Страница 20 из 22
– Что бы вы сказали, Анри, если бы узнали, что я – владелица замка Мильфлер, что у меня баснословное состояние? – глядя в его грустные глаза, спросила Катрин.
– Для меня главное – ваша чистая душа, – ответил он. – А есть ли у вас замок или нет, мне совершенно безразлично. Я был счастлив с вами в маленьком домике высоко в Альпах. Давайте вернемся в горы, чтобы стать прежними, чтобы вновь обрести друг друга.
– Поцелуйте меня, Анри, – попросила Катрин. Он слегка прикоснулся губами к ее губам и спросил:
– Мы прощаемся, да?
– Нет, – улыбнулась она. – Мы празднуем встречу. Давайте убежим, Анри.
– Убежим не попрощавшись, как нашкодившие школьники? – спросил он. Она кивнула. – Бежим скорее, – крикнул он, увлекая ее за собой…
– Как ты думаешь, Ванесса, они будут счастливы? – глядя на удаляющуюся парочку, спросил Ален.
– Как и у всех влюбленных, их счастье будет не вечным, – ответила она, улыбнувшись. – Сказочная лодочка непременно разобьется о скалы быта. А вот захотят ли они построить новую – это вопрос времени.
– Безумно спешащего вперед, – проговорил Ален, повернувшись к Ванессе. – Почему нельзя, сбросив с плеч груз прожитых лет, вернуться в свою юность?
– Потому что это не нужно, – ответила она. – Быть другим ты не сможешь, а второй раз проходить то, что уже пройдено – глупо. В жизни каждого человека бывают минуты, когда кажется, что все уже было однажды. Тогда ты испытываешь чувство растерянности, удивления, а порой и раздражения.
– Да, да, ты как всегда права, Ванесса, – улыбнулся он. – В такие минуты я чувствую себя телепатом, знающим все, что произойдет в следующую минуту, какие слова скажет тот или иной человек. Мне знакомы выражения лиц, интонации, паузы и…
– Почему же ты вновь побоялся поцеловать Катрин? – спросила Ванесса.
– Не посмел, – признался он, опускаясь перед Ванессой на колени. – Я вновь не смог ответить себе на простой вопрос: Зачем?
– Все пройдет, – погладив его по голове, прошептала она. – Все забудется, как сон, как ночное сновидение. Вас покинут привидения, и заботы о былом…
– Кстати, о заботах, – оживился Ален. – Я должен подготовить доклад по языкознанию.
Ванесса усмехнулась:
– Доклад по языкознанию для шведских коллег. Ступайте, милый.
Ален поднялся, поцеловал ее в щеку и вышел. Он поднялся в комнату Катрин, распахнул потайную дверь, улегся на кровать и моментально уснул.
Легкой тенью проскользнула мимо него Ванесса и исчезла в лабиринте винтовой лестницы. Она подошла к двери, возле которой недавно стояли Анри и Катрин, открыла замок и вошла внутрь маленькой, похожей на келью, комнаты. Она подошла к мраморному надгробью, расположенному в центре, и, проведя рукой по витиеватым буквам, прошептала:
– Покойся с миром Катрин Ванесса Жермен.
Мадам Ванесса зажгла свечу, опустилась на колени, обняла холодный мрамор и сказала:
– Ах, какой бы ты была красавицей, Катрин… Ах, как бы мы любили тебя, если бы ты появилась на свет. Но…
Мадам Ванесса поднялась, задула свечу и, присев на мраморный пьедестал, улыбнулась.
– Я подписала завещание, по которому девушка по имени Катрин становится наследницей моего состояния. Когда-нибудь она придет в эту комнату, увидит надгробие с датами 1977 – 1978 и подумает, что ты умерла малюткой. Катрин Мере, наверняка, удивится, почему мы не похоронили тебя, как положено? Она будет возмущена, испугана, расстроена, но никто не раскроет ей тайну. Нашу тайну… – Ванесса рассмеялась. – Ален поклялся не рассказывать о том, что у нас никогда не было детей. Тебя, Катрин Ванесса мы просто придумали. Зачем? Чтобы заново построить лодку счастья вместо разбившейся о скалы быта сказочной королевской ладьи.
Ванесса закрыла глаза и нараспев проговорила:
Я скоро уйду, а ты останешься, как напоминание о нашей с Аленом любви. О возвышенно-печальной любви, пережившей невзгоды…
Мадам Ванесса поднялась и поспешно вышла, плотно прикрыв за собой дверь. Она легко зашагала вверх по лестнице, словно ей было не восемьдесят, а восемнадцать. А ей и было всего лишь восемнадцать лет. У любимых и любящих, возраста нет. Он есть лишь у обремененных заботами тел, потерявших свои души, продавших их ради славы, наслаждения, богатства.
Но любовь нельзя купить ни за какие богатства мира. Поэтому не стоит превращаться в бездушное существо, несущее груз забот и прожитых бездарно лет. Так учила Ванессу бабушка Антуанетта, встретившая свою самую большую любовь в восемьдесят лет.
Они сидели на бронзовой скамье, установленной на крыше, и смотрели на Париж. И если бы не вечный символ Эйфелевой башни, то можно было подумать, что они попали в другой мир, где властвуют законы совершенства, законы возвышенной любви, законы вечности.
Ночь пела влюбленным колыбельную, ветер играл на флейте, звезды посылали мерцающий свет, выводя на темном небосводе имена: Мария Антуанетта Гонкур и Габриэль Анри де Лакруа…
Об этой любви не знал никто. Но откуда же тогда на крыше дома де Лакруа старинная бронзовая скамья, а в замке Мильфлер помутневшее бронзовое зеркало работы Каффиери?
Катрин Мере и Анри де Лакруа выбежали из замка Мильфлер, весело смеясь. Возле входа в метро Катрин остановилась и, с подозрением глянув на Анри, спросила:
– А вдруг вы не тот, за кого себя выдаете?
Он скрестил на груди руки и без тени улыбки ответил:
– Вы правы.
– Права в чем? – удивилась Катрин, почувствовав, как подкашиваются ноги. Ее сон-видение молниеносно промелькнул перед внутренним взором. Сразу стало холодно и тоскливо. Даже солнце спряталось за серую тучу. Катрин поежилась. Ей захотелось опрометью броситься прочь, не дожидаясь ответа Анри.
– Зачем я спросила его об этом сейчас? – рассердилась на себя Катрин. Но тут же подумала, что правильно сделала, потому что иллюзия их счастья не могла продолжаться вечно.
– Если мы расстанемся сейчас, то сохранится вера в чудо. Если мы пойдем дальше, то потеряем все, – подумала Катрин, прикрыв глаза. А когда она их открыла, Анри де Лакруа исчез. Катрин растерянно огляделась, прошлась вдоль аллеи и опустилась на скамью.
– Как все глупо, – раздосадовано проговорила она.
– И я так считаю, – прошептал Анри, положив руку ей на плечо. Катрин прижалась щекой к теплой руке Анри и улыбнулась.
– Вы, Анри де Лакруа – человек-невидимка?
– Вовсе нет, – усмехнулся он. – Я – пришелец с далеких звезд. Я – посланник короля чамов. Мне поручено отыскать маленькую чамскую принцессу. По нашему обычаю только старшая дочь короля имеет право на престол. Если же у короля нет дочери, то власть переходит к главному советнику. Короля ссылают на остров, где он проводит остаток дней в разгадывании тайн горных лабиринтов. Еще ни один монарх не вернулся с острова, поэтому тайна лабиринтов до сих пор не разгадана, – Анри тяжело вздохнул.
– Какая грустная сказка, – проговорила Катрин, повернув голову.
– Это вовсе не сказка, – ответил он. Лицо его было таким бледным, а взгляд таким растерянным, что Катрин поняла: он говорит правду.
– Знаете, Катрин, – глядя вдаль, проговорил Анри, – мне показалось, что я отыскал маленькую чамскую принцессу. Но… боюсь, что мне это только показалось.
Анри убрал руку с плеча Катрин. Она поднялась и, посмотрев в грустные глаза Анри, спросила:
– Чем я могу помочь посланнику чамского короля?
– Не оставляйте меня, пока я не отыщу… – он прикрыл глаза рукой и простонал:
6
Генрих Гейне.