отступая, давал стебелькам вытянуться вверх, но только затем, чтобы пойти на новый приступ и снова пригнуть их к земле. В воздухе кружилась мошкара, по дорогам бегала ребятня, настроение которых испортить похоронами молодой девушки не выйдет - тут нужна причина существеннее.