Страница 25 из 46
- А железный котел может пригодиться? - невинно поинтересовалась Лойз, дочь Аннет. Раньше в большом котле росли цветы у ее крыльца. Теперь в торопливо очищенном от земли котле хранилось то, что она и ее дочери спасли от уничтожения.
У Эгила обвис рот.
- Котел моей матери! - воскликнул он.
Лойз посмотрела на него и фыркнула. У нее было грязное лицо, одежда тоже грязная и рваная. Брюки на ней, промокшие и грязные с ног до подола платья. Но держала она себя, как жена мэра Кедровой Вершины.
- Котел мой, я его честно выменяла, - укоризненно проговорила она. - Я дала твоим матери и сестрам приют, когда им некуда было идти, в обмен они предложили мне котел.
Нориэль пристально посмотрела на Эгила.
- Отвечай быстрее. Правда ли, что твоя мать слабоумная, как утверждает повсюду Лойз?
Эгил поднял топор, опустил его, распрямился, стройный и высокий.
- Моя мать, - очень серьезно ответил он, - полностью владеет своим рассудком и имеет немало способностей. Она пришла сюда, не зная ваших... обычаев и вашего языка. Но в нормальных обстоятельствах ей эти знания и не нужны. - Он говорил на ломаном языке деревни, но чем дальше, тем все лучше, а если не знал какого-нибудь слова, вставлял свое. Лойз нахмурилась, Нориэль тоже.
- Она не слабоумная, - повторил на их языке Эгил. - Она просто не знает ваш образ жизни и язык. - Он хотел сказать: "Да и зачем ей это?", но понимал, что это говорит его гордость. И такими словами он повредит матери. Поэтому он только сказал: - Я бы хотел передать это дело... - он поискал нужное слово... - передать тому, кто... - попробовал он снова.
- Судье, - подсказала Нориэль. Потом дала определение: - Это та, кто решает, что правильно, а что нет. - Эгил благодарно кивнул. Нориэль нахмурилась. - Старейшая Метчильд умерла в Ночь Бури. Но я думаю, ты прав. Этим должен заняться совет старейших. - Она поискала глазами ближайшую девочку и попросила: -Леатрис! Отыщи и приведи к нам пришелицу Элизабет. Мы должны поговорить с ней. - Потом повернулась и сказала, явно давая понять, что разговор окончен: - Спасибо, девушка.
Новая старейшая, Раула, дочь Милены, стряхнула грязь с юбки, достала изношенное веретено из кармана и подняла его, требуя тишины. Элизабет, дочь Сигера, и Лойз, дочь Аннет, встали со своих мест и подошли к торопливо собранным старейшим, не глядя друг на друга. Старейшие долго разговаривали с обеими женщинами, потом подозвали всех остальных, кроме человека, которого это тоже касалось, - Эгила, сына Лизы. Эгил сидел рядом с Ароной на камне, глядя, как она делает записи на глиняной табличке, обитой деревом. Ее отыскали в развалинах и торопливо починили.
- Дело о котле, - объявила старейшая после долгих переговоров. - Мы установили, что он принадлежит Элизабет, дочери Сигер, которая передала его Лойз, дочери Аннет, за еду и убежище. Три женщины подтвердили, что такой обмен был сделан по предложению Лойз, дочери Аннет, и что Элизабет, дочь Сигер, согласилась, потому что считала, что у нее не было выбора. Семь человек подтвердили, что Элизабет, дочь Сигер, не представляла себе истинной ценности котла.
- Да она слабоумная, бедняга, - упрямо настаивала Лойз, дочь Аннет.
Старейшая набросилась на нее, как кошка на кролика.
- Если Элизабет, дочь Сигер, не обладает здравым рассудком, всякая торговля с ней нечестная и потому незаконная. А что ты скажешь, Элизабет, дочь Сигер?
Пришелица покраснела.
- Это правда, я плохо говорю на вашем языке. Но госпожа Лойз на моем вообще не говорит. И я скажу, - она перешла на родной язык, - что если из-за этого считать человека полоумным, то Лойз, дочь Аннет, совсем спятила, потому что я кое-как ее понимаю, а она меня нет. Но дело не в этом. Дело в ценности котла, который у вас ценится гораздо выше, чем в моей родной деревне, потому что мы торговали со многими районами, а вы не торгуете. Я этого не знала: нельзя все узнать в незнакомом месте за несколько дней!
- Говори так, чтобы мы могли понять! - послышались крики из толпы. Говори по-нашему!
Волшебница незаметно присоединилась к собравшимся и негромко переводила для старейших, которые не встречались с чужаками. Когда Элизабет замолчала, волшебница подняла руку и заговорила:
- Я думаю, добрые женщины, что многие наши споры возникают из-за языкового барьера, потому что в зрелом возрасте трудно изучить чужой язык.
- Обмен был честный, - упрямилась Лойз, дочь Аннет. - Она отдала котел, который мало что значил для нее, за свою жизнь и жизнь своих детей, которые значат для нее гораздо больше. Что здесь нечестного?
Эгил подтолкнул Арону.
- Священники говорят, что обмен под принуждением неправильный. Жаль, что здесь нет образованных.
- Может, ты их обучишь? - сердито буркнула Арона, увлажняя палочку, чтобы легче было работать по глине. Эгил заглянул через ее плечо. Система знаков, которой она пользуется, не обычный алфавит, но какие-то сокращения, которых он не понимал. Он нахмурился и вернулся к своим мыслям.
Подняла руку госпожа Флори. Старейшая направила на нее веретено и произнесла:
- Да, целительница?
- Обмен несправедливый: когда Ловри, дочь Элизабет, повредила руку, Лойз, дочь Аннет, не привела ее ко мне и не позволила прийти матери девочки.
Потом подняла руку и получила слово Элтеа, ткачиха.
- Лойз продавала мне вышивку, которую выполнила Лиза, - грубовато поведала она. - Вполне стоит нескольких дней убежища и пищи, которые она дала женщине.
Эгил что-то начал говорить, Арона подтолкнула его. Он замолчал, и она подняла руку. Старейшая удивленно посмотрела на нее.
- Хранительница? - удивилась она неодобрительно, потому что хранительницы записей не принимают участия в таких спорах.
- Эгил, дочь Элизабет, сказала мне, что в их деревне считают: вынужденный обмен неправильный, - быстро проговорила Арона, покраснев. Еще маленькой девочкой ее часто ругали за то, что она встревала на встречах. Но ведь это не формальное собрание, а вопрос важен.
Старейшая повернулась к матери Эгила.
- Таков ваш обычай?
- Я не принимала участия в делах деревни, - запинаясь, пролепетала женщина на языке фальконеров. - Но я думаю - да. Харальд как-то мне об этом говорил.