Тарутинское сражение

«Часов в 6 утра, — вспоминал Колачковский, — все было тихо. Наша кавалерия начала разнуздывать коней, пехота составила ружья в козлы и собиралась готовить утром завтрак, как внезапно из лежащего против нас леса прозвучало несколько пушечных выстрелов. День еще чуть брезжил»[327].

Атака лагеря при Виньково

Перед восходом солнца, ближе к 7 часам утра, русские войска устремились в атаку. Беннигсен приказал поручику Баранову, командиру четырех орудий легкой роты № 8, при выходе из леса дать залп, а Пиллару вывести на открытый участок егерей и прикрыть ими орудия. Выстрелы артиллерии должны были быть знаком для отряда Орлова-Денисова к обходу левого фланга неприятеля и, одновременно, сигналом 4-му пехотному корпусу начать движение к выходу из леса на соединение с 6-м корпусом Дохтурова[328].

В своих записках Беннигсен отмечает, что несколько состоявших при нем офицеров, «движимые нетерпением», выехали на опушку леса и были замечены неприятельскими ведетами, которые, подняв тревогу, сделали три выстрела из орудий, раньше, чем русские артиллеристы успели выйти из леса. «Это, — пишет Беннигсен, — оказалось выгодным для нас, так как наши колонны приняли эти выстрелы за условный сигнал, который мы должны были дать со своей стороны»[329]. Описание этого происшествия не встречается в дневниках и воспоминаниях других участников сражения, но, как бы то ни было, выступившие под прикрытием егерской бригады из леса орудия русской артиллерии открыли огонь по неприятельскому лагерю. Одна из гранат упала в расположение 3-го вюртембергского конно-егерского полка и разорвалась вблизи Рооса, не причинив вреда[330]. Другое ядро убило лошадь в запряжке фургона, стоявшего рядом с палаткой командира 2-го карабинерского полка[331].

Примерно в то же время, когда части 2-го корпуса вступили в бой, на левый фланг неприятеля обрушилась кавалерийская колонна. Не дождавшись сигнала к атаке и опасаясь быть обнаруженным, Орлов-Денисов выдвинул свои полки из леса и устремился на лагерь противника[332]. Это позволило ему, преодолев расстояние примерно в 3 км, напасть на отряд Мюрата почти одновременно с пехотными колоннами правого фланга.

В лагере, на левом фланге противника началась паника. С фронта вела огонь русская артиллерия, а с тыла и флангов наседали казаки, рассыпавшиеся на пространстве между рекой Чернишней и ручьем Десенка. Стоявшие на левой стороне ручья части 2-го резервного кавалерийского корпуса Себастьяни (2-я легкая и 2-я тяжелая дивизии) начали отступление к польским войскам. Об этом движении Росс писал: «Быстро сели мы на коней, которые после полуночи всегда стояли у нас взнузданными; оглянувшись, мы увидели неприятельские ряды уже перед нашим лагерем, а позади него большими отрядами носились казаки. Русские пушки развали сильный огонь, прежде чем успела тронуться с места хоть одна из наших — ибо половина лошадей у нас пала — и прежде чем успели собраться небольшие наши ряды»[333].

В наиболее тяжелом положении оказались полки 4-й тяжелой кавалерийской дивизии корпуса Себастьяни (1-й и 2-й карабинерские, 1-й кирасирский).

О.Ф. Себастьяни (1772–1851).

В самом начале атаки казаки захватили стоявшую за лагерем без всякого прикрытия неприятельскую артиллерию (3-я и 4-я роты 1-го конно-артиллерийского полка и прикомандированная из 4-го кавалерийского корпуса 1-я рота польской конной артиллерии, всего 18 орудий)[334]. При этом, по свидетельству капитана 5-го польского конно-егерского полка Г. Дембинского, пьяные артиллеристы сумели сделать лишь один выстрел из 18 заряженных орудий[335]. К этому эпизоду, вероятно, относится описанный в наградном списке подвиг есаула Грекова 18-го полка Костина, который, командуя сотней казаков, «при ударе на неприятельскую батарею первый вскочил на оную, переколол канониров и завладел одним орудием»[336].

А. Ежов. Атака Донских казаков против 1-го кирасирского полка, 18 октября 1812 г.

