Вешатель

Автор не расстроился, он ржёт. От отбросов бывает сильное газообразование, так недалеко и до инвагинации кишок и возникновения странгуляционной непроходимости; инфекции, вестимо, тоже имеют место быть. Обтурационная кишечная непроходимость - последствие употребления хоть пищи, хоть отбросов после голодовки. Крендельки принимались не как лекарство, а как качественнная пища, после которой не хочется уже отбросов и, следовательно, не будет заворотка кишок.

"Пелона отпаивала его тёплым молоком, когда он свалился, трясясь от лихорадки".

Она совсем дура? Давать человеку с высокой температурой теплое питье, да еще и молоко, которое может свернуться в желудке. К тому же, в то время уже уверенно знали, что лихорадка - симптом, а не болезнь. И лечили первопричину - что в случае Гуся, скорее всего ОРВИ или кишечная инфекция.

Все дураки, кроме автора рецки. Соляная кислота в желудке "сворачивает" не только молоко. А лихорадочные состояния раньше именно тёплым питьём и лечились. Тогда ведь понятия не имели об этиологии и патогенезе.

"Что может получить город от их повешения? Озерцо дерьма, не больше".

Некорректная метафора. Озерцо - это маленькое озеро. Маленькое, но все же озеро. Не пруд, не лужа. Либо любой из стражников настолько плох, равнозначен паре сотен кубометров фекалий ("не больше", - заботливо уточняет автор), либо он собирался вешать всех стражей сразу, что противоречит описанному им ритуалу.

Это гипербола, есличо.

"Но Чесла, племянница Пелоны, вдруг вопреки правилам раскрыла глаза".

Каким еще правилам? На предыдущей странице глаза никто не закрывал - только "опускали глаза" потому что "ни в коем случае нельзя встретить взор... Вешателя". Это не правило. Просто люди считают, что "он не любит непокорных, смотрящих прямо, подающих голос". Нигде не сказано, что хоть кто-то глаза закрыл и уж тем более, что есть такое правило.

Слышали такое выражение - негласное правило? Суть ясна? Вот это и имелось в виду.

"Чесла увидела Вешателя и стражу, охнула и встала перед тёткой, заслоняя её от смертельного когтя. Снова проревели трубы".

Тут всё хорошо. Вешатель и стража вообще не парятся такой самовольной замене. Хотели Пелону, получили Чеслу. Ладно в данном случае обе Вешателю подходили нормально. Но разве не на каждой такой сходке мать бы бросалась защитить свое дитя (пусть и великовозрастное). И да, башни таки вокруг площади: Вешатель молча показал - и трубы взревели. Т.е. трубачи увидели в толпе палача и безоговорочно узнали его жест. Хотя он мог и "дотемна" выбирать. А в теноте как замечали? Профессиональная интуиция?

Да, не парятся. Какая разница, кого отправят в рагу? Бросается защищать тот, кто отважен и не боится за себя. Малодушие, увы, может быть свойственно всем. Пелона не видела, на кого указал Вешатель. А трубачи всё видят - это их работа.

"кондитерша легла ничком, видимо, не собиралась жить после утраты племянницы".

Я все понимаю, драматичность момента, но простите - это всё-таки племянница, не родная дочь. Пелону и Чеслу связывают настолько сильные чувства, что одна приносит себя в жертву, а другая оказывается морально раздавленной? Может стоило хоть как-то намекнуть об этом в предыдущем тексте? Чтобы это не взрывало мозг неожиданным сюжетным заворотом?

И чо? Пелона одинока, Чесла ей вместо дочери. И почему племянницу нельзя любить так же, как и дочь? Всё дело в способности любить: только себя и своё или кого-то ещё.

"нужно увести... Пелону с площади... чтобы стража её вместе с мертвяками сволокла".

С какими "мертвяками"? Публично убили только одну молодуху. Чеслу прилюдно не казнили (что в принципе уже странно). Да и вообще, почему это опасно. Ну встрепенётся она, запротестует. Её и отпустят.

Ещё двое померли от сердечного приступа. Диагноз не указывался, было сказано про синюшные лица. Вроде бы.

