Страница 105 из 112
С. С. Сулакшин, В. Л. Шейнис, И. Г. Яковенко; специалисты по клиодинамике (теоретической
и математической истории) Л. Е. Гринин (Волгоград),
А. В. Коротаев, С. Ю. Малков, С. Н. Нефедов (Екатеринбург),
П. В. Турчин (Коннектикут—Москва), С. В. Цирель (СПб),
и многие другие (прошу прощения у тех, кого не назвал).
Многим хорошим и умным людям я книгу выслал или передал
через друзей и коллег, но они по разным причинам в обсуждении не
приняли участие — от историка А. Л. Янова (уже в летах и живет
в Нью-Йорке) до бизнесмена М. Б. Ходорковского (сидит в тюрьме).
Все обсуждения без исключения были живые, яркие. Разумеется,
многие были не согласны с моими идеями, иногда даже запальчиво
спорили, но было видно, что никто не оставался равнодушным. Книга
320
явно заинтересовала. А это уже большая радость для автора — годы
работы потрачены не зря.
Дальше книга будет жить своей жизнью. У меня есть серьезные
основания ожидать роста ее значимости, неуклонного расширения
интереса к ней. Все дело в том, что российские циклы отнюдь не
закончились. При каждом последующем витке эта цикличность будет
все больше и больше волновать исследователей. Непременно будут
вестись поиски, исследования внутреннего механизма циклов. А где
эти вопросы были рассмотрены наиболее систематично, на
фундаменте социальной онтологии и наиболее конструктивных
моделей исторической динамики? Именно в книге «Колея и перевал».
Разумеется, с книгой будут спорить, результаты будут опровергать
— без этого никак нельзя. Но обращаться к ней будут непременно, а
может быть, и изучать в университетах. Впрочем, в нескольких местах
этот процесс уже начался. Так что, несмотря на негромкое вхождение
книги в современное интеллектуальное пространство России, на ее
будущую судьбу я смотрю с оптимизмом.
Читайте о книге «Колея и перевал» на моем сайте:
www.nsu.ru/filf/rozov/publ/kol-per.htm, основные идеи и результаты
представлены в открытом доступе:
www.nsu.ru/filf/rozov/publ/preodolenie.htm. Ну а заказать ее можно во
множестве интернет-магазинов, достаточно в любом поисковике
набрать мою фамилию и название книги.
Что вы можете сказать о современной русской философии?
Какие имена бы назвали?
Современная философия в России переживает тот же затяжной
упадок, провальный период, что и мировая философия, но еще со
многими отягощениями: не изжиты последствия советской эпохи,
когда «единственно верная» философия принудительно вдалбливалась
во всех школах и вузах. Марксисты-ленинцы почти повсеместно
«перековались» в православных патриотов-державников,
в «политологов» и «культурологов», что уже дискредитировало
в общественном сознании как патриотизм, так и соответствующие
дисциплины.
Спрашивать философа о значимых современниках — всегда было,
есть и будет делом неблагодарным. Как известно, по-настоящему мы
чтим только мертвых коллег.
Чтобы уйти от всегда сомнительного субъективизма в раздаче
репутационных «слонов», попробую применить операциональный
критерий. К идеям и книгам какого моего российского коллеги я
обращался для прояснения каких-то философских вопросов и чью
321
книгу я всерьез рекомендовал ученикам, готовящим магистерские,
кандидатские, докторские диссертации?
Увы, возникает только одно имя, и я его с удовольствием называю:
Вячеслав Семенович Степин, академик РАН, бывший директор
Института философии РАН. Буквально на днях я рекомендовал моему
магистранту его книгу « Теоретическое знание».
Сразу вспоминаю, что именно со Степиным почти в каждый мой
приезд в Москву у нас были продолжительные философские
дискуссии. Когда я приезжал в институт, он запирал свой
директорский кабинет, мы подолгу беседовали. Оказывается, он читал
все мои последние книги. Мы редко с ним соглашались, но его
искренний интерес к существу дела, солидность философской базы
рассуждений вызывают огромное уважение.
Когда я привозил в Москву Рэндалла Коллинза, Степин
председательствовал на обсуждении книги «Социология философий»,
просидел с нами целый день, потом уже в его кабинете мы с ним и
Коллинзом просидели допоздна и, взбадриваемые крепкими
напитками, продолжали дискуссию.
Многим известно, насколько высоко я ставлю Коллинза, неизменно
восхищающего силой, свежестью и конструктивностью творческого
мышления, но в тот день беседа велась на «поле» Степина. Речь шла о
движущих силах развития экспериментов в естествознании. Главным
движителем развития экспериментальной практики в физике было
либо самостоятельное развитие лабораторного оборудования (тезис
Коллинза), либо автономное развитие физического теоретического
мышления (тезис Степина). Интересно и поучительно было наблюдать,
как Степин, опираясь на свою бесспорную эрудицию в истории
физики, одолевал своими аргументами Коллинза. Это была
интеллектуальная дуэль на самом высоком уровне, и я испытал вполне
патриотическую гордость, видя как наш отечественный философ,
пусть и на своем «поле», опрокидывает фактической и логической
аргументацией возражения звезды американского интеллектуального
мира — Коллинза, который ведь во многом использует стратегию
«собирателя сливок» и иногда поддается авторитету своих источников.
Как вам кажется, правомерно ли применять коллинзовскую
методологию оценки интеллектуальных достижений той или иной
нации к русской философии? Или для каждой национальной
философии требуется аутентичная ей методология исследования и
оценки?
Вопрос странный. Если внимательно прочесть «Социологию
философий» Р. Коллинза, то можно легко убедиться: данная
методология прекрасно работает как для интеллектуалов Древней
322
Греции и Китая, для немецких идеалистов, французских просветителей
и экзистенциалистов, так и для таких экзотических для нас
философских традиций, как японская, арабская и еврейская.
С чего бы это вдруг для России она перестала работать? Может
быть, для российских философов не имеют значения эмоционально
насыщенные ритуалы (дискуссии)? Связи личных знакомств?
Разделение на фракции? Стремления к достижению высокой
репутации? Связи учитель—ученик? Перестройки интеллектуальных
сетей? Сдвиги в организационной основе философского творчества
(кто, где и за что получает заработную плату)? Обнаружение глубоких
затруднений?
Все это, бесспорно, имеет место быть и в наших палестинах, а
значит, и подход Коллинза вполне релевантен. Попытки его применить
уже делались, но, к сожалению, пока без достаточной систематичности
и основательности.
Возможно ли, на ваш взгляд, провести точный водораздел между
свободой воли, свободой мысли и свободой слова на законодательном
уровне (случай 282-й статьи УК РФ)?
Сразу оговорюсь, что не являюсь экспертом в правовых вопросах.
Содержание преступного деяния описывается в данной статье
таким образом: «Действия, направленные на возбуждение ненависти
либо вражды, а также на унижение достоинства человека либо группы
лиц по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения,
отношения к религии, а равно принадлежности к какой-либо
социальной группе, совершенные публично или с использованием
средств массовой информации».
Известны неоднократные злоупотребления этой статьей, когда под
нее подводили общественную критику (как правило, справедливую, но