Масик

Пока машина на бешеной скорости мчалась по ночной трассе, кот ничего почти не видел и не слышал. Только ощущал вблизи морды чьи-то ноги и ужасался от громко орущего радио с постоянным шансоном. А ещё, он обонял сильный запах бензина всю дорогу, от которого его сильно тошнило. Похоже, будто бензин шел прямо в салон.

Затормозила машина резко. Двух пассажиров и пассажирку кто-то вытащил из машины, резко и грубо ругаясь. Последовали страшные звуки шумной драки, женские крики с призывом "На помощь!", вновь грубые удары, женский плач... Вот тогда кот и высунулся из машины, спрыгнул и вчесал в рощу или лесополосу: к деревьям и кустам поблизости.

Убегая, он все же успел увидеть, как одного из пассажиров пырнули ножом. С другого уже с хозяйским видом снимали часы и кольцо, отобрали и бумажник. Рядом с машиной, на которой ехали случайные попутчики кота-Петьки, теперь стояла другая, подъехавшая сразу после остановки первой. Бандитов, вылезших из нее, было четыре человека, и водитель первой тоже присоединился к ним. Раненного человека, который упал, стали пинать ногами. Физиономии подъехавших бандитов кот не мог разглядеть - на них были напялены чулки. Петька сильно переживал, что он был теперь котом и ничем не мог помочь пострадавшим людям.

Тогда, он лишь ещё раз глянул на общую картину из кустов лесополосы. Устремившихся к раненому людей бандиты грубо расшвыряли в разные стороны. Женщина полетела прямо в жидкую грязь. Лежащего и стонущего раненного они тоже беззастенчиво ограбили...

Вот тут-то кот-Петька гортанно мяукнул... Даже, скорее, завыл: издал вопль как-то совсем не по-кошачьему. А бандиты переглянулись, услышав странный вопль, а потом сели в машины, и, громко хлопнув дверцами, уехали, оставив бывших пассажиров валяться на обочине.

Петька ещё раз гортанно мяукнул - и затрусил прочь, куда глаза глядят. А чуть позже, после длинного забега по лесополосе, он вышел на заправку и встретился там с Мнемозиной. Будучи грязным, худым и безумным...

Прощай, бабушка! Кот больше её не помнил. Ведь Мнемозина слегка успокоила его и привела в чувство - но лишила памяти. При восходе солнца он отоспался в кустах, а следующей ночью затрусил в сторону города... Того самого, в котором и жила забытая им теперь бабушка. До города отсюда оставалось не такое уж большое расстояние.

А там начались его, обычные для любого бездомного кота, бесконечные приключения: побывал он и в должности привокзального кота, а потом - хлебнул житья-бытья у жалостливой старушки, которая взяла его к себе... У этой хозяйки дома уже оказалось семеро голов кошачьего племени, и она держала их всех во встроенном шкафу - кладовке своей однокомнатной квартиры.

Потом был побег от бабки, пребывание на чьей-то даче... Где, пока было более-менее тепло, ещё можно было существовать, потому что по выходным, а иногда и чаще, на дачу наведывались её хозяева и кормили приблудившегося кота. Но потом на даче стало холодно и голодно, пришли морозы - и ему пришлось податься в центр города. Там он жил и в дворницкой, и в котельной, и в строительном вагончике, и даже при каком-то магазине - везде, где привечали и кормили, и пока не выгоняли. А новой весной кот-Петька отправился и вовсе в степь - на вольные хлеба.

Вернулся в город он уже осенью. Ему повезло: не долго кота мотыляло по улицам, и вскоре его подобрал Жорик. И к этому времени, Петька-кот давно уже успел позабыть о том, что когда-то был человеком.

Глава 4. Праздник.

После первой пары своего коллегу, Георгия Владимировича, выловила Каринка и ехидно спросила:

- Молодой человек! Вы не в курсе, какое сегодня число?

- Ну, двадцать восьмое декабря... А - что?

- А то, что мы все сегодня кафедрой решили отметить Новый год. Никак, Вы забыли?

- Да ведь... Погода-то совсем не новогодняя... Слякоть. И плюс пятнадцать на термометре!

- И не говорите! Творится непонятно что! Ну, в общем, заходите на кафедру, денежку сдайте - и милости просим, начало праздника - в шесть часов! - и Каринка ускакала, цокая каблуками-шпильками.

Деньги Жорик занял у шефули (декана) - в счет завтрашней зарплаты. И подошел к Зинаиде Григорьевне, которая распоряжалась балом. Нельзя было не пойти - станешь врагом кафедры.

Завтра и послезавтра ожидались укороченные рабочие дни. А многие студенты уезжали домой уже сегодня.

На кафедре царил предпраздничный кавардак. Шефуля уже страстно обнимал каких-то старшекурсниц, слегка бочком от него отодвигающихся. Секретарь Владимира Исаевича, Эмма Анатольевна уже купила заранее торт, который водрузила по центру стола. А лаборант Дима чуть не сбил входящего сюда Жорика с ног, устремившись к дверям, и убегая домой за дисками с "хорошей музыкой". Жорик внес свою лепту: порученную ему купить колбасу, - и быстренько ретировался. До шести часов была ещё уйма времени.

*

Дома он покормил кота и немного поработал над диссертацией. Около пяти стал собираться. Одел вместо пиджака пушистый свитер - на работе, на кафедре, как и повсюду в институте, было очень холодно. И натянул Петькины джинсы, теперь с трудом, но втиснувшись в них. Петьке они пока были не нужны, а Жорик помнил его недавние наставления в том, чтобы он начал одеваться "по-человечески". В последние недели Жорик сбросил живот благодаря йоге и физкультуре - Петька за него взялся было всерьез. И потому, джинсы на нем и сошлись. Кот посмотрел на Жорика то ли с укором, то ли с завистью.

Жорик вздохнул - и захлопнул дверь. "Если б Петька был сейчас в человеческом образе - он бы согласился пойти на празднование вместо меня. Ему - развлечение, а мне - каторга, - подумал он.

Пока Жорик медленно дефилировал по улице, он наблюдал то там, то тут иногородних студентов и студенток. Те волочили за собой большие сумки, спеша уехать на праздники к себе домой. Знакомые студенты здоровались с ним, и он важно кивал им в ответ.

У дверей института Жорик встретил лаборантку Катю и молодую преподавательницу Оксану, которые радостно поздоровались с ним. И, подхватив под руки с двух сторон, просто вознесли вместе с собою на третий этаж.

На площадке черной лестницы этого этажа стоял и курил заведующий кафедрой культурологии, Павел Сергеевич. Он был какой-то потерянный и грустный. Жорик, притянув вместе с собой Оксану и Катю, подошел к Павлу Сергеевичу и обменялся с ним рукопожатием. Затем, когда тот докурил сигарету, все вместе направились к дверям родной кафедры.

Когда они вошли, за столом уже восседал рано подвыпивший шефуля, декан факультета Владимир Исаевач. Он пил, как всякий бывший комсомольский работник, много. Рядом с ним примостилась знакомая Жорику только своим внешним обликом, всего пару раз виденная им тетка из отдела кадров, буквально прилипшая сейчас к Владимиру Исаевичу. А с другого бока от шефули сидела, подобострастно на него поглядывая, заместитель Павла Сергеевича, Зинаида Григорьевна.

Когда Жорик первый раз пришел на кафедру и встретился взглядом с этой дамой, то почему-то сразу понял, что с ней отношения у него не заладятся... Взаимная антипатия возникла сразу. Зинаида Григорьевна, маленькая незамужняя женщина-колобок с колючим взглядом и большим самомнением, будучи уже в возрасте, писала под руководством Павла Сергеевича кандидатскую диссертацию. Он сильно помогал ей, как научный руководитель и добрый человек. Но, это совершенно не ограничивало эту даму в её кознях за его спиной. Жорик замечал это, и несколько раз намекал на её нечистоплотность в делах самому Павлу Сергеевичу. Но тот лишь отмахивался: давно, мол, её знаю, она у меня диссертацию пишет... "А что же будет, когда напишет? Если она так по-хамски ведет себя уже сейчас, и нагло заправляет многими делами на кафедре?" - задавался вопросом Жорик.