Вторжение

— Вы думаете, что я преувеличиваю последствия? — спросил Дилл. — Когда говорю о крови на улицах, о горящих пригородах?

— Нет. Предполагаю, что вы правы.

— И вы пальцем не шевельнёте, чтобы предотвратить всё это? Чёрт побери, что останется от Фейрхилла после месяца межрасовой войны? Он же не кроличья норка в зарослях салата.

Тим покачал головой.

— Уж это точно. Фейрхилл не станет исключением.

— Но вас это не беспокоит? — Ненависть, которую испытывал Дилл, давно уступила место злости. Он преисполнялся ненависти, лишь сталкиваясь с откровенной надменностью, а этот белый был то ли слишком мягок, то ли рассудителен, чтобы проявлять высокомерие. Как ни странно, в нём чувствовалось желание найти общий язык, что не могло не удивлять Дилла. В ходе диалога как-то трудно увидеть в собеседнике человека, которого хочется разорвать на куски.

— Ещё как беспокоит, — ответил Тим. — Видите ли, за последние несколько дней я многое осмыслил. Я думал о том, что мне сказал Бен Стил… Мне нравится этот человек. Вы мне верите?

Дилл невольно повёл плечами.

— Не знаю. И более того — мне совершенно наплевать, кто вам нравится и кто не нравится.

— Бен умён, — продолжал Тим. — Он прекрасно рассуждает. И вы знаете, в чём-то он прав. Я ровно ничего не сделал, чтобы обрести это владение. Оно мне досталось от отца. Бен рассказал, что Кроуфорд-старший для его приобретения использовал доходы, полученные за счёт чёрных бедняков. Это верно. Просто раньше я об этом не думал… С другой стороны, я не сомневаюсь, что, сложись ситуация по-другому, отец Бена Стила поступил бы точно так же. Бен это отрицает. И тут мы честно расходимся во мнениях.

Этот суховатый юридический подход раздражал Дилла. Слова, слова, слова. Тим выстраивал их в аккуратные шеренги, которые маршировали, как солдаты на плацу.

— Да ради Бога. Верни нам свою хижину и забудь о ней.

— Не могу. Вы не забыли о подписи моей жены? — бесстрастно напомнил Тим. Он снова вёл спарринг, что ему так нравилось. — Но мне пришло в голову нечто другое, можно сказать, определённого рода компромисс. Я довольно серьёзно обдумал его и хотел бы поговорить на эту тему с Беном Стилом.

— Не получится. Бен заперт в гараже. И Чили не позволит встретиться с ним.

— Это ошибка Амброса. Бен — толковая личность. Как и вы.

— Кроуфорд, — сказал Дилл, — я уже говорил вам и повторяю снова. Амбросу нужен Гамал. За это гнёздышко он и гроша ломаного не даст. Он предан Гамалу и отдаст за него жизнь. Я предполагаю, что, в сущности, он хочет погибнуть в борьбе. Он полон таких же видений, как и Дан Смит. — У него невольно перехватило дыхание и он помолчал. — Порой мне бы тоже хотелось… Чили — настоящий чёрный человек.

Разговор прерывался. Собеседники сидели молча, погружённые каждый в свои мысли. Из-под абажура гнутой бронзовой лампы на столе падал конус света, оставляя их лица в тени. Тим чувствовал, что этому молодому человеку отчаянно хочется одержать победу в споре о Фейрхилле, в котором Стил потерпел поражение. Чёрным городским партизанам были свойственны те же амбиции, что и всем прочим. И наблюдая это силовое противоборство, Тим понимал, что никогда не сможет договориться с человеком, который противопоставляет себя Бену Стилу.

Они продолжали сидеть, не произнося ни слова. Закурив сигарету, Тим попыхивал ею и ждал. Он испытывал мрачное удовлетворение при мысли, что и у заключённого есть оружие, пусть и слабое.

— Вот что я вам предлагаю, — наконец не выдержал Дилл. — Вы излагаете мне свою идею, а я проникну в гараж и расскажу её Бену. Если он её купит, сможем договориться. — Он помолчал. — Остаётся только одно: уговорить Чили пойти поспать.

— Нет. Я буду обсуждать её только с глазу на глаз с Беном.

— Исключено.

— Почему? Если вы можете тайным образом проникнуть в гараж, почему вам не взять меня с собой?

— Включает ли этот компромисс ситуацию, которую можно будет оценить как победу Ч. Ф. в данном месте? — спросил Дилл, презирая самого себя за этот вопрос. Всю жизнь белые люди ухитрялись омрачить победу или превратить её в поражение.

