Щит героя

- В чем же, Валерий Васильевич, мое прегрешение и прегрешение школы перед Петелиным?

- Стоит ли говорить об этом? У меня нет никаких прав ни осуждать, ни давать советы.

- Отчего же? Во-первых, вы лицо заинтересованное, во-вторых, я бы хотела понять...

- Год с небольшим я наблюдаю за Игорем и вот что меня удивляет: мальчишку все время ругают, ежедневно прорабатывают, непременно подчеркивая при этом, что верить ему нельзя, положиться на него невозможно. От разговоров толку чуть, вы это видите лучше меня, так почему же никому в голову не пришло сменить пластинку, попытаться подойти к человеку с другой стороны?

- Конкретно, что вы предлагаете?

- Ничего. Если хотите, могу только привести пример из нашей заводской практики. Не так давно в литейном цехе возникла совершенно неожиданная проблема - пошли жалобы на мужей. И женщины требовали: воздействуйте, поставьте на место. Проанализировали мы жалобы и, между прочим, обратили внимание, что почти все претензии исходят от неработающих и преимущественно молодых женщин. И тут нашелся умный человек - старший мастер цеха, он же председатель месткома, - собрал всех недовольных мужьями жен, провел их в цех ночью и, не показывая мужьям, простоял с ними от звонка до звонка. Заметьте, ничего при этом он не рассказывал, никаких лозунгов не выкрикивал. Литейный цех сам по себе убедительный. Если никогда не наблюдали, рекомендую. Впечатляет! И когда женщины досыта насмотрелись на работу мужей, он проводил их до проходной и напутствовал: "А теперь ступайте и подумайте, какая она, наша жизнь. Может, и за собой какие ошибки и промашки углядите? Через неделю приходите, потолкуем".

- И что? - спросила Белла Борисовна.

- Наполовину конфликты прекратились. Без слов. Без проработок. Сами собой...

- Это любопытно, но применительно к Игорю...

- Для чего ж так буквально, Белла Борисовна? Игорь безумно любил отца, гордится им - Петр Максимович был не только замечательным испытателем, но и незаурядным человеком. Личностью. В городке живут и работают его товарищи. Здесь, на старом кладбище, могила Петелина... Может, с этой позиции и надо подходить к Игорю? Мне, как вы понимаете, это не совсем с руки, но вы могли дать почувствовать Игорю - ты сын Петелина! Ты ходишь по улице, носящей имя твоего отца! Каждому ли дано такое?

Карич ни в чем не обвиняет Беллу Борисовну, он не пытается ее ничему научить - только рассуждает, делится своими мыслями. И постепенно раздражение Беллы Борисовны угасает, растворяется. "Странно, - думает она, - пришла выяснять отношения, а никакого выяснения не получилось".

И сидят двое, тихо, обстоятельно разговаривают; нет в словах ни упреков, ни горечи... Что это? Общение. Обыкновенное человеческое общение - самая доступная и, увы, столь редкая радость нашей суетливой жизни.

Потом Валерий Васильевич поит Беллу Борисовну чаем, угощает конфетами...

Когда Белла Борисовна собирается уходить, время уже позднее, Карич провожает ее. Лестница темная - то ли перегорел предохранитель, то ли мальчишки, выбегая из подъезда, щелкнули выключателем и вырубили лампочки на площадках.

- Минуточку, я только возьму ключ и спущусь с вами, - говорит Карич.

- Не беспокойтесь, Валерий Васильевич, у меня много недостатков, но я никогда не была трусихой...

- Нет-нет, минуточку.

Они спускаются со ступеньки на ступеньку, придерживаясь рукой за стену, и в самом низу сталкиваются с кем-то.

- Простите, - говорит Карич.

- Валерий Васильевич? - раздается из темноты голос Синюхиной. Слушай, Галя, я чего тебе сказать хотела...

- Это не Галина Михайловна, Варвара Филипповна, - предупреждает Карич.

Минутой позже она видит: из подъезда выходят Валерий Васильевич и Белла Борисовна.

- Ну-у, дела! - мысленно произносит Варвара Филипповна.

Вернувшись домой, Игорь находит на своем столе "Справочник слесаря". С недоумением разглядывает небольшую серенькую книжку, открывает, медленно перелистывает несколько страниц и спрашивает у Ирины:

- А это что за справочник?

