Страница 9 из 14
Но вернёмся к редакционному заданию… Увлекательная теория, согласно которой индейское население Северо-Американского континента произошло от коренных жителей Сибири, давно получила распространение, обзаведясь уже и научной аргументацией. Учёные нашли генетическое и языковое единство американских и сибирских народностей. Причём коренные жители Восточной Сибири – буряты – признаны наиболее генетически близкими к индейцам. На острове Ольхон давно найдены останки предка краснокожих и помещены в музей посёлка Хужир – столицы… острова. Разработана и вероятная теория перехода обитателей Сибири на Американский континент – по перешейку, который долго был на месте нынешнего Берингова пролива. Но можно ли сейчас найти в Восточной Сибири людей, более или менее сохранивших черты предков, – тех, которые по перешейку ушли в Америку и положили начало индейцам? Оказалось, на берегах Байкала по сей день проживают буряты нехарактерного типа внешности. Они высоки и горбоносы. Мы с коллегой Светланой попытались выяснить их родословную.
Иркутский краевед Станислав Гурулёв в одной из своих книг упоминал о деревне Огул (или Агул), бывшей когда-то в Ольхонском районе. Деревня исчезла, как и многие деревни в советское время. Жители её расселились по прибайкальским местностям. Огульцы были замечательны внешним видом: высокие, с римским горбатым носом, величавой походкой.
– Жителей в хрущёвские времена расселили в Еланцы и Черноруд. Поищите там, – посоветовал нам Станислав Андреевич.
В Черноруде мы отыскали пару нетипичных бурятских лиц. Но и только. Об огульцах здесь ничего не вспомнили. Зато в Еланцах мы сразу нашли несколько огульских семей. Пожилая учительница, бывшая огульчанка Маина Николаева – самая старшая из тех, кто пришел в Еланцы из Огула. Она – хранительница истории исчезнувшей деревни. Женщина легко подтвердила необычность огульчан:
– Да, у нас были высокие, горбоносые. Мама моя такая была – светлолицая, глаза зеленоватые, большие.
Сама Маина Алексеевна – именно так на бурятский лад звучит ее имя – статная, высокая, похожая на романтическую, в стиле Фенимора Купера, индейскую старуху с изящным, с небольшой горбинкой, носом. Она с трепетом вспоминает родные места, которые пришлось покинуть, и приводит рассказ своей бабушки о том, как появилась деревня Огул. В интерпретации Маины Алексеевны название это означает что-то вроде «угловое место».
– Мы жили у Косой Степи, у семи лиственниц. Когда-то деревня эта не имела названия, население всё русское было. Пришли царские сборщики налогов, собрали налоги. А когда ушли уже далеко, вспомнили, что названия деревни-то не знают. «Что-то сильно косо здесь смотрели на нас» – и решили назвать деревню Косой Степью. Народ наш кочевал. Когда приехал промышленник Ланин в эти места, решили уйти подальше, углубиться. Переехали «на угол». Назвали деревню Огул.
Жили у нас охотники и скотоводы. Очень хорошие места наши были: в лесу много ягод, охота прекрасная. Река Бугульдейка была тогда широка и глубока – там даже коней купали. Когда мелиорацию провели, всё обмелело.
– Теперь Бугульдейку курица вброд перейдёт, – с сожалением вспоминает учительница злосчастную мелиорацию, которая была уже на ее памяти.
К огульцам присоединились на совместное житье-бытье жители небольшой деревни Амбуры.
Маина Алексеевна рассказывает, что строили в Огуле большие и даже двухэтажные дома, окна делали с карнизами. В 50-е годы пришлось жителям перебраться в маленькие дома. Нашлись охотники из шофёров – и пять больших домов увезли в Иркутск, где и поставили. Один дом вывезли в Еланцы, в нём открыли небольшой музей. Природное богатство, достаточное для проживания, не спасло деревню. Отец Маины Алексеевны создал там первый колхоз с забавным названием «Культпросвет». А в 35 году его посадили как врага народа.
