Страница 27 из 36
УПК РФ исключил принцип объективности, всесторонности и полноты исследования обстоятельств дела, а значит, освободил суд от этой обременительной обязанности. Разумеется, тогда исключается и необходимость суда по установлению истины по делу, и обязанность реагировать на выявленные в ходе судебного разбирательства новые эпизоды преступной деятельности подсудимого и его возможных соучастников. Нет в УПК и прямых указаний на обязанность суда (судьи) участвовать в доказывании»186.
Утверждения о необходимости освободить суд от обязанности установления истины выглядят убедительными лишь на первый взгляд, ибо не согласуются с традиционной парадигмой российского уголовного процесса. Внешне привлекательная идея о том, что доказывать должны стороны, а суд разрешать вопрос о доказанности вины, может быть последовательно реализована лишь при условии, что стороны обладают равными возможностями в собирании и представлении доказательств. Именно так обстоит дело в уголовном процессе англо-саксонских стран, где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме, тогда как оперирование доказательствами начинается непосредственно в суде.
Можно согласиться с теми авторами, которые считают, что сущность состязательности сторон состоит не только в разграничении функций обвинения и защиты, наделении их равными процессуальными правами в судебном разбирательстве и отделении их деятельности от суда, но и в том, что суд гарантирует справедливое и беспристрастное разрешение дела, обеспечение сторон равными процессуальными правами для доказывания своих позиций, создает необходимые условия для повышения их активности в процессе доказывания187.
Провозглашая возврат к лучшим традициям дореволюционного российского уголовного процесса, авторы реформы проигнорировали то обстоятельство, что Устав уголовного судопроизводства 1864 года предусматривал обязанность суда принять меры к установлению истины независимо от желания сторон, в том числе и признания обвиняемого188.
Критический анализ статьи 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства» заостряет вопрос о необходимости иметь в уголовном судопроизводстве четко выраженную цель и о недопустимости ее отождествления со средствами, в частности с принципом состязательности.
Как справедливо отмечено в литературе, «с принятием нового УПК официальную поддержку получила крайняя форма состязательности в уголовном процессе, характеризующаяся отказом от установления истины, достаточно пассивной ролью суда в доказывании, фактическим возложением обязанности доказывания на стороны»189.
Еще более категорично говорит об этом Ю. К. Орлов: «Устранение суда из числа субъектов доказывания резко снижает шансы на установление истины. Нельзя превращать суд в беспристрастного арбитра, фиксирующего победителя в споре. Все-таки уголовный процесс – это не спортивная борьба, где задача арбитров лишь определить сильнейшего. Целью доказывания должна оставаться истина, а не присуждение приза победившей стороне»190.
При таком подходе действительно виновное лицо может стать «юридически невиновным», а невиновный человек – «юридически виновным». Все зависит от степени юридической обоснованности тезиса стороны. Здесь налицо абсолютизация, идеализация юридической формы и недооценка, игнорирование фактической стороны дела, т. е. объективной истины, представляющей собой диалектическое единство формы и содержания.
Состязательность сама по себе, на мой взгляд, не должна быть самоцелью. Ее суть и назначение определяются прежде всего задачами, изначально стоящими перед уголовным судопроизводством. «В условиях разгула преступности, правового беспредела и высокой коррумпированности государственного аппарата, – обоснованно замечает Ю. К. Орлов, – нужно не уменьшать число гарантий справедливого правосудия, а максимально их увеличивать, и уж, как минимум, сохранить то, что давно привилось и оправдало себя на практике. Слишком велик риск ставить правосудие в зависимость от компетентности лишь обвинителя и защитника, профессиональная квалификация которых нередко оставляет желать лучшего»191.
Практика, поскольку она отражает объективную реальность, объективную сущность и связь вещей, является критерием истины. И в этом качестве практике борьбы с преступностью чужда неясность, неопределенность, когда разрушается, искажается предметный смысл понятий. Она не приемлет предположительности в качестве основы разрешения уголовных дел. За юридическими понятиями, например «истина», «ложь», должна стоять определенность. Каждое понятие – это форма, сущностное содержание предмета, явления. Если же понятия, к примеру, «виновный» или «невиновный», не наполнены соответствующим содержанием, то получается чистейший формализм. Это происходит тогда, когда форма отрывается от своего содержания: фактически невиновного именуют виновным невзирая на отсутствие судебных доказательств его виновности, когда недоказанное выдают за доказанное.
Действительно, в вероятностно-юридическом уголовном процессе отличие между истинным и неистинным, между субъективным и объективным, вероятностью и достоверностью не будет по-настоящему конкретизировано, а напротив, смазано, затушевано. К этому ведет субъективно-вероятностную однополюсность такого процесса, ибо в нем нет необходимой противоположности – полюса объективности, достоверности.
Здесь за пределы юридически обоснованной «истины сторон», «истины состязательно-юридического судоговорения» не выйти. Истина, стало быть, зависит от субъекта, она – на стороне победителя. В таком процессе есть отдельное, но нет общего, тогда как необходимо их диалектическое единство и взаимодействие. В противном случае уголовно-процессуальная система будет несовершенна, однобока, перекошена в сторону субъективизма, усмотрения сторон, а значит, благоприятна для судебно-следственных злоупотреблений и ошибок, нарушений законных прав личности в уголовном судопроизводстве.
В нашем историческом прошлом было время, когда активно претворялся в жизнь принцип приоритета государства над личностью, в том числе и в уголовном судопроизводстве. В настоящее время, когда действует демократический УПК РФ, законодатель, по сути, шарахнулся в другую крайность – закрепил концепцию приоритета интересов личности над государством. В этой связи В. В. Лунеев не без оснований отмечает, что «авторы УПК под влиянием застойного синдрома 1937 г. решали политический вопрос не об эффективной защите граждан от преступников, а о защите преступников от “кровожадных” следователей и прокуроров»192.
В УПК РФ отсутствует указание на борьбу с преступностью (раскрытие преступлений), установление истины, неотвратимость ответственности реально виновных. Борьба с преступностью, неотвратимость наказания за содеянное, установление объективной истины должны быть целями уголовного судопроизводства. «Нельзя добиться успеха в борьбе с преступностью, не борясь с нею»193.
Обоснованное непонимание и опасение вызывает освобождение суда от обязанности защиты публичных интересов и активных поисков истины при рассмотрении обстоятельств дела. Поэтому не может быть оправдана инертная роль суда в процессе доказывания, поскольку субъектом формирования доказательств может стать и судья, активно участвующий в установлении фактических обстоятельств рассматриваемого уголовного дела.
Значит, за судом необходимо сохранить полномочия по активному исследованию представленных сторонами доказательств, предоставить право по собственной инициативе производить необходимые следственные действия, связанные с проверкой достоверности и допустимости представленных сторонами доказательств, а также по истребованию данных, характеризующих личность подсудимого, необходимых для правильной квалификации преступления и назначения наказания, адекватного содеянному.
Есть еще одно соображение в пользу сохранения за судом обязанности по установлению истины в процессе доказывания. Оно связано с необходимостью обеспечения прав слабой стороны. Так, например, в случаях, когда в деле не участвует защитник, а подсудимый по причине юридической безграмотности проявляет пассивность и не выясняет важных обстоятельств по существу дела, суд должен сделать это в интересах всесторонности их исследования. Иное выглядело бы как крайний формализм и пренебрежение законными интересами личности.