Страница 32 из 78
— Ничего! Оботрется, отшлифует острые углы и будет, как сказал бы Шумилов, настоящий солдат. Люблю занозистых.
— Имей в виду: повар на заставе главная фигура, — поучал Денисенко Ивана Хромцова, работавшего до призыва на Харьковском тракторном заводе. — Я сам два года поваром отчебучил…
— Что же это получается, товарищ старшина? Я тракторы на заводе делал, а здесь придется разные окрошки да тефтели варганить, — не то в шутку, не то с обидой говорил харьковчанин.
— Я до службы в Запорожье сталь варил, а здесь— борщи, пироги, даже вареники. Это как, по-твоему?
— Если сталь была похожа на вареник, а вареник на сталь, то большой мудрости для этого не надо, — съязвил новый повар.
— Значит, быть тебе поваром! — рассмеялся Денисенко. — Я так понимаю: нет лучшей приправы к еде, как умная шутка.
— Что ж, попробуем, — усмехнулся Хромцов и приступил к изучению кулинарной мудрости.
Прибывший из школы сержантов командир отделения Петр Воронин прошел до призыва в армию хорошую выучку в коллективе уральских металлургов. Высокий, тонкий, он молча прислушивался к остротам Иванова и краснел от возмущения.
Но вот закончили перестановку людей, отпраздновали проводы старослужащих, и молодые бойцы уже самостоятельно вышли на охрану границы. На первых порах каждый наряд возглавлял кто-нибудь из сверхсрочников или командиров.
Байда, решивший взять под свою опеку излишне развязного и невыдержанного новичка, возглавил наряд в составе Иванова и Нурмухаметова. Вышли на правый фланг, на стык с двадцать девятой.
Ночь выдалась темная. Тяжелые тучи, подгоняемые порывистым ветром, быстро надвигались со стороны Румынии, изредка сбрасывая отдельные капли, словно встряхивались над головами. Потом зачастил настоящий осенний дождь, холодный и колючий.
«И кому придет охота в такую погоду да еще через реку совать нос на нашу сторону? — поеживаясь от хлеставшего по лицу и рукам дождя, думал Иванов. — Шпион ведь тоже не из железа; дурак он что ли — лезть в такую слякоть?.. А начальники здесь тоже, видно, хорошие… Хоть бы шалашик какой сколотили…»
От этих неприятных мыслей все больше злился боец, но высказать их при политруке не решался.
Почти так же рассуждал и Тодор Падурару, сидя на опушке леса на другой стороне Днестра. Когда стемнело, его привел сюда «добрый майор», объяснил еще раз, что от него требуется, и посоветовал:
— Не спешите. Сперва хорошо высмотрите, что делается на той стороне, ведь это граница, а потом с богом, — сказал на прощанье и оставил одного с грустными раздумьями о событиях последних дней.
«Попробуй высмотри в такую темень… — поморщился Тодор, — Конечно, майор много сделал для моей семьи, услужить ему долг велит. А здесь и услуга небольшая: сходить за Днестр, встретиться в Ольховом с его знакомой и передать ей кое-что. Только и всего».
Не столько умом, сколько сердцем он чувствовал что-то неладное в странном поручении майора, но духу не хватило отказаться. Стараясь не шуметь, он сталкивает в воду лодку и осторожно, без всплесков правит одним веслом наперерез течению. Вот и чужой берег. Все оказалось совсем несложно. Теперь только лодку спрятать, но и это дело привычное: побольше наложить камней и затопить, где поглубже. Ночью не заметят. А на рассвете обратно.
А может, не следует спешить? Очень хочется Тодору посмотреть, как живут люди при большевиках, которых так ругают в румынских газетах.
Затопив лодку, он прислушался и, прячась между кустами, начал взбираться по обрыву к селению. Дождь притих, немного посветлело. Идти было трудно, промокшая свитка давила на плечи…
Острые глаза Тагира заметили лодку еще на середине реки. Он подполз к политруку и зашептал:
— Лодка идет к берегу…
— Вижу, — ответил тихо Байда и, заметив, что находившийся немного правее Иванов уже приподымает винтовку, шепотом приказал: — Отставить и не двигаться…
Когда нарушитель преодолел крутизну обрыва, Иванов не выдержал:
— Уйдет же, товарищ политрук! Разрешите, я его хлопну…
— Не горячись. Оставайтесь оба здесь и продолжайте наблюдение. Возможно, он не одни. А я иду на преследование. Без приказа поста не оставлять. Старшим назначаю… — Байда помедлил, как бы взвешивая, кто из них надежнее. — Вас, товарищ Нурмухаметов.
Иванов проглотил обиду, а когда политрук скрылся, недовольно пробурчал:
— Нянчится с ним политрук, а он возьмет да и сбежит. Тоже Шерлока Холмса разыгрывает…
— Молчать и вести наблюдение! — цыкнул на него Тагир.
— А что наблюдать? Тоже мне командир выискался…
Антон шел по следу. Падурару спустился в густо поросший орешником овраг, присел под кустом, отдышался.
Неожиданно у Днестра раздались выстрелы.
«Еще гость или соседи обнаружили след?» — недоумевал Байда.
А Падурару вскочил и побежал по оврагу, сколько позволяли ему силы. Выбравшись из леса, он свернул к темневшему высокому зданию мельницы.
Дозорные двадцать девятой заставы обнаружили след на стыке и дали сигнал тревоги. Иванов и Нурмухаметов видели, как появилась тревожная группа соседей и пошла по обнаруженным следам.
— Предупредить их надо, что нарушителя уже преследуют — схватился Иванов, но Тагир бросился к нему и прижал к земле.
— Не смей! Сказано — наблюдать, пока не сменят…
Заслышав сигнал тревоги, Кольцов тоже выслал группу во главе с Великжановым. Она встретилась с соседями на том месте, где отдыхал Падурару, и все вышли по следам к Ольховому.
Байда приказал Великжанову со своей группой продолжать наблюдение за домом, где скрылся нарушитель, и поспешил на заставу. Только теперь он почувствовал, что его лихорадит, рассказал Кольцову о случившемся и ушел на квартиру. Надо же переодеться и хоть немного отдохнуть.
Но почти следом прибежал за ним посыльный — на заставу приехал комендант участка.
— А я думал, что вы, политрук, уже усвоили азбучные истины нашей службы, — сердито набросился Анатолий Федорович, заикаясь больше обычного. — Одному идти на преследование! Мальчишество!
— Снимать наряд я не мог, оставлять одного, из новичков тоже не рискнул… — начал оправдываться Антон.
— Он не рискнул! А собой рисковать можно? Всыпать бы вам… — Птицын готов был обрушить на политрука поток упреков, поучений, но, заметив, как тот еле держится на ногах, вдруг оборвал: — Э-э, с-соколик, да ты весь горишь… Вызвать врача!
— Температура высокая. Боюсь, что воспаление легких, — доложил вызванный Попович. — Нужен постельный режим.
Байду увели на квартиру. Кольцов вступился за своего друга:
— Напрасно вы на него напали, товарищ капитан. Правила не могут предусмотреть всех случаев…
— Без тебя знаю, но поощрять подобные явления не могу. И тебе не советую. — Он еще долго не мог успокоиться, прорыв нарушителя не сулил ему ничего хорошего на ближайшие дин.
Напутанный стрельбой на границе, нарушитель не пошел в домик Софьи Крукович, а свернул к мельнице и притаился среди разного хлама в полуподвальном помещении. «Наверное, лодку обнаружили. Так и до меня могут добраться, — тревожился Падурару, — скорей бы рассветало, а там соберется базар, можно запутать следы».
Именно для этого и выбрал Шмитц базарный день.
«В случае каких-либо неприятностей, не ходи в дом Софьи ее можешь встретить на базаре».
…Наряд Кирилла Великжанова скрытно преследовал нарушителя до окраины Ольхового, но по дороге к мельнице тот исчез, растаял в темноте, как призрак. Вызвали из неподвижного наряда Нурмухаметова с собакой, но после продолжавшегося почти до утра дождя ищейка следа не взяла.
Подняли на ноги всех отдыхающих бойцов. Молодые ребята ходили пристыженные: так опозориться в начале службы!
— Теперь ищи иголку в стогу сена. — сердито ворчал Иванов — Говорил же я политруку, что того бандита надо было сразу прихлопнуть..
— Ничего ты не понимаешь, Вася. Убить человека не трудно. А может, сведения, которые он нес кому-то, важны для интересов всей страны? Нарушителя надо брать живым и заставить его раскрыть планы наших врагов. — питался объяснить Великжанов.