— В некотором смысле. Да, думаю, можно и так сказать. — Тим видел, что Дилл начинает уступать. — У кого мои ключи от гаража?

— У Чили. — Помедлив, Дилл добавил: — Но я нашёл другие в шкатулке вашей бабушки. — Из кармана он извлёк кольцо с полудюжиной ключей. — Так в чём заключается ваш компромисс?

— Отведите меня к Бену.

— Парень, это опасно. Если Чили вас увидит… — Дилл было замялся. — Вот что я вам скажу, Кроуфорд… давайте-ка я сначала посмотрю, где Чили.

Когда Дилл исчез, Тим задумался, пытаясь понять, какие мотивы им руководят. Почему он пошёл на этот компромисс? Если юный Дилл считает, что его напугала кровавая драка, которая завяжется из-за Гамала Дана Смита, то он глубоко ошибается. Нет. Тим весьма сомневался, что любое его действие может как-то повлиять на титанические замыслы Смита. Скорее, дело было чисто в личных мотивах, которые и легли на чашу маленьких весов, типа тех, что, покрытые пылью, покоятся на чердаке. С одной стороны, он бегло подумал о Лиз, со всей серьёзностью представил себе Скотта и Холли, но куда больше — о своём искреннем уважении к деньгам и ко всему, что им сопутствует: уют, удобства, влияние. На другой чаше весов лежали три увесистые гири его вины. Одна олицетворяла деяния Кроуфорда-старшего, другая — свойственное ему типичное равнодушие белого человека, а третья заставила вспомнить ту трусоватость, с которой он встретил просьбу Джинни помочь этому ершистому Джексону Диллу. А может, Джинни и всё, что было связано с ней — любовь, страсть, привязанность — заслонили в памяти Лиз? Нет, Лиз стала частью его самого, и места для той, давней Джинни уже не осталось. Но в сущности чашу весов ощутимо потянул книзу тот тяжёлый, мучительный своей бесформенностью и неопределённостью груз, который можно было бы назвать вялостью души. Джексон Дилл не мог знать о нём, а Бен Стил только догадывался.

Ни тот, ни другой не могли понять, насколько пусты закрома души Тима Кроуфорда, который вёл неутомительную, но полную обязательств, невыносимо унылую жизнь в юридической фирме, где было место и Гарвардскому совету попечителей, и «Брук-клубу», и комиссиям в Вашингтоне, и уик-эндам в Фейрхилле, унылым, как опилки. Им не могло прийти в голову, что Тим мучительно тосковал по тому огню и страсти, что владели Стилом в силу странного каприза судьбы, который сделал Стила чёрным яростным бунтовщиком, преданным всем трём своим ипостасям. Страдал бы Стил от отсутствия желаний, окажись он на месте Тима? Может быть. Его предложение было построено на возможности сотрудничать со Стилом, и эта идея донельзя волновала его. В Стиле Тим чувствовал силу, страстность, волю и целенаправленность. И может быть, вступив в борьбу, и он, Тим Кроуфорд, как-то обретёт эти качества. Цель в жизни нельзя купить ни за какие деньги, но они могут предоставить возможность действовать.

Тим смял сигарету и уставился на свои мягкие, не знавшие мозолей, руки с наманикюренными ногтями, которые никогда не держали ничего более тяжёлого, чем теннисная ракетка. Он усмехнулся, иронизируя над своими пробуждающимися желаниями.

Задняя дверь скрипнула и бесшумно закрылась. Дилл снова оказался в комнате. В конусе света теперь была видна только нижняя половина его тела.

— Бен согласен, — сказал Дилл. — Чили в гостиной снова смотрит телевизор. Двинулись.

Стояла непроглядно тёмная ночь. Облачная пелена затягивала большую часть неба, и лишь на севере просвечивал звёздный клочок. Два армейских прожектора то и дело скользили под нижней кромкой облаков, словно пытаясь обнаружить беглецов. Тим вслед за Диллом миновал брусчатку, что вела к гаражу. «Ягуар» по-прежнему стоял на асфальте, за ним на подъездной дорожке виднелась чья-то фигура. Он предположил, что это был Харви Марш. Неужели он пошёл на то, чтобы нарушить приказ Чили Амброса? Они бесшумно миновали мастерскую, в которой вот уже столько часов под замком сидела Дора, и Тим мог только представить, как она перепугана. Дилл подобрал ключ к замку от гаражной двери.