Обитатель времени

- В какой город ты направляешься. Мыслитель? Здесь только два поблизости - Барбарт и Пиорха. Да и то до них идти много лиг.

- Барбарт, я думаю, это в Стране Пальм. Хотелось бы посмотреть на зеленые растения вместо всего этого серо-бурого. К тому же тамошние древние места, должен сказать, окружены для меня ореолом романтики. Я хочу окунуться в мир наших предков, ибо опасность бесконтрольного Прошлого, пустого Настоящего и рискованного Будущего...

- У многих такое настроение, - сказал Странник с улыбкой, раскладывая по тарелкам рыбу-ногу, - особенно в Ланжис-Лиго, где царит Хронархия. Но помни, ты многое увидишь. Ты увидишь Барбарт и Страну Пальм, и ты сам для себя решишь, чего они стоят. При этом старайся делать, как я: не выражай своих суждений и не давай своих оценок их образу жизни. Поступай таким образом, и к тебе будут нормально относиться.

- Твои слова кажутся мне мудрыми, Странник, но у меня не было прежде случая, чтобы я сейчас мог оценить их по достоинству. Быть может, когда я перенесу часть Будущего в Прошлое, ко мне придет понимание.

- Ты выглядишь усталым, - сказал Странник, когда они кончили есть, - не поспать ли тебе?

- Пожалуй. Благодарю.

Крючконосый Странник пошел по своим делам, а Мыслитель лег спать.

Проснулся он далеко за полдень, пошел разбудить Импульса, который тоже не терял времени даром, пока хозяин спал, и попрощался со Странником.

- Пусть кровь твоя будет густой, а ум открытым, - ответил ему Странник обычной формой вежливости.

Мыслитель до темноты добрался до болотистого места, покрытого в основном серо- бурым мхом с отдельными пятнами светло-зеленого цвета. Он извлек фонарь и пристроил его к седлу: ночью он спать не собирался, опасаясь хищников.

Однажды фонарь выхватил в темноте стаю грязевиков, двигавшуюся прямо к его тропе. Обычно они не забираются так далеко в глубь материка, эти огромные белые слизняки, поднявшие свои головы, чтобы видеть его. Ему казалось, что он слышит, как они шумно дышат на него солью, эти потомки пиявок, вытягивавших кровь из его праотцов. Импульса не пришлось понукать, чтобы он прибавил ходу.

Оторвавшись от них, он подумал, что грязевики теперь являются истинными обитателями Земли. Роль Человека на Земле уже нелегко было определить. Он хотя и выжил на засоленной земле, но стал здесь уже нежелательным гостем. Если для Человека и существовало другое пристанище, то не здесь, а где-то еще. И, быть может, даже вовсе не в пространстве, а в каких-то измерениях, где естественная эволюция не могла бы отразиться на нем.

И так в свойственной ему задумчивости он продолжал держать путь на Барбарт и к следующему дню въехал в симпатичный пальмовый лес, золотисто-зеленый под мягкими солнечными лучами, тихий и душистый. Припрыгивающий ход Импульса сменился на какой-то веселый, когда они объезжали подушки мха на затененных участках меж тоненьких пальм, раскачивавших листьями под порывами внезапно налетевшего ветра.

Он слез на землю и лег на пушистую кочку мха, с удовольствием расслабившись, вдыхая ароматы, принесенные ветром. В воображении замелькали бессвязные образы, он услышал голос сестры, звучный голос Хронарха, который объявлял об отказе ему в работе в Доме Времени - работе, на которую он рассчитывал по праву: разве не брат его деда был предыдущим Хронархом? Виделась ему изгибающаяся в нескольких измерениях Башня Времени, это чудо - творение древнего архитектора, расцвеченная, со странными, как бы двигающимися углами и изгибами. Потом он заснул.

Проснулся он ночью, Импульс издавал характерные ухающие звуки, стараясь разбудить его. Сонный, он забрался в седло, устроился поудобнее, достал и приторочил к седлу фонарь и пустился в путь через лес, и пальмы в холодном свете фонаря казались сетью, сплетенной из черных двигающихся нитей.

Наутро он увидел низкие дома Барбарта, лежавшего в окруженной живописными холмами долине. Над домами возвышалось сооружение из полированной меди, блестевшей, как дорогое красное золото. Он сразу задумался о его назначении.

Дорога стала хорошо видна - твердая протоптанная тропа, извивающаяся между поросшими мхом пригорками. Она вела к городу. Через некоторое время послышался глухой топот: к нему приближался всадник. Мыслитель насторожился - ведь он почти ничего не знал о Барбарте и его обитателях - и, придержав Импульса, изготовил копье.

К нему приближался молодой человек, длинноволосый, приятной наружности, одетый в короткий голубой камзол одного цвета с его глазами. Восседал он на тяжелом старом морже. Он остановил моржа и со снисходительной улыбкой посмотрел на Мыслителя.

- Чужестранец, - сказал он приветливо, - приятное утро, не так ли?

- Да. И приятная страна, в которой вы живете. Это город Барбарт?

- Конечно, Барбарт. Другого здесь поблизости нет. А ты откуда?

- Из Ланжис-Лиго, что у моря.

- Я считал, люди из Ланжис-Лиго никогда не путешествуют на большие расстояния.

- Я первый. Меня зовут Мыслитель-со-шрамом.

- А меня Домм, и я приветствую тебя и приглашаю в Барбарт. Я проводил бы тебя, если б не наказ матери нарвать трав среди пальм. Я и так, боюсь, опаздываю. Какое, интересно, у нас сейчас время?

- Время? Как какое - настоящее, конечно.

- Ха-ха! Я спрашиваю, какой час.

- Какой "час"? - удивился Мыслитель.

- Да нет, это я спрашиваю.

- Боюсь, я не совсем понимаю местные выражения, - вежливо сказал Мыслитель. Он был в замешательстве. Вопрос парня и в первый момент показался странным, а теперь и вовсе непонятным.

- Не бери в голову, - улыбнулся ему Домм. - Я слышал, у вас в Ланжис-Лиго своеобразные обычаи. Ну, не стану тебя задерживать. Езжай этой дорогой, и ты будешь в Барбарте меньше, чем через час.

Опять этот "час". Может, здесь лига делится на часы? Он прервал свои размышления и пожелал юноше на прощание "густой крови".

Дома в Барбарте были украшены мозаикой, а располагались они в строго геометрическом порядке вокруг прямоугольной центральной площади, где возвышалось башенное устройство из полированной меди с какими-то рядами, кружками, завитушками. В центре устройства размещалась большая круглая пластина, разделенная на двенадцать частей, а каждая из двенадцати еще на пять. Из центра исходили два указателя, один чуть короче другого; как заметил Мыслитель, они медленно двигались. Проезжая через город, он заметил везде воспроизведенные изображения этого устройства. Он пришел в конце концов к выводу, что это было какое-то священное сооружение или геральдический знак.

Барбарт показался ему приятным местом, хотя и беспокойным. Особенно отчетливо атмосферу города передавала буйная рыночная площадь, где мужчины и женщины носились от прилавка к прилавку, крича друг на друга, ворочая рулоны ярких тканей, перебирая несоленые овощи и фрукты, щупая мясо, приглядываясь к сладостям, - и все это среди постоянного гула голосов торговцев, расхваливающих свои товары.

Полюбовавшись этой картиной, Мыслитель направил тюленя дальше и наткнулся на одной из прилегающих к рынку площадей на таверну. В центре этой небольшой площади находился фонтан, а рядом - вынесенные на улицу столы и скамейки. Мыслитель сел за столик и назвал свой заказ полной девушке, подошедшей к нему.

- Пиво? - спросила она, скрестив на груди свои пухлые загорелые руки. - У нас мало пива, и оно дорогое. Есть персиковое вино, это дешевле.

- Хорошо, принеси, - согласился он, потом повернулся к фонтану и стал с удовольствием рассматривать его тонкие струи, хотя вода вовсе и не имела запаха соляного раствора.

Из тени таверны появился мужчина с высокой кружкой в руке, привлеченный, вероятно, странным акцентом Мыслителя, остановился и с дружелюбным выражением на лице стал рассматривать его.

- Откуда ты, путешественник? - спросил он.

Мыслитель ответил. Видно было, что барбартец удивлен. Он присел на соседнюю скамейку.

- Ты второй посетитель из дальних мест на этой неделе. Другой был посланцем с Луны. Они, знаешь ли, здорово изменились, эти луняне. Высокие, тонкие стали, как пальмы, красивые лица. Одеваются в металлические ткани. Он сказал, что летел к нам много недель...