"Пелона посмотрела на своего выкормыша так, будто впервые увидела".

Некорректное использование фразеологизма. "как будто впервые увидел" применяется в ситуации, когда объект демонстрирует себя в совершенно новом, непривычном для смотрящего свете. Гусь не сказал и не сделал ничего такого уж необычайного. Мне кажется, автор хотел сказать, что Пелона посмотрела на него ошеломленно, вырванная его словами из кататонического провала.

Кажись, так.

"А почему Вешатель указал на тебя? - вдруг спросил Кроль

"Подкармливаю бродяжек, не даю умереть с голоду неимущим, - начала кондитерша"

Я, конечно, понимаю, что надо двигать сюжет и пояснить читателю мотивацию Вешателя (чтобы порядок был), но Кроль живя в городе с рождения и являясь по сути именно что "неимущим" и "бродяжкой", "вездесущим и неистребимым, как мухи над торговыми рядами", не может не знать точки с халявной раздачей сладкого. Так же как не может не знать, по каким признакам выбирают жертв.

Кроль ещё не поумнел и не понял причинно-следственных связей. Ему, как всем тупым, нужно объяснять.

"Она бы не смогла жить такой же, как все, - пробормотал Гусь".

Тут объяснение подольше. Герои, получив от мситетельной святой Пелоны отравленные пастилки, с неиллюзорным указанием, что они отравлены, отправляются травить городскую стражу во главе с отцом одного из героев. Почему стражу, а не Вешателя? Разве стража не просто выполняет приказы? Как смерть стражников повлияет на ситуацию? ОК, кондитерша убита горем и плохо соображает. Вместе с ней убился горем яд - потому как будучи эссенцией (в ретроспективе дальнейших пояснений), он вдруг превратился в руках Пелоны в порошок похожий на сахар. Эссенция, дорогой автор - это крепкий раствор летучих веществ. Вообще, хреновый способ травить - посыпать готовые, сухие пастилки порошком. Он обсыпется по дороге и может не попасть в жертв в достаточной концентрации. Если же сахар - это таки сахар (ибо нет прямых указаний, что порошок - таки яд), то бабьему коварству и дальновидности можно позавидовать - отравленные пастилки она приготовила заранее, еще до ритуала. Видать, ей автор рассказ имейлом выслал. Интересно, а если бы Чесла глаз не открыла, в потом, прийдя домой, полакомилась пастилками с ядом?

Вот почему гвардии мочат противников, а не грохнут сразу генералов? Никто не знает, что за фигура - Вешатель, что он жрёт и жрёт ли вообще. Чудовище, монстр, бука. Смертен или бессмертен тоже неизвестно. Гораздо легче достать стражу. Эссенцией пропитывается сахар и становится отравой. Ну, обсыплется чуток, всё равно большая часть прилипнет.

На этом мрачные глубины подлости кондитерши Пелоны не оканчиваются. Она решает отравиться, ибо "не могла жить такой же, как все". При этом, она без зазрения совести подставляет двух детей, превратив их в убийц и отравителей с бременем смертного греха на совести. А могла бы сама пойти к страже, накормить их с рук пастилками и сама ими закусить - и сим замкнуть круг убийств. Но подлой бабе смертью не накушаться - надо еще двух детей на тот свет отправить.

А ведь верно! Не видит Пелона, живущая в городе, где выпиливают лучших людей, способности осознать бремя смертного греха уличными отморозками. И самоубиться ей хочется у себя в доме, где нет пьяных стражников и свального греха. С причудами получилась эта Пелона.

"нужно успеть, пока блюстители городского порядка не перепьются до недвижности башен и стен".

Кроме сказочно прекрасной метафоры о "недвижности башен и стен" тут и тайминг вызывает восхищение. Какими хлипкими должны быть стражники, чтобы упиться до комы за то скромное время, пока ребята ходили от площади к кондитерке и обратно, с небольшой паузой на разговор? Особенно учитывая, что стражи еще и половым излишествам предавались, помимо алкогольного разврата. Да у мальчишек времени было - до утра, если не больше!