Страница 15 из 16
Необычность успеха нельзя объяснить мастерством и искусством профессионала, по сути, он все делал так, как предыдущие известные хирурги, использовав их опыт и знания, но совершил чудо. В мире много талантливых ученых, художников, поэтов, но чудо среди них совершают единицы – гении. Видимо, Алексею Ивановичу тоже присуща гениальность, которую он считает неосознанной, размышлял Саша.
Утром следующего дня все участники будущей операции собрались у шефа. На стене засветился большой экран компьютера, а на нем крупным планом лежащая на операционном столе пациентка.
– Александр, прошу вас, – спокойно произнес академик Гурфинкель.
Саша встал возле стола лицом к компьютеру, по обе стороны расположилась первая группа хирургов.
– Как себя чувствуете? – спросил пациентку.
– Хорошо, – ответил компьютер.
– Пульс, дыхание, давление, электрокардиограмма, индекс сворачиваемости и остальные показатели на экран.
Экран сообщил голосом все требуемые данные, а затем показал их цифрами и соответствующими кривыми.
– Приступить к наркозу.
Компьютер изобразил весь процесс наркоза, а через время сообщил о нормальном состоянии матери и плода. Саша дал команду начать операцию, и первая группа хирургов приступила к своим обязанностям, сообщая компьютеру все свои действия, а тот периодически повторял: «По схеме» и редко «Отклонение». В случае последнего Саша вносил коррективы, и операция шла без спешки по заданному режиму времени, с постоянной сменой групп хирургов, которые четко выполняли свои обязанности на высоком профессиональном уровне, создавая впечатление интеллектуальных автоматов-роботов. Шероховатости начались при отделении от плода нескольких слоев, окутавших его, неестественных тканей, относимых раньше в аналогичных случаях к недоброкачественным. Процесс осложняло отсутствие четкой границы между ними и кожей плода, что могло привести к микротравмам плода или остаткам на его коже клеток сомнительной ткани. Саша вспомнил о соединительнотканной пленке, проходящей там, и дал соответствующие указания компьютеру.
Репетиция операции на компьютере закончилась на пять минут раньше заданного времени, шеф провел разборку действий всех участников и в целом их одобрил, осталось приобретенный опыт и знания удачно применить на опыте, что Саша ждал с нетерпением со дня на день. Он ложился рано спать и вставал пораньше, не желал внезапности, но был ко всему готов, знал, что по закону подлости все плановые операции начинались экстренно, но в данном случае все свершилось по плану. Он, как всегда, пришел на работу на полчаса раньше и не был удивлен вызову к шефу, где застал почти половину участников операции, остальные собрались через пять минут. Шеф пригласил всех мыться. Перед началом операции, когда все было готово для наркоза, он уже возле операционного стола, повернув голову в сторону Саши, обратился к больной:
– Госпожа Фира, как вы себя чувствуете?
– Хорошо.
– Это доктор Саша, я вам о нем рассказывал, если не возражаете, он сегодня у нас главный.
Саша чуть нагнулся над ней, ее большие карие глаза с любопытством пробежали взглядом по его лицу, а затем изучающе встретили его прямой, обнадеживающий взгляд выразительных добрых очей, и она улыбнулась:
– Он не подведет.
Ни Саша, ни остальные участники не подвели шефа и красавицу Фиру, они спасли ей жизнь и, по сути, подарили сына, осчастливив материнством. Когда работа хирургов завершилась, он вопросительно взглянул на шефа, тот кивнул головой и Саша отдал команду вывести больную из состояния наркоза, а сам, встав у ее изголовья, наблюдал за ней. Ее бледное лицо со временем начало слегка розоветь, дрогнули веки, но глаза оставались закрытыми, она пыталась что-то сказать, но губы только шевелились, а звука не было. Он рукой слегка погладил ее щеки, она с усилием приоткрыла глаза и сквозь легкую дымку увидела расплывшееся в улыбке лицо Саши, пыталась сама улыбнуться. Шеф подошел ближе, а Саша на один шаг отступил.
– Как самочувствие? – спросил больную и кивнул Саше в сторону больной. Она утвердительно кивнула головой.
– Поздравляю с сыном, чуть позже вам его принесут, – сказал Саша, улыбаясь.
Крупные слезы покатились по ее щекам, он вытер их салфеткой и снова улыбнулся, а шеф показал рукой на выход, и они покинули операционную. В кабинете у шефа все выпили по рюмочке коньяка, закусили виноградом и яблоком и, кроме Саши, были отпущены домой.