На праздник 7 Ноября оставили себе старую кобылу – забить и накормить всех праздничным обедом. А кобыла оказалась жеребой. Отца забрали. У нас всё имущество конфисковали, даже мебель и кур. В конце войны колхоз переорганизовали в промартель Обллесхимпродревсоюза. В 1946 году в Огуле люди начали голодать. Остались ведь только женщины и дети. Главным назначили безграмотного старика. Отец, к счастью, тогда из лагеря вышел и стал руководить колхозом, а тот старик остался как подставное лицо, ведь враг народа не мог быть главой артели. Отец сразу стал бить нерпу, делить мясо. Скот, какой забрали, обратно в деревню вернул. В Огуле смолоскипидарный завод поставил. На Ольхон поехал – и там поставил. Скипидар в Иркутск отправляли, а смолу покупали колхозы по соседству – лодки, телеги смолить. После смерти отца хозяйство опять в упадок пришло.
Колхозы объединились. Молодёжь выехала в Хужир, кое-кто – в райцентр. Стариков из Огула стали, как говорит Маина Алексеевна, выживать, тянули переезжать. Между домами землю распахали, засеяли зелёнкой – травой на корм скоту. И переехали старики к детям. На месте Огула раскинулись покосы. Хотели потом возродить деревню, да не возродили. Так закончилась история отдалённой деревни Огул, а с ней фактически и история огульских индейцев на Байкале. Огульцы перестали жить кучкой, расселились по Прибайкалью, смешались с остальными бурятами.
Автор Станислав Гурулёв живущий в наши дни, в своё время написал, что в ныне заброшенном селении Огул люди оказались очень похожи на североамериканских индейцев. В предгорьях Черноруда мы никого не нашли – одна косая степь, да и только. Но зато тут все местные жители помнят деда Барнашку, предсказателя, такого же известного, как болгарская Ванга. Так вот, он напророчил ни много ни мало как исход бурятского народа с берегов Байкала в Монголию, о чём уже говорилось. Исход должен быть в три потока. Верным признаком того, что пора сворачиваться с насиженных родовых мест, по прогнозу мифического деда, будет начало строительства железного моста через реку Сарму. Если исход не состоится, то местные жители увидят на берегах священного озера военных людей в голубых касках. Ныне это является визитной карточкой вооружённых сил НАТО. Их появление дед Барнашка объяснял просто: тогда будут добывать нефть со дна ныне заповедного Байкала!
Но кто ищет – тот всегда найдёт! Итак, недолго думая, останавливаемся у придорожного кафе на выезде из Черноруда и спрашиваем у стоящей за барной стойкой девушки Людмилы, очень просившей не называть своей фамилии: «Ты слышала, что индейцы сильно похожи на ваших предков?». Она сразу с готовностью отвечает: «Мои дедушка с бабушкой были очень нетипичной для бурят наружности. Дед был сам высокий, скуластый, светлый и с большими глазами. Бабушку внешне я сама напоминаю». Надо отметить, что Люда больше похожа на индианку, чем на бурятку. К сожалению, Люда больше ничего не может сказать – когда ей было 11 лет, её дедушка умер. Говорил, что они были из горной местности. Бабушка тоже придерживалась этой версии, внушая внучке особость…
Зато второй же наш сосед у барной стойки, молодой парень по имени Владимир Бумбошкин, очень сильно походил на индейца. Горбоносый и скуластый, он охотно подхватил идею своего родства с краснокожими братьями. Родом он оказался из другого посёлка – Анга. Поведал, что его родная тётка в Бурятии является мастером спорта по стрельбе из лука. Живёт в Улан-Удэ, зовут её Натальей. Что ж, какие же индейцы без стрел и лука? Уже кое-что. Далее 25-летний Володя сообщил, что он из рода шаманов. Дед был шаманом, а его брат Батюр Бумбошкин им и поныне является.
– Когда индейцев начали изучать как этнос – их сразу же безошибочно отнесли к монголоидной расе. То есть к нам, – говорит шаман Хагдаев. – Даже рисунок татуировок у бурят и индейцев совпадал. И священный бык-прародитель бурят встречается также и на том континенте в качестве тотема – бизона. У всех тюрков синий волк – культовый зверь, и у индейцев то же самое. Культ орла – ещё одна параллель, объединяющая в троицу святых символов и евразийский монгольский и североамериканский культ животных. Почитание духов и уважение предков – то же самое продолжение преемственности традиций двухконтинентов.