- Не знаю, я стирала и в комнату не заходила.

Игорь спрашивает у матери, откуда взялся справочник, но и она ничего не знает.

- Чудеса и хиромантия! - говорит Игорь.

- Да это Алексей привез, - объясняет наконец Валерий Васильевич. Сказал - пригодится. Вообще-то я думал, что он задачник тебе оставил.

- Странно, - удивляется Игорь. - Никакого разговора у нас не было. И принимается разглядывать книжку.

Перечень инструментов, таблицы резьб, приемы слесарной работы, чертежи, снова таблицы. Кое-что Игорю приблизительно знакомо, а кое-что ну чистая китайская грамота. И он откладывает справочник в сторону.

- Завтра мне идти в школу? - спрашивает Игорь, обращаясь к Валерию Васильевичу, но никак не называя его.

- Придется. Тут Белла Борисовна заходила... Интересовалась твоим здоровьем. Я сказал, что ты в порядке и завтра выйдешь.

Поздно. На серо-лиловом небе, будто недорогая чеканка, висит пятнистая, почти полная луна, подернутая дымкой. На аэродроме надрывно ревут двигатели. Помаргивая фарами, ползет желтый автобус от станции к центру. Сквозь приоткрытое окно доносится на улицу бормотание телевизора. Жизнь продолжается. Какая она? Разная, пестрая, приглушенная сумерками, замедленная к ночи, не ведающая хода назад...

Игорь лежит в постели и листает "Справочник слесаря".

"Численное значение часто встречающихся постоянных величин" понятно, "Обозначения допусков" - это что-то из черчения, "Посадки и допускаемые отклонения в системе ОСТ" - черт знает что такое... Но самое удивительное - в справочнике на равных упоминаются сверловщик В. И. Жаров и профессор В. А. Кривоухов - оба авторы разных способов подточки твердосплавных сверл.

- Кончай, - говорит Ирина, - завтра вставать рано.

- Сейчас, - не спорит Игорь и неожиданно спрашивает: - Ирка, а ты когда замуж выйдешь?

- Что это ты забеспокоился?

- Просто так. Все девчонки когда-нибудь замуж выходят...

"ИГОРЬ + ЛЮДМИЛА = ?"

Настроение в этот день испортилось у меня с утра - в военкомате. Вызвали к капитану Рыбникову, явился, вошел в указанную комнату и увидел: три канцелярских стола, шеренга выкрашенных в голубой цвет сейфов, за одним из столов молодой, тщательно выбритый блондин с полевыми капитанскими погонами на плечах.

Перед капитаном стоял пожилой плохо одетый посетитель и сбивчиво объяснял, что в войну служил в такой-то дивизии пулеметчиком. Демобилизован после войны, в июле. А вскоре с воинского учета по болезни снят. Теперь на пенсии. И вот отдел социального обеспечения требует справку, а справки он получить не может...

- Писал я, товарищ капитан, в облвоенкомат, ответили: сведений нет, в министерство обратился, оттуда написали, надо в райвоенкомат обращаться... Ну, я в тот пошел, где теперь живу, а они к вам посылают, потому что увольнялся я тут...

- Я вам уже пояснил, - нудным, как зубная боль, голосом говорил капитан, - наш районный военный комиссариат вашими данными не располагает.

- Понимаю, у вас данных нет. Куда теперь обращаться?

- Удивляюсь я, папаша, третий раз одно и то же повторяю, а вы свое куда, куда, прямо как курица...

- Так мне шестьдесят седьмой год, товарищ капитан, инвалид я, думаете, легко - ходить, писать и все без толку?

- Вы ко мне? - пропуская последние слова старика мимо ушей, спрашивает Рыбников и смотрит на меня.

- Почему вы не предложили старому солдату сесть, капитан? - сам того не ожидая, спрашиваю я.

- Не понял...

- Вы вообще мало чего понимаете. К вам пришел ветеран войны. Вы не родились еще, когда он под огнем ползал... Кто он вам - подчиненный? А если б и подчиненный, разве не надо старость уважать? Где вас учили такому обращению?

- У вас повестка или просто так - вопрос? - не смутившись и недобро поблескивая глазами, спросил капитан.

- Повестка или нет, потрудитесь сначала ответить.