– Нам бы по рюмочке еще, да нельзя, надо быть на страже.
Раздался звонок из компьютера, академик включил большой экран и усиленный звук. Появилось уставшее лицо Алексея Ивановича и зазвучал бодрый голос:
– Шалом, я смотрел по Скайпу, скажу честно, завидую.
– Ты сделал две, а мы только одну, есть у тебя, Алеша, совесть?
– Завидую твоим мобильным хлопцам и условиям труда, рад, Сашко тебя не подвел, а в целом сделано профессионально, узнаю твой почерк.
– Писал твой ученик.
– С этого дня он и твой.
– Не откажусь, а пока у него еще много дел. Скажи, Алеша, когда ты в Тарнавке был?
– Ох-хог… не надо без анестезии…
– Хорошо, вместе съездим. Привет всем, мы спешим.
– Понимаю, сам такой.
Связь оборвалась. Они пошли проведать больную. Еще слабая, но счастливая, она улыбалась и глаза светились необыкновенной добротой, что бывает только у счастливых женщин. Шеф задал несколько типичных в данном случае вопросов, и с ней попрощались.
Через два дня утром Сашу позвали к шефу. Сидевший напротив мужчина в дорогом костюме, аккуратно причесанный и с острым взглядом поднялся навстречу вошедшему и что-то сказал шефу на иврите.
– Это муж оперированной, – сказал тот, – он хочет вас отблагодарить.
– Но я же не один.
Шеф перебил его:
– Он знает об этом, но хочет лично вас отблагодарить.
Мужчина подошел к Саше, протянул руку и заговорил по-английски:
– Леви Гроу. Позвольте искренне вас поблагодарить за жизнь очень дорогих мне людей, прошу принять скромный знак внимания.
Саша пожал протянутую руку и с недоумением глядел на Леви и шефа, который скороговоркой почти пропел по-русски:
– Господин Леви богатый человек и меценат, подарок необходимо принять, пятнадцать тысяч «зеленых» вам пригодятся, налоги заплатите.
Саша взял чек и поблагодарил мецената вежливым поклоном, подчеркнув свою независимость, что присутствующие оценили по достоинству.
– Хо-ро-шо, спа-си-бо, – сказал по-русски Леви, вручив визитную карточку и продолжая по-английски, – я и моя супруга будем рады видеть вас в сопровождении близкого вам человека в любое время в нашем доме.
Он снова пожал им руки и удалился, а Саша положил чек на стол, предложив шефу использовать для госпиталя.
– Забери чек, спрячь в карман, воры и у нас имеются, купишь подарки домой, а на госпиталь он дал сто тысяч долларов плюс оплатит операцию и каждому участнику передал чек. Между прочем, как узнал от него, Фира русскоязычная, минчанка, но со мной говорила только на иврите, а его учит русскому, он даже знает, что мы доллары называем капустой, и анекдот о ней рассказал на английском. Дескать, на сообщение сыну о его находке в капусте тот выпалил: «Хорошо, что не в виноградниках, где бы ты столько долларов набрал?»
Шеф даже сам не засмеялся.
– Если не возражаете, проведаю пациентку.
– Не возражаю, а требую, – произнес, улыбаясь той доброй, неповторимой тарнавской улыбкой, которую часто вспоминал Алексей Иванович.
Палата поражала своей идеальной чистотой и нормальным микроклиматом, на журнальном столике и во всех ее углах в высоких красивых вазах красовались свежесрезанные розы от белого до черно-бархатного цвета, издающие нежный аромат. В дорогом, неброском халате светло-розового цвета Фира сидела на деревянной спальной кровати, глядела на спящего малюсенького сыночка и ее лицо озаряла радостная улыбка счастья общения с ним. Насытившийся материнским молоком и довольный постнатальной бесконфликтной жизнью, он безмятежно спал. Она не заметила Сашу за идущей впереди дежурной няней с коляской забирать ребенка, и когда маленький фаэтончик очутился у ее ног, загрустила, но, быстро овладев собой, осторожно подняла мальчика с кровати, нежно, почти не касаясь губами, поцеловала его и, грустно вздохнув, положила в маленькую коляску, которую няня тут же увезла. Фира подняла голову и увидела Сашу, с интересом разглядывающего у журнального столика розы, и улыбнулась.