Ночь Хогги Дарна

— Вряд ли эта информация поможет мне… Придется наверстывать, когда я окажусь на планете. Я забросаю их вопросами и, боюсь, порядком им надоем.

Маленькое лицо Дэйли посерьезнело.

— Как следует взвесьте, док, прежде чем начнете расспрашивать: о чем спросить и кого спросить? Они недоверчивы, эти дьяволы, и к тому же ненавидят чужаков.

— Но им нужна моя помощь! Помимо этого, я буду иметь дело только с учеными.

— Бидграсс не очень-то похож на университетский кампус. Не знаю, как вам объяснить, док, но мне на этой планете отчего-то не по себе. Я всегда с радостью покидаю ее.

— А почему вы и другие не стали есть яйца стомпера? — вдруг вспомнил Коул.

— Да потому, что людей в Бидграссе просто тошнит от них! Ньюкорнуоллцы с радостью намнут вам бока за одно лишь упоминание о том, как едят яйца стомпера. Для меня это достаточно веская причина.

.Ну что ж, это тоже информация, Подумал Коул, возвращаясь в свою каюту.

Двумя днями позже Дэйли повел грузовой транспорт вниз, сделав при этом три витка по спирали вокруг Нью-Корнуолла. Коул сидел позади него в тесной кабине, пожирая глазами обзорный экран. Он увидел яркую и безжизненную луну Кэрдуин в левом верхнем углу экрана, над круто изогнутой дугой сиявшего в солнечном свете океана. От изумления у него перехватило дыхание.

— Мне знакомо это чувство, док, — мягко сказал Дэйли. — Ощущаешь себя гигантом, прыгающим из мира в мир.

Облака закрывали большую часть раскинувшегося внизу единственного континента со множеством полуостровов. Упорядоченность очертаний, намеки на системность и прочие признаки человеческой цивилизаций, замеченные Коулом на Тристане и его собственной планете Белконти, здесь напрочь отсутствовали. И это — несмотря на то, что заселение Нью-Корнуолла людьми началось на два столетия раньше освоения Белконти…

Леса тянулись с юга и запада, лишь кое-где вздымались безлесные нагорья, да дождевые тени скрывали от глаз некоторые участки этих всепланетных зарослей. В разрывах облаков Коул видел сверкавшие внизу озера и причудливые узоры на обширной безводной северо-восточной равнине, которая, как ни странно, была окрашена в более темный цвет, чем розовато-желтый лес. Он указал на это Дэйли.

— Цветы, дикий виноград и мхи придают равнине такой оттенок, — ответил интендант, занятый управлением. — А под крышей леса — целый мир. Змеи, птицы, разные животные размером с лошадь. Док, для них деревья слишком велики.

— Конечно! Я читал кое-что об эпифитах. А слабая гравитация всегда способствует гигантизму.

— Это — Ланди, — буркнул Дэйли, ткнув пальцем в экран.

Ланди был похож на яйцевидную голову оскалившегося чудовища, вытянувшего тонкую шею к западному океану. Поперек перешейка пролегла вырубленная в чаще полоса, зажатая между двумя шедшими параллельно лесными массивами. Это и была станция «Бидграсс». Коул вновь увидел ее при заходе на посадку, отметив, что очищенное от леса пространство между высокой стеной и краем леса составляет примерно полмили; строения и поля, вытянутые по прямой, располагались к востоку от стены. Затем эта картина исчезла из поля зрения — транспорт садился.

— Я, наверное, не увижу вас до следующего рейса, — сказал на прощание Дэйли. — Удачи вам, док!

Коул зашаркал ногами по трапу, приятно удивляясь весу двух своих сумок при такой неправдоподобно слабой гравитации. Показались грузовики и подъемники, шедшие поперек белого поля от серебристых дозорных вышек, что стояли цепочкой вдоль стены. Рослые лохматые люди в просторных голубых одеяниях передвигались как-то странно, не сгибая ног. Их лица почудились стоявшему в ожидании Коулу однообразно зловещими и безжизненными.

Рядом с Коулом остановился автомобиль, из которого выскочил высокий старик в таком же, как у остальных, простом одеянии. Он приблизился к будущему ученому. У старика были седые волосы, кустистые и тоже седые брови над глубоко посаженными серыми глазами, а также внушительных размеров нос, загнутый книзу, словно клюв.

— Кто вы такой? — требовательно спросил он.

— Я — Флинтер Коул из университета Белконти. Здесь должны меня ждать.

Старик задумчиво прикусил нижнюю губу и погрузился в раздумье. Наконец он сказал:

— Биолог, да? Вас не ждали до следующего рейса «Горбэлса», Не думали, что вы успеете с этим рейсом.

— У меня совершенно не оставалось времени, чтобы подготовиться. Но когда речь идет о вымирании вида, время становится драгоценным. А я — эколог!

— Так, — протянул старик, — так. Ну, а я — Гарт Бидграсс.

Он пожал Коулу руку, и тот обнаружил, что у старика железная хватка.

— Там, в машине, Хоукинс. Он отвезет вас в усадьбу и поможет разместиться. Я туда предварительно позвоню. Сам я день-два буду занят — надо проверить груз. Так что вы пока отдыхайте.

Он что-то сказал водителю на наречии, звучавшем наподобие староанглийского языка, и быстро двинулся через поле по направлению к вышкам все той же странной походкой, что и остальные нью-корнуоллцы. Насколько Коул мог заметить, он вообще не сгибал колени при ходьбе.

Хоукинс, тоже немолодой, но хрупкий и сутулый, принял багаж и уложил его в машину. Эколог зашагал за ним и чуть не упал головой вперед; сделав усилие, он возобновил движение — теперь уже не сгибая ног, шаркая ступнями по земле, пока не добрался до машины. В эти мгновения он страстно желал ощутить нормальное земное притяжение — как на Белконти или на звездолете.

Они ехали мимо неогороженных полей, зеленевших под злаками и овощами, мимо обнесенных изгородями пастбищ, на которых нагуливал бока мясной и молочный скот старых земных пород. Все это составляло типичную человеческую экосистему. Затем они проехали мимо группы полевых работников, и тут экологу было чему удивиться. В поле трудились люди-гиганты восьми, а то и девяти футов ростом — как мужчины, так и женщины, и все с длинными волосами; некоторые из них не имели одежды. Они даже не взглянули на проезжавших.

Коул посмотрел на Хоукинса. Тот ответил ему взглядом красноватых глаз и произнес что-то на староанглийском. Потом прибавил скорость, оставив гигантов далеко позади, и вскоре глазам Коула открылась усадьба, а за нею — сад. Огромный забор скрадывал размеры дома. Стеклянно-коричневые бревна толщиной в добрые десять футов вздымались ввысь футов на двести, скрепленные перекладинами весьма замысловатым образом. Высоко в небе парила птица — словно несла сторожевую службу. А дальше, в полумиле отсюда, в том месте, где изгородь поворачивала, высилась тысячефутовая темная стена деревьев. Там был лес.

Главный дом стоял в саду, обнесенном стеной, у ворот дежурили вооруженные охранники. Дом представлял собою двухэтажное приземистое строение, в юго-восточном углу которого вздымалась смотровая башня с плоской крышей. Здание было построено все из той же стеклянно-коричневой древесины. Хоукинс остановился около веранды с колоннадой, где прибывших ожидала седая, рыхлая… в общем, совершенно неописуемая женщина.

Эта женщина не глядела ему в глаза.

— Я — Флэйда Вигноли, племянница мистера Бидграсса и домоправительница, — сообщила она замогильным голосом. — Я покажу вам ваши комнаты.

И отвернулась, прежде чем Коул успел что-либо ответить.

— Давайте-ка, я сам понесу сумки, — неуверенно улыбаясь, сказал он Хоукинсу.

Тот приподнял свои худые плечи и сплюнул.

Комнаты находились на втором этаже, обстановка была комфортабельной, хотя и выдержанной в архаичном стиле. Угрюмая хозяйка сказала Коулу, что Хоукинс принесет ему ужин, что он увидит Гарта Бидграсса через несколько дней, тогда-то они и обсудят дальнейшие планы, что мистер Бидграсс рекомендовал бы ему не выходить из дома без сопровождения до той поры, пока гость не узнает побольше о местных порядках.

Коул кивнул.

— Я хотел бы встретиться с вашими ведущими биологами — и как можно скорее, миссис Вигноли. Не могли бы вы уже сегодня снабдить меня копией текущего биоотчета?

— Нет тут никаких биологов и никаких отчетов, — проворчала она, стоя в дверях.