Страница 2 из 131
Сон — эта Пандора Ночи — куда более щедра тут, чем на Земле. Там вы получаете один сон для себя, а ваш сосед — другой. Завтра же вам достанется соседское сновидение, а ему — ваше.
Здесь же — в этой бесконечной долине, заключенной в рамку столь же бесконечно тянущихся берегов, Пандора разом опустошила свой ларец, осыпав всех своими дарами: ужасом и наслаждением, воспоминанием о прошлом и предвидением будущего, тайнами и их разоблачением.
Миллиарды людей вздрагивают, бормочут, стонут, плачут, смеются, вопят, всплывают к пробуждению и снова погружаются в глубины сна.
Мощные стенобитные машины крушат стены сознания, и сквозь проделанные дыры проникают странные существа. Нередко им не хочется уходить, и они остаются — фантомы, отказывающиеся растаять даже при утреннем крике петуха.
А еще, по каким-то неизвестным причинам, одни и те же сны повторяются здесь снова и снова куда чаще, нежели на планете-матери. Актеры Ночного Театра Абсурда настаивают на повторных ангажементах и на представлениях, которыми руководят они сами, а вовсе не продюсеры. Зрители же не могут ни аплодировать, ни освистывать, ни швырять на сцену тухлые яйца или капустные кочерыжки, ни уходить, ни болтать с соседями, ни впадать в забытье.
Среди этой порабощенной аудитории был и Ричард Фрэнсис Бёртон[1]…
Глава 2
Сценой и одновременно задником был туман — серый и клубящийся. Бёртон стоял в партере за креслами, подобно зрителю елизаветинских времен, слишком бедному, чтобы заплатить за кресло. Над ним висели тринадцать фигур, расположенных в креслах, которые плавали в волнах тумана. Одна из фигур сидела лицом к остальным, которые образовывали обращенный к ней лицами полукруг. Этим человеком — главным героем представления — был он сам — Бёртон.
Присутствовал там и еще некто четырнадцатый, но он скрывался в кулисах и был виден только Бёртону, который стоял в партере. Это был черный, внушавший страх силуэт, который время от времени разражался гулким смехом.
Несколько отличная от сегодняшней сцена имела место раньше, не только в действительности, но и в снах, хотя кто бы мог тут сказать — где реальность, а где — сны. Вон там сидит он сам — человек, умиравший уже семьсот семьдесят раз в тщетных попытках избавиться от своих преследователей. И там же сидят двенадцать тех, кто зовут себя этиками.
Шесть мужчин, шесть женщин. За исключением двух, у всех кожа то ли сильно загорела, то ли обязана своим темным цветом природе; волосы или черные, или темно-каштановые. Веки двух мужчин и одной женщины имеют слабо выраженную складку эпикантуса[2], что заставило Бёртона принять их за евразийцев. Разумеется, в том случае, если они вообще происходят с Земли.
Только двое — Лога и Танабар — назвали свои имена во время предшествовавшего краткого допроса. Ни одно из этих двух имен не показалось Бёртону относящимся к известным ему языкам, а их он знал больше сотни. Однако языки меняются и, возможно, эти люди пришли из пятьдесят второго столетия нашей эры. Сказал же ему один из их агентов, что он происходит именно из этого времени. Но ведь Спрюсу тогда угрожала пытка, и очень вероятно, что он просто врал.
Лога был одним из немногих обладателей сравнительно светлой кожи. Поскольку он сидел, а здесь (как и прежде) отсутствовал какой-либо материальный предмет для сравнения масштабов, то его рост было трудно определить — он с равным успехом мог оказаться и высоким и низким. Тело казалось плотным и мускулистым, а грудь поросла густым рыжим волосом. На голове волосы тоже были ярко-рыжие. Черты лица неправильные, но сильные — выдающийся вперед подбородок с глубокой ямкой; массивные челюсти; крупный орлиный нос; густые светло-желтые брови; широкие, полные губы и темно-зеленые глаза.
Другой светлокожий мужчина — Танабар — определенно был лидером. Сложением и чертами лица он походил на Логу, и они вполне могли бы оказаться родными братьями. Однако волосы у него были гораздо темнее. Один глаз зеленый, причем редкого, похожего на цвет листьев оттенка.
Другой глаз прямо сразил Бёртона, как только Танабар впервые повернулся к нему лицом. Вместо второго зеленого глаза, увидеть который он ожидал, на него смотрел драгоценный камень. Выглядел он как невероятно крупный голубой бриллиант, как сверкающая множеством граней драгоценность, вставленная прямо в глазницу.
Каждый раз, когда камень обращался на него, Бёртон ощущал какую-то растерянность. К чему это приспособление? Не видит ли он в Бёртоне чего-то такого, чего нельзя различить обыкновенными глазами?
Из двенадцати пока высказались лишь трое: Лога, Танабар и тоненькая, но обладающая отлично развитым бюстом женщина с большими голубыми глазами. Из того, как с ней разговаривал Лога, Бёртон сделал вывод, что они, должно быть, супруги.
Глядя на них из партера, Бёртон заметил, что над головой каждого из сидящих, включая и его собственное второе «я», низко-низко нависали странные сферы. Они быстро вращались, непрерывно меняя тона, и время от времени выбрасывали из себя яркие шестигранные отростки — зеленые, голубые, черные и ослепительно белые. Потом эти «руки» снова втягивались в сферы, но только для того, чтобы сейчас же появиться вновь.
Бёртон попытался было установить связь между вращением сфер и изменением цвета их отростков с личностями тех трех и себя самого, с их внешностью, тональностью голосов, смыслом произносимых слов и испытываемыми эмоциями. Однако никаких таких связей он не обнаружил.
В тот раз когда эта сцена происходила в реальности, Бёртон не мог видеть собственной ауры.
Реплики сегодня были не совсем такими, как в тот раз, когда события происходили в действительности. Похоже, Повелитель Снов на этот раз переписал сценарий заново.
Лога — рыжеволосый мужчина — произнес:
— Мы поручили группе своих агентов разыскать вас. Их было очень мало, особенно если учесть, что на берегах Реки в настоящее время обитают тридцать шесть миллиардов шесть миллионов девять тысяч сто тридцать семь кандидатов.
— Кандидатов на что? — спросил тот Бёртон, что сидел на сцене. В первый раз он этой реплики не подавал.
— А это уж наше дело знать, а ваше — выяснить, — отозвался Лога. Его нечеловечески белые зубы сверкнули в широкой усмешке. Он продолжал: — Нам не приходила в голову мысль, что вы будете ускользать от нас, совершая частые повторные самоубийства. Шли годы. У нас были другие важные дела, и мы отозвали агентов, занятых в деле Бёртона, как мы его назвали, за исключением немногих, занявших позиции на обоих концах Реки. Потом каким-то образом вам удалось получить сведения о Полярной Башне. Позже мы узнали — каким именно.
Бёртон-зритель подумал: но узнали вы это, конечно, не от Икса!
Он попытался подобраться поближе к актерам, чтобы получше их рассмотреть. Кто же из них этот этик, который разбудил его в предвоскресительной камере? Который пришел к нему в ту ливневую, пронизанную зигзагами молний ночь? Который предложил ему помощь? Который был предателем и которого Бёртон знал лишь под кличкой Икс?
Он вступил в борьбу с влажным холодным туманом, таким неощутимым и в то же время таким же необоримым, как магические узы, сковывающие чудовищного волка Фенрира[3] до наступления Рагнарока — времени гибели богов.
Лога продолжал:
— Мы все равно нашли бы вас — так или этак. Видите ли, каждая капсула в восстановительной камере — так называется это место, где вы неожиданно для нас пробудились во время фазы, предшествующей воскрешению, — снабжена автоматическим счетчиком. Любой кандидат, у которого число смертей намного превышает среднее, рано или поздно становится объектом исследования. Обычно это случается скорее поздно, так как у нас не хватает рабочих рук.
Мы не имели представления, что именно вы являетесь тем, кто набрал такое неимоверное число смертей — семьсот семьдесят семь. Ваша капсула была пуста, когда мы осматривали ее во время нашего статистического исследования. Два техника, которые видели вас проснувшимся в предвоскресительной камере, опознали вас по вашей фотографии.
1
Ричард Фрэнсис Бёртон (1821–1890) — знаменитый английский исследователь Африки (открыл озеро Танганьика), лингвист, один из первых переводчиков «Тысячи и одной ночи» на английский язык. (Здесь и далее примеч. пер.)
2
Складка у внутреннего угла глаза, характерная для представителей монголоидной расы и некоторых групп негроидной.
3
Персонаж скандинавской мифологии. Сын Локи. Скованный богами волк Фенрир должен вырваться на свободу, и с этого события начнется гибель богов.