«Многие офицеры и солдаты, — отмечал Колачковский, — погруженные в сон после ночной попойки, не успели добежать до лошадей. Кое-как удалось собрать остальных и выстроиться за деревней (Тетеринкой — В.Б.)»[337]. Несмотря на внезапность атаки и царившую в лагере противника панику, части 4-й дивизии сумели все-таки построиться и вступить в схватку. В «Рукописи карабинеров» этот эпизод описан следующим образом: «На биваках царили беспорядок и смятение; в первый момент люди смешались с лошадьми между повозок и экипажей, но, благодаря твердости духа карабинеров, вскоре был наведен порядок. Без страха, сохраняя спокойствие и хладнокровие, столь необходимые и столь трудно достижимые при подобных случаях, 1-й полк, несмотря на то, что его ряды не были полностью сформированы, слыша позади громкое „ура“ русской кавалерии, вовсе не собирался останавливаться. Три его маленьких эскадрона, последовательно меняя направление, устремились на массы противника, орудуя палашами и круша все, что было перед их фронтом, достигли высоты, которая должна была послужить позицией для наших войск». В то время, как 1-й карабинерский полк атаковал появившихся в тылу лагеря казаков, 2-й карабинерский и 1-й кирасирский полки предприняли попытку спасти свою артиллерию. Но когда они пробились к месту, оказалось, что большинство орудий уже были увезены казаками, а те, которые остались, не имели запряжек. Полки 4-й дивизии стремились удержаться на своих позициях, ожидая поддержки и отбиваясь от наседавшей со всех сторон русской конницы, численность которой постоянно увеличивалась[338].

А. Лалоз. Тревога на бивуаке легкой кавалерии, 1812 г.

Атаку казачьих полков поддерживали находившиеся в составе колонны Орлова-Денисова части регулярной кавалерии, пехоты и артиллерии. Кроме того, на начальном этапе сражения к левому флангу этой колонны примкнул Тобольский пехотный полк с тремя орудиями легкой артиллерии. Командовавший этими силами Вюртембергский, выйдя из леса, поддержал нападение, устремившись «на неприятельских кирасиров, старавшихся прикрыть от казаков расположение Мюрата»[339].

По всему лагерю неприятельские войска спешно готовились к отражению внезапного нападения. Прикрытые рекой Чернишней, они были в большей безопасности. Тирион, служивший вахмистром во 2-м кирасирском полку 1-го кавалерийского корпуса, вспоминал, что «первый шум, за которым быстро последовали звуки выстрелов, указал нам, что мы атакованы неприятелем. Живо вскочили мы на коней, ежеминутно ожидая атаки, но таковой не последовало; все силы русских устремились на наших соседей (корпус Себастьяни — В.Б.), которые не были, подобно нам, ограждены с фронта оврагом ручья, перейти который впереди нас и скрытно от наших постов было не только трудно, но и прямо невозможно»[340].

Вместе с тем, в начале сражения отдельные отряды казаков обошли расположенные на левом фланге неприятеля полки и пытались развить успешно начатое наступление. Например, эскадрон лейб-гвардии Казачьего полка под командованием ротмистра Чеботарева после нападения на неприятельскую батарею, где было захвачено одно орудие, «продолжая далее поражать бегущего и расстроенного неприятеля, напал на его пехоту, разбил и взял в плен более ста человек, но, бывши уже отрезанным многочисленным неприятелем, пленных всех на месте переколол и переранил, сам же с командою и орудием пробился через всю неприятельскую линию вперед, к нашим аванпостам»[341]. В этот критический для противника момент Мюрат не потерял присутствия духа и сумел организовать сопротивление, используя стоявшие на правом берегу Чернишни части 1-го резервного кавалерийского корпуса. «Он, — вспоминал Тирион, — бросался на все биваки, собирая всех попадавшихся ему всадников и, как только успевал набрать таковых с эскадрон, так мгновенно бросался с ними в атаку. Наша кавалерия обязана своим спасением именно этим последовательным и повторенным на нескольких пунктах атакам, которые, остановив неприятеля, дали войскам время и возможность осмотреться, собраться и пойти на неприятеля».

327

Колачковский. С.63.

328

Известия. С. 152–153; Беннигсен. № 9. С.520.

329

Беннигсен. № 9. С.520.

330

Роос. С.75.

331

Le Manuscrit des carabiniere. P.537.

332

Михайловский-Данилевский 2. Ч.З. С. 224–225.

333

Роос. С. 75–76.

334

Вильсон. С. 183; Васильев. С.52.

335

Васильев. С.62.

336

Кутузов. 4.2. С.27.

337

Колачковский. С.63.

338

Le Manuscrit des carabiniers. P. 537–538.

339

Вюртембергский. С.63.

340

Тирион. С.33.

341

РГВИА, ф.103, оп.208а, св. О, д.6, л.43об.-44.