Сновидения (сборник)

– Время пришло, – внимательно посмотрев в ее глаза, сказала однажды мадам Ванесса.

– Время для чего? Какое время? – хотела спросить Катрин, но не решилась, вспомнив, что должна быть терпеливой.

А потом несколько дней шел дождь. Казалось, небо над Парижем прохудилось, и некому заштопать дыру. Катрин смотрела на струи дождя, линующие крышу, слушала звон капель, сожалея о временной ограниченности своего пространства. Окно-полусфера было распахнуто настежь. Дождь пробирался в комнату, оставлял темные отпечатки на светлом полу и торопливо убегал, стуча по крыше.

– Непогода не будет вечной, – думала Катрин, наблюдая за длинными струями дождя, похожими на прозрачные нити. – Скоро время дождей пройдет, выглянет солнышко, и я снова смогу наслаждаться воздухом свободы.

Дождь закончился ночью. Катрин проснулась от неожиданной тишины, выбежала на крышу и залюбовалась звездным небом. Она так долго стояла, запрокинув голову, что, когда опустила ее, едва не лишилась равновесия. В этот момент или минутой позже раздался за ее спиной шепот:

Катрин повернула голову, но никого не увидела. Она прошлась по крыше, посмотрела вниз, заглянула за печную трубу. Ни-ко-го.

– Мне померещился этот шепот, – решила она и, нырнув под одеяла, беззаботно уснула.

Вечером, когда она, вернувшись с работы, устроилась на своем любимом месте, чтобы наблюдать за срывающимися с небес звездами, таинственный шепот раздался вновь.

– Какое удивительное сравнение вы придумали: звезды – слезы, – продолжая смотреть на небо, проговорила Катрин.

– Не я, Генрих Гейне, – послышалось в ответ.

Катрин улыбнулась и повернулась к говорящему, но никого не увидела. Она вновь обследовала всю крышу, пытаясь отыскать тайный ход, по которому мог приходить незнакомец или незнакомка, но ничего не обнаружила.

– Надо рассказать мадам Ванессе про странный шепот, – решила Катрин и пошла спать.

Среди ночи она проснулась и вновь услышала странный шепот:

– Вы призрак? – похолодев, спросила Катрин.

– Нет. Я – человек, окруживший себя покровом таинственности, – послышалось в ответ. – Если вы дадите мне слово, что не будете пытаться увидеть меня, я стану приходить к вам каждый вечер.

– Вы готовы поверить моему слову? – сев на кровати, спросила Катрин. В открытую полудверь ей было видно звездное небо и неясный силуэт таинственного незнакомца. Катрин почему-то была уверена, что это мужчина. Ей хотелось так думать.

– Я готов поверить, – сказал незнакомец. В этот миг с неба сорвалась звездочка-слезинка.

– Я даю вам честное слово, что не стану… – прошептала Катрин и замолчала, увидев мираж ярко освещенной Эйфелевой башни. Сразу вспомнилось, как пару лет назад, стоя под яркими прожекторами у ее основания, она сказала Пьеру, что не станет его женой. Никогда не станет. Что ей рано заводить семью, рано становиться призраком домашнего очага.

– Пьер, это ты? – подавшись вперед, воскликнула Катрин. – Как ты отыскал меня?

Но тут же мелькнула новая мысль, что это вовсе не Пьер, потому что его нет в Париже. Он уехал в Южную Африку, женился на чернокожей красавице, стал преуспевающим человеком. Раз в месяц он присылает ей письма с подробным отчетом о своих успехах. А она ничего не отвечает, потому что похвастаться ей нечем. Она работает в той же маленькой фирме недалеко от Лувра. С работы спешит домой, чтобы…

– Какая глупость лезет в голову, – рассердилась на себя Катрин. – Я так увлеклась мыслями о Пьере, что забыла о своем призраке.

– Таинственный призрак, вы здесь? – спросила она и, не дождавшись ответа, поднялась. Она вышла на крышу, несколько раз прошлась по ней, но вновь никого не увидел. Ей подумалось, что и темный силуэт – это просто плод ее воображения, что, скорее всего, она видит чужие сновидения, как и предупреждала ее мадам Ванесса. Катрин вздохнула, потянулась и шагнула к полудвери. Ее внимание привлек белый лист бумаги, лежащий на пороге.

– Спасибо вам за тайное послание, – взяв его в руки, сказала Катрин. – Теперь я точно знаю, что вы – не призрак. Призраки писем не пишут. Я уверена, что вы не Пьер Лион, у вас четкий красивый почерк, совсем не похожий на каракули Пьера. Итак, – Катрин включила свет и прочла: – Услышимся завтра. Надеюсь, вы сдержите свое слово и не станете пытаться увидеть меня.

– Я сдержу свое слово, господин призрак, – прошептала Катрин. – До завтра. Вернее, до сегодня, потому что уже три утра.

– До сегодня, – послышалось в ответ.

Теперь каждый вечер Катрин ждала своего призрачного собеседника. Ждала, сидя спиной к полудвери. Она безошибочно угадывала миг, когда он должен был появиться. Сердце замирало. Слух обострялся. Нервы натягивались, как струны. Зрение притуплялось. Катрин обещала не смотреть, не видеть, не знать. Быть слепой во время встреч ей было проще. Не было соблазна взглянуть хоть одним глазком. Вместо зрения возникла повышенная чувствительность. Катрин на расстоянии ощущало тело этого человека. Ей казалось, что они сидят, прижавшись друг к другу спинами, и видят мир целостным, и от этого было так легко на душе, что хотелось петь и смеяться. Они говорили – шептались обо всем. Это было самое удивительное время, время счастья. А когда он уходил, ей становилось холодно и одиноко.

– Почему вы не можете остаться? – спросила она однажды.

– Чтобы не разочаровать вас, – сказал он. – При свете дня все выглядит иначе. Считайте меня своим ночным видением.

– Сновидением, которое невозможно удержать… – вздохнула она.

– Которое не следует удерживать, – прошептал он. – Не хватит сил удержать.

– Скажите хотя бы, как вас зовут, – попросила Катрин, чувствуя, что он сейчас исчезнет.

– Ален, – шепнул он.

– А меня Катрин.

– Я знаю, – послышалось в ответ.

Катрин показалось, что она видит уходящего человека в рубахе в крупную клетку.

– Постойте, – простонала она. Но он исчез. Исчез на несколько недель. Катрин не находила себе места. Мадам Ванесса долго смотрела в ее грустные глаза, а потом сочувственно спросила:

– Вы познакомились с призраком?

– Вы знаете его? – воскликнула Катрин, крепко сжав ее руку.

– Знаю, – улыбнулась она. – Это моя бабушка Антуанетта.

– Нет, – покачала головой Катрин. – Это мужчина по имени Ален.

– Муж-чи-на… – мадам Ванесса схватилась за сердце и медленно опустилась в кресло. – Вы шутите?

– Нет. Я говорю серьезно, – сказала Катрин.

– Мужчина-призрак. Странно. Очень странно, – глядя мимо Катрин, проговорила мадам Ванесса. – Бабушка не общалась ни с кем, считая своего горячо любимого супруга Людовика Гонкура, единственным достойным уважения мужчиной. Правда, я слышала, как родители шептались о тайне, которую бабушка не захотела раскрыть им. Может быть… – мадам Ванесса поднялась, подошла к старинному зеркалу, провела рукой по бронзовой оправе, посмотрела на свое отражение и, повернувшись к Катрин, протянула ей серебряный медальон, внутри которого находились два портрета. Антуанетта и Людовик Гонкур – удивительно одухотворенные лица с утонченными чертами. Больше всего Катрин поразили их глаза – бездонные озера, в которых хотелось утонуть.

– Как много могли бы поведать мне эти люди, – подумала Катрин. – Как жаль, что я не была знакома с ними, не жила в то же время. Жаль, что теперь не встретишь людей с такими лицами, такими глазами.

1

Генрих Гейне.

2

Генрих